Музыка будет по-немецки, вы все равно не поймете

Время — потеря денег.

Надо всегда быть хотя бы чуть-чуть невероятным.

Все благие намерения подвержены какому-то року: они всегда оказываются преждевременными.

Привычка слишком хорошо одеваться прощается лишь тому, кто выказывает излишне хорошую образованность.

Быть созревшим до времени — значит быть совершенным.

Всякая озабоченность тем, насколько правильно ты живешь, — признак задержки умственного развития.

Честолюбие — последнее прибежище неудачника.

Истина перестает быть истиной, как только в нее уверует больше, чем один человек.

На экзаменах глупец задает вопросы, на которые мудрый не может ответить.

Даже эллинская одежда была, в сущности, антихудожественной. Красоту тела может раскрыть только тело.

Каждый должен быть произведением искусства — или носить его на себе.

Только неглубокое долго таится в душе. Самое сокровенное скоро выходит наружу.

Промышленность — корень всяческого уродства.

Эпохи живут в веках благодаря своим анахронизмам.

Только боги вкусили смерть. Аполлон умер, но Гиацинт, будто бы убитый им, жив и поныне. Нерон и Нарцисс всегда с нами.

Старики всему верят, люди зрелого возраста во всем сомневаются, молодые все знают.

Условие совершенства — леность; цель совершенства — юность.

Лишь великим мастерам стиля удается быть достаточно темными.

Есть нечто трагическое в том, что в нынешней Англии столько молодых людей начинают жизнь с идеальным профилем, а кончают, осваивая какую-нибудь полезную профессию.

Любовь к себе — это начало романа, который длится всю жизнь.

Максимы для наставления чересчур образованных

«Несколько максим…» были опубликованы без подписи в лондонском еженедельнике «Saturday Review» от 17 ноября 1894 г. По-русски полностью публикуются впервые.

Образование — вещь превосходная, надо лишь иногда вспоминать о том, что ничему из того, что стоит знать, научить невозможно.

Общественное мнение существует лишь там, где у общества нет никаких мыслей.

Англичанин вечно низводит истины до фактов. Истина, ставшая фактом, утрачивает интеллектуальную ценность.

Крайне печально, что в наши дни так мало бесполезных сведений.

Театральная афиша — единственное связующее звено между Литературой и Драмой в нынешней Англии.

В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Нынче книги пишут читатели и не читает никто.

Большинство женщин настолько искусственны, что не имеют ни малейшего понятия об Искусстве. Большинство мужчин настолько естественны, что не имеют ни малейшего понятия о Красоте.

Дружба трагичнее любви — она тянется гораздо дольше.

Аномальное в жизни находится в нормальных отношениях с Искусством. И это единственное в Жизни, что находится в нормальных отношениях с Искусством.

Предмет, прекрасный сам по себе, не вдохновляет художника. Ему не хватает несовершенства.

Единственное, чего не видит художник, — это очевидное. Но это единственное, что видит публика. Так появляются критические опусы журналистов.

Искусство — единственная серьезная вещь в мире, но художник — единственный человек в мире, никогда не бывающий серьезным.

Чтобы быть по-настоящему средневековым, следует не иметь тела. Чтобы быть по-настоящему современным, следует не иметь души. Чтобы быть настоящим эллином, следует не носить одежды.

Дендизм есть отстаивание абсолютной современности Красоты.

Единственное утешение в бедности — мотовство. Единственное утешение в богатстве — экономия.

Никогда не следует слушать; слушать — значит проявлять безразличие к своим собственным слушателям.

Даже от ученика может быть польза. Он стоит за твоим троном и в минуту твоего триумфа шепчет тебе на ухо, что ты — да, да! — бессмертен [2].

Преступные элементы так близки к нам, что увидеть их может даже полицейский. И они так далеки от нас, что понять их может только поэт.

Любимцы богов живут, молодея.

Не всегда достоверные случаи из жизни Уайльда

В Оксфорде Уайльд говорил своим товарищам:

— Я буду поэтом, писателем, драматургом. Так или иначе, но я стану всемирно прославленным — или хотя бы ославленным.

По воспоминаниям Дэвида Освальда Хантер-Блэра

Свою студенческую комнату Уайльд украсил двумя вазами из голубого китайского фарфора. Однажды в разговоре с друзьями он сказал:

— Я замечаю: мне с каждым днем все труднее жить так, чтобы быть вровень с моим голубым фарфором.

По воспоминаниям Джорджа Томаса Аткинсона

На экзамене в Оксфорде Уайльд переводил с древнегреческого отрывок из Нового Завета. Наконец профессор сказал: «Достаточно».

Уайльд воскликнул:

— Погодите немного! Так интересно узнать, чем это кончилось.

Вскоре после переезда из Оксфорда в Лондон Уайльд был с друзьями в театре. Кто-то из зрителей сказал:

— Смотрите, вот идет этот чертов паяц, Оскар Уайльд.

Уайльд, обратившись к своим спутникам, заметил:

— Удивительно, как быстро приобретаешь известность в Лондоне!

По воспоминаниям Фрэнка Бэнсона

В 1881 году Уайльд, еще не успевший ничего написать, стал героем пародийной оперетки Гилберта и Салливана; ее полное название: «Терпение. Новая и оригинальная опера для эстетов». Уайльд отозвался о ней словами:

— Карикатура — это дань, которую посредственность платит гению.

В оперетке «Терпение» Уайльд изображался юношей в костюме XV века, который, в качестве «апостола эстетизма», считает необходимым

Сам он по этому поводу заметил:

— Такое мог бы сделать любой. Я добился гораздо большего: заставил поверить всех, что я действительно это делал.

В 1882 г. готовилась постановка «Терпения» в Америке, и продюсер этой постановки пригласил Уайльда в США для чтения лекций. Он предвидел, что оперетка послужит лучшей рекламой Уайльду, а лекционное турне Уайльда будет хорошей рекламой для оперетки.