Происхождение Человечества. Серьезная книга с картинками

Что вышло из нее?

Усовершенствование плоской зернотерки шло по двум направлениям. Чем более круглую форму имел вращающийся камень, тем легче было эту терку крутить. Жернова неправильной формы вызывали биение и перекосы. Второе. Чем лучше подшипник, тем быстрее она крутилась. Эта линия мельниц не требовала гигантизма, как ранее рассмотренная нами, для достижения высокого качества помола. Безусловно, соревноваться с гигантскими колесами в производительности такие мельницы не могли, но идея не пропала и получила совсем неожиданный поворот.

Возможно, кто-то оставил мягкую глину на крышке плоской мельницы. После длительного вращения глина приобрела круглую форму. Это была настоящая находка! Представьте себе, что глиняная посуда лепилась руками, была неровной, шершавой, кривой и неудобной. Тут же на мельничном жернове глина разравнивалась, становилась ровной и гладкой. Революция состояла в том, что мельница перестала молоть зерно и стала гончарным кругом [рис. 66].

С новой посудой можно было варить, парить, жарить и есть по-человечески. Когда же появилась возможность смешивать, растворять, экстрагировать и выпаривать, родилась химия, которая сейчас правит нами. Химики последних веков предпочли керамическим горшкам стеклянные пробирки и колбы, но само стекло было уже продуктом цивилизации и химии. Первоначально все начиналось с глины, а глина поддалась человеку только при помощи гончарного круга. За последние пять тысяч лет гончарный круг совсем не изменился и продолжает крутиться во всех точках земного шара, и никто уже не вспоминает странного человека, положившего комок глины, из которого он лепил чашку, на плоскую мельницу.

Тут следовало бы закончить похвалу человеческой прихоти, но по правилам следует поставить сказанное под сомнение и внести немного горечи в этот сладкий рассказ. Вероятно, дело было вовсе не в прихоти человеческой, выраженной в желании вкусно поесть. Возможно, необходимость в мягкой пище грубо диктовалась всем тем, кто потерял зубы. Не от хорошей жизни и не с жиру начали тереть зерно, а чтобы потерявшие зубы не померли с голоду. В этом случае наши слабые зубы дали третий мощный толчок прогрессу — все, что сейчас крутится, вертится, и все плоды химии произошли от зубной боли…

На этом можно было бы и окончить исследование происхождения цивилизации, потому что в дальнейшем шло только совершенствование уже перечисленных изобретений. Интересными становятся уже не сами порождения человеческого ума, а их жизнь и развитие.

Развитие это происходило крайне неохотно и медленно. Я специально не рассматриваю металлургию и все, что с ней связано. Дело в том, что практически десять тысяч лет люди выплавляли только то, что можно выплавить на древесных углях от костра. Ничего не менялось и сопротивляется любым изменениям.

Почему все машины делаются до сих пор из железа?

То, что железо проще добывать, — это смешная отговорка. Взгляните только на шахты и карьеры железной руды, и любой разумный человек скажет, что это не так. То, что железо сильно распространено на планете, тоже не верно. На Земле гораздо больше алюминия, да и другие металлы не сложно найти и использовать. Огромное количество энергии тратится на плавление железа, причем это делается два раза (!) Сначала чугун, потом сталь. Железо ржавеет. Мы делаем планету ржавой и вынуждены каждый год делать миллионы тонн железа взамен сгнившего. И все это только из-за тысячелетней привычки к железу, которое можно выплавлять на углях.

Но это чисто технические характеристики цивилизации. Существуют и культурные, гуманитарные и социологические аспекты, которые были всегда важнее инструментальных. Если культурные продвижения опережают изменения политических структур, то социальные устои, напротив, являются тормозом и врагом перемен. Стоит вспомнить, какой взрыв культуры предшествовал Великой французской революции. Половина людей прославивших Францию, жила перед революцией — Вольтер, Дидро, Лавуазье, Руссо. И это только начало списка. С другой стороны, революция была бы бескровным переворотом, если бы не вооруженное сопротивление социальных групп, отстаивавших сохранение политических основ монархии. В современной исторической политологии установилась бессмысленная характеристика форм государства, которая искусственно подгонялась под определенные требования. Деление государств на рабовладельческие, феодальные, капиталистические характеризует внешнюю сторону жизни государства и интересно только со стороны экономических отношений, которые и ставились политологами во главу угла, начиная с середины XIX века и весь XX век. Такое деление государств не объясняет не эволюцию политических структур, ни переход от одной формы к другой. Очень часто классическое определение государственной формы приводит к путанице. Южные штаты США перед гражданской войной, где официально существовало рабство, надо было считать рабовладельческим государством или капиталистическим? Или Древний Египет первой династии, где, как оказалось, рабства не было, как бы этого ни хотелось старым историкам. Как ни печально, пирамиды строили не рабы, а свободные люди.

Так был ли Древний Египет рабовладельческим царством? А если нет, то тогда каким был? Теория общественных формаций дает правильные толкования только для чистых случаев и приспособлена для европейской истории. Древний Рим, средневековая Европа, капиталистическая Европа, вот где более или менее все гладко. А если отойти совсем недалеко на восток в монгольскую степь или на юг в Египет, эта теория не способна ответить, к какой форме относилась монгольская орда или царство фараонов. Слишком много противоречивых черт было и у тех, и у других. У кочевников вообще не могло быть рабов. И не было! Ускакал в степь — и все. Что уж говорить про Америку!

Как же возникали государства, как они развивались и что было двигателем социальных перемен? Попробуем рассмотреть по-новому.

В 11-й главе Бытия Библии приводится короткий рассказ из 9 строк о Вавилонской башне и о возникновении различных языков на Земле. Если не прибегать к каким-то фантастическим толкованиям, как это делали христианские художники и писатели, а прочитать то, что есть, получается, что Библия дает строгое и точное описание происхождения разных наречий.

Вначале был один народ и один язык, — сказано там. Действительно, в состоянии пребывания в раю язык понимания был один и общий. Приходилось говорить не только со своими одноплеменниками, но и с любым человеком, вышедшим из райских кущ. Поэтому все называлось одинаково, а самих понятий существовало немного. Язык был един и прост.

Что же произошло потом?

Мы уже знаем, что великая засуха собрала людей у источников воды и создала города. В Египте строили из камня, в Месопотамии — из кирпичей. Автор Библии пишет о том, что он хорошо знает. В Месопотамии собрались люди, которые стали строить город и башню, — пишет Библия, и пришли они с востока. Скорее всего, из Индии. Это косвенно подтверждает направление движения индоевропейских народов, о котором пойдет речь дальше. Абсолютно то же происходило в Египте, в самой Индии и в Мексике и, наверное, в Карфагене и в Юго-Восточной Азии, от последних просто не сохранилось первоначальных построек. Как я уже говорил, на этом этапе люди уже вросли в цивилизацию, и приходящие извне становились людьми третьего сорта. Тот, кто хотел, — мирился с таким социальным положением и оставался на грязную и низкооплачиваемую работу. Остальные создавали банды и отправлялись на север.

Египет и сейчас оставался бы царством фараонов, если бы не бандитская европейская цивилизация. Запрет покушения на жизнь, здоровье и имущество был снят тем, что единственная тогда цивилизация отвергла этих людей. Оружие было совершенным, но для охоты на зверей. Человек не мог защититься от него, и убийства стали нормой.