ПРАВОЕ ПОЛУШАРИЕ

Но Цюрупа?

Цюрупа ведал материальным и был, в отличие от него, весом, что подчеркивалось самой его фигурой.

"Как он его уломал?" - недоумевал нарком.

Впрочем, его это не касается, сделано - и с плеч долой. Луначарский предпринял последнюю попытку оправдаться перед екнувшей совестью, задав вопрос, касавшийся сфер нравственных:

– Но все-таки… вы не находите, товарищ профессор, что ваши идеи натолкнутся на ожесточенное и, что хуже, вполне понятное сопротивление? Замахнуться на несовершенное естество похвально, и все же моральных норм, пускай и устаревших, и обросших предрассудками и пережитками, никто не упразднял полностью… Мы даже боремся с перегибами в этой области…

Нарком уже заранее знал ответ, а потому не удивился и даже испытал не облегчение, а неудовольствие, когда Иванов посыпал уже ставшими прописными истинами о высокой цели, наличных средствах и нейтралитете науки на поле боя между абстрактными химерами добра и зла.

"За клоуна меня держит, за ваньку", - зло подумал Луначарский.

– Левое полушарие! - Иванов, предчувствуя победу, до того осмелел, что даже погрозил наркому пальцем, порицая левополушарную косность и недостаток воображения. Как ни странно, именно этот непочтительный жест ускорил дело, ибо по нему было видно, насколько увлекся профессор и увлекся искренне, до самозабвения, позабыв о природной наклонности власти карать и преследовать.

– Хорошо, - кивнул Луначарский и нехотя перечеркнул прошение косым "добром" за нарочито сдержанной подписью. - Вы пишете, что помимо добровольцев вам понадобится дополнительный материал, - добавил он, угадывая дальнейшие пожелания Иванова. "Ну, так и есть", - подумал нарком, когда наткнулся на соответствующие строки в прошении.

Илья Иванович прочувствованно раскинул руки - мол, никуда не денешься от этой надобности. Луначарский снова взялся за телефонный аппарат и попросил соединить с Ягодой.