Похождения Штирлица (Операция Игельс)

Борман был любитель подкладывать кнопки на стулья, рисовать на спинах офицеров мелом неприличные слова, натягивать в темных коридорах сложные системы веревочек, споткнувшись о которые несчастная жертва в лучшем случае падала или обливалась водой, в худшем - получала по голове кирпичом. Особенной любовью Бормана пользовались ватерклозеты. Какие только гадости он не писал на дверях и стенах об офицерах Рейха, а иногда перерисовывал из французских бульварных журналов непристойные картинки. Под одной из таких картинок он подписал "это Ева Браун". Фюрер оскорбился и поручил ему же, Борману, выяснить, кто это сделал. Два месяца все в Рейхе пресмыкались перед Борманом, а Штирлиц даже придумал версию, чтобы оградить себя от подозрений, что это сделал китайский шпион. В конце концов пострадал адмирал Канарис, который неосторожно выиграл у Бормана в преферанс его новую секретаршу. Секретарши были второй страстью Бормана. Он то и дело увольнял одних и нанимал других, менялся секретаршами с Гиммлером, Шелленбергом, просил подарить секретаршу Мюллера, но Мюллер отказал. В Рейхе Бормана не любили, но побаивались. Кому же приятно видеть свое имя на стене сортира?

Борман был толст, лыс и злопамятен. А сам Борман в это время был занят делами. Острым ножом он вырезал на двери туалета надпись: "ШТИРЛИЦ -СКОТИНА И РУССКИЙ ШПИОН". Удовлетворенно чмокнув, Борман дернул за веревочку и вышел. Он тщательно вымыл руки и с чувством выполненного долга направился в свой кабинет. День обещал быть удачным.

В кабинете Борман открыл сейф, запертый на семь секретных замков и просунул голову внутрь. Вчера он повесил в сейфе табличку на русском языке: "Руским развечикам смареть заприщено!" Кто-то красным карандашом исправил ошибки и подписал: "Борман дурак". Борман достал русско-немецкий словарь, перевел и логически помыслил: "Кто-то исправил ошибки...

Значит кто-то залез в сейф...

Это не я...

Значит это русский шпион...

И плюс ко всему он лично знает Бормана. Следовательно, я его тоже знаю".

Борман надолго задумался. Через полчаса он догадался поискать отпечатки пальцев. Еще через полчаса он их нашел. Видимо, русский разведчик ел тушенку. Банка стояла тут же, в сейфе. "Здесь чувствуется работа Штирлица. Интересно, что сказал бы Кальтенбруннер?" Борман вздохнул. Со Штирлицем связываться не стоило, все равно что-нибудь придумает, еще и сам виноват окажешься. Это знали все. Борман еще раз вздохнул и достал из сейфа дело пастора Шлага. За пастором он следил давно и с интересом. Этот человек имел обширную женскую клиентуру. Пастор бегал за любыми женщинами: старыми и молодыми, красивыми и не очень, замужними и наоборот, и женщины отвечали ему взаимностью, что Бормана, которого женщины не любили, очень удивляло и даже сердило.

"Зачем одному человеку столько женщин? Я понимаю, если бы они были, во-первых, секретаршами, во-вторых, у меня, а так... Наверно, он работает на чью-то разведку. Скорее всего, это не наша разведка. Следовательно, иностранная, - Борман поднял палец вверх. - Его надо пощупать..."

И Борман, позвонив Айсману, отдал распоряжение.

От сильного удара ноги дверь распахнулась, и в кабинет вошел хмурый и заспанный Штирлиц.

- Борман! Дай закурить!

"У Штирлица кончились папиросы, - подумал Борман, протягивая портсигар с профилем фюрера, - значит он много курил. Много курят, когда думают, значит он много думал. Штирлиц просто так не думает, значит, он что-то замышляет."

И Борман посмотрел в честные глаза Штирлица.

- Как дела?

- Плохо.

"Я, как всегда, прав! - обрадовался Борман. - Точно что-то замышляет! Надо его пощупать."

- Не хочешь ли кофе?

- Нет, - Штирлица передернуло. - Лучше пива.

Борман нажал на кнопку, и вошла секретарша. Штирлиц ее раньше не видел.

- Новенькая?

- Да, - похвалился Борман.

- А ничего, - одобрил Штирлиц.

- Мне тоже нравится, - сказал польщенный Борман. - Пива принеси, дорогая.

- Слушаюсь, партайгеноссе.

Секретарша принесла пива и стала ждать дальнейших распоряжений.

- Можешь идти, - махнул рукой Борман.

Секретарша, разочарованно покачивая бедрами, вышла. Штирлиц оторвал взгляд от двери и взял кружку с пивом.

- Садись, - предложил Борман, подставляя стул.

Штирлиц привычным жестом смахнул со стула кнопки и сел. "Заметил, -ядовито подумал Борман, - Штирлица на кнопки не возьмешь. Чувствуется рука Москвы."

Глаза Штирлица потеплели.

- Хорошее пиво, - сказал он.

"Темнит, сукин кот. Обмануть хочет. Нет, брат Исаев, не на того напал. А не сыграть ли мне с ним шутку? Что если ему очень тонко намекнуть, что им интересуется Ева Браун?"

- Штирлиц! Да ведь вами интересуется Ева Браун! - вскричал Борман.

Штирлиц поперхнулся. С Евой Браун он встречался всего один раз, и тот на приеме у фюрера. Штирлиц был о себе высокого мнения, как о мужчине, но эта мысль никогда не приходила ему в голову.

"Ева Браун может стать ценным агентом. Надо запросить центр."

Штирлиц встал и высморкался в занавеску.

"Клюнет или нет?" - подумал Борман.

Штирлиц посмотрел в окно.

- Какие ножки у этой крошки! - сказал он стихами, - Смотри, Борман.

Борман достал из стола цейсовский бинокль и пошел к Штирлицу. Минуту они молчали. За это время Штирлиц успел обдумать слова Бормана, а Борман догадался, что Штирлиц его отвлек.

"Водит за нос", - подумал Борман и ловко перевел разговор в другое русло.

- Послушай, Штирлиц, у тебя такие обширные связи. Не мог бы ты достать умненькую собачку с острыми зубами?

- Могу.

"Этот все может", - подумал Борман.

Штирлиц часто обещал что-либо Борману, как, впрочем, и всем остальным, но никогда ничего не делал.

Штирлиц стрельнул у Бормана еще парочку сигарет, механически сунул лежащее на столе дело под мышку и направился к выходу.

Борман бросился к столу и резко открыл верхний ящик. Около самой двери в десяти сантиметрах от пола натянулась бельевая веревка. Штирлиц резко перепрыгнул через нее, и, сказав "До свидания", скрылся за дверью. "Профессионал!" - простонал Борман.