Признания Адриана Моула

жкую длань на своем плече, а затем услыхал рык зеленщика:

– Сматываешься, не заплатив, а? Вы, студентики, мне до смерти надоели. Вечно что-нибудь стащите, но на этот раз я спуску не дам. Сегодняшний вечерок ты проведешь в кутузке, парень.

И тут я с ужасом осознал, что держу в каждой руке по апельсину.

Воскресенье, 19 июня

Мне предъявили обвинение в магазинной краже. Жизнь моя кончена. Теперь у меня есть судимость. И меня уже никогда не примут на государственную службу.

Пандора меня утешает. Она чувствует себя дико виноватой, потому что онаубежала из магазина, забыв заплатить за фунт кабачков, салат, баночку горчицы и пучок зелени.

Ничего не меняется в этом мире. Богатые по-прежнему снимают сливки, а бедным достаются все шишки.

Моул в Управлении охраны окружающей среды

Июль 1989 г.

Понедельник, 10 июля

Сегодня мистер Браун вызвал меня к себе в кабинет, но попал я к нему не сразу, пришлось дожидаться в маленькой приемной. Я отметил, что Браун плохо ухаживал за своим каучуконосом и тот засох. Вид несчастного погибшего растения возмутил меня до глубины души. Я достал из кармана перочинный нож и отрезал все увядшие листья, в результате в горшке остался лишь коричневый потрескавшийся ствол.

– Ко мне! – раздался рык Брауна.

Я вошел в кабинет, хотя собачья команда резанула мне ухо. Браун смотрел в окно, перебирая мелочь в кармане. По крайней мере, я так думаю, что он перебирал мелочь; альтернативная интерпретация этого жеста просто в голове не укладывается. Браун обернулся и свирепо воззрился на меня:

– Я только что узнал некие тревожные факты, касающиеся вас, Моул.

– Меня?

– Именно, – ехидным тоном подтвердил Браун. – Речь идет о ваших предосудительных привычках в отношении пользования уборной. Что вы можете сообщить по этому поводу, Моул?

Хорошенько подумав, я ответил:

– Ничего, сэр. Но если вы о той луже на полу, что образовалась в прошлую пятницу, так это случилось, когда я...

– Не на работе, дома! – резко перебил он.

Я припомнил наш домашний туалет. Но я пользуюсь им, как все мужчины! Или нет? Неужто я совершаю нечто невообразимое, сам того не сознавая? Но если я не сознаю, то откуда Брауну знать?

– Подумайте, Моул. Что у вас за сиденье на унитазе? Говорят, вы хвастались им в буфете.

Я послушно задумался о сиденье, установленном на нашем унитазе.

– Опишите вышеупомянутое сиденье, Моул.

Я нервно теребил перочинный нож. Браун определенно свихнулся. Всем известно, что он бродит ночами по набережным, выискивает ежиков и нашептывает им всякие ласковые слова.

– Хорошо, сэр, – начал я, незаметно пятясь к двери. – Оно деревянное, красновато-коричневое, с медными штырями...

– Ага, красновато-коричневое дерево! – заорал Браун. – Красное дерево! Вы вандал, Моул, враг жизни на земле! Считайте, что вы получили предупреждение об увольнении! Красное дерево относится к самых ценным и редким породам, а вы продолжаете уничтожать его, ублажая свое тщеславие и сластолюбие.

Вторник, 11 июля

Вечером