Клизмой по профессионализму (рассказы и повесть)

Сенсей однажды показывал видеофильм с китайским мастером. Ветеран из серии: сидел бы, дедуль, на печи да глодал вставной челестью кирпичи. Маленький, плюгавенький. Больно смотреть, как передвигается. Давно пора под березку или сакуру, а внучка в спортзал притащила. Где начались чудеса в ушистком решете. Окружают деда десяток молодых бойцов. И разом бросаются на старичка без скидок на преклонный возраст. Ну, думаешь, хана пенсионеру, мокрого места не останется.

Дудки. Смертельные удары молодняка воздух месят, КПД ноль целых фиг десятых. Дед сделал свирепым нападающим ручкой, они наступают крошить ветхого соперника, а он уже в сторонке усмехается. Почему? Да потому, что время изменил. Нападающие для него как в замедленном кино плавают. Тогда как дед для них сверхзвуковым сделался. Вышел из окружения, никто не заметил. Когда хватились: что? где? - ветеран сам перешел в наступление. Айда всех отключать. А эти не могут въехать - откуда прилетает то пяткой в лоб, то кулаком по лбу.

Саня страх как хотел научиться распоряжаться секундами в таком же разрезе.

"Обучу время растягивать, - пообещал шаолиньский монах. Энергетическим ударам. Только медитируй каждый вечер". "Жена мешает", пожаловался Саня. "Ты ее с балкона", - вроде как пошутил монах и исчез из головы.

К той поре Саня начал Погранца доставать в мастерстве. Во всяком разе, из метровой ямы вылетал, как черт из бочки, а Погранец никак эту глубину осилить не мог. Перещеголял вчерашний салага. Гонористому Погранцу не нравился прыгательный прогресс товарища по ушу. Начал донимать того. При всяком удобном случае норовил ткнуть Саню в бок натренированным о стену указательным пальцем: "Дай пробью!" Саня увиливал от дырокольного эксперимента. Вдруг и вправду насквозь продырявит. Силушка в двух метрах Погранца была немеряной.

Еще вязался к Сане спаринговать. Был из тех, у кого живот болит, если никого не зацепит, не разозлит. Погранцу мало кто из секции мог противостоять. Поэтому выберет очередную жертву и начинает выводить из равновесия, вызывая на поединок.

Сенсей никогда не ставил Саню с Погранцом в пару, разные весовые категории, до травматизма недалеко. Но Погранец начал подбираться к Сане: "Че, мадражь в коленках?" - заводил. Саня отмахивался, кому охота с таким костоломом связываться. Однажды тренера не было, Погранец двинул буром:

- Ну-ка покажи, чему с пузом научился? Это не из ямы дураком скакать!

Грешил против истины - Саня от жировых излишеств почти избавился.

Погранец отскочил на пару метров, в стойку встал и ну давить на психику. Руками, ногами выпады делает и орет:

- Сейчас нашпигую сало!

Дескать, покажу тебе ушистскую мать! Увидишь, где китайские раки зимуют! Саня дуэль не принимает. Отмахивается - иди ты в болото. Тогда Погранец заорал на весь зал в самое больное место: "Твою бабу вчера с мужиком видел, на "мерсе" ехала!"

Погранцу в данный момент соврать - раз плюнуть. А все равно Сане будто двести двадцать в голову шарахнуло из оголенного провода. Бросился мстить обидчику. И куда агрессия Погранца вместе с мастерством девались? Как ни прыгал отключить Саню ногой или другим приемом, как ни махал ручищами перед носом у противника - никакого навара. Погранцу казалось, он ураган и смерч в глазах Сани. Испепеляющее торнадо. А было наоборот - как балетный лебедь перед смертью. Сане осталось въехать умирающему в лоб, избавляя от напрасных мучений.

"Лебедь" подкошенно рухнул, "крылья" по полу разбросал.

- Как это я пропустил? - поднялся из нокаута Погранец. - Ладно, Санчик, за мной должок.

Недели через две сунулся вернуть его. Про жену-изменщицу не кричал. Саня сам рану вспомнил. И снова секунды сорвались опережать реальное время. Второй раз Погранец из молниеносного бойца превратился в балерину белокрылую. Ринулся коронным приемом обесточить противника, Саня приспокойненько улизнул от молниеносной ноги и отправил приставалу на пол.

"Неужели шаолиньский монах действует?" - боялся поверить в счастье, склонившись над поверженным.

И стал еще больше медитировать, каждый вечер, пошуровав метлой и задавив словомешалку и мыслемесилку, рвался на связь с космическим сознанием. Если Ленка вякала против, тут же вспоминал: "С балкона ее". А когда супруга выходила белье развешивать, ловил себя на мыслишке: строит планы, как незаметно ее скинуть. Элементарная задачка. На четвереньках подобраться, резко за щиколотки дернуть...Из соседних домов только и будет видно: женщина опрометчиво наклонилась за перила, центр телесной тяжести перешел критическую зону и отправился в забалконные дали. И все. А ускоритель смертельного полета останется за милицейским кадром.

На что в голове звучало шаолиньско-монашеское: "Нормальный ход!"

Как-то раз Саня для эксперимента подкрался на четвереньках к порогу балкона. Осталось руки протянуть к щиколоткам...

- У тебя че, - вдруг обернулась Ленка, - крышу сорвало? На Маугли тренируешься?

- Стержень от авторучки уронил, - нашелся Саня.

- Завещание писать, если вдруг пяткой по бестолковке заедут?

- Ага, заявление на развод.

Глава шестнадцатая

ГОЛАЯ АУРА

Кстати, за тот нокаут толкушкой по голове Саня мысленно благодарил супругу. Какой к черту супермен, если ни разу не спортивная женщина уработала! Стал самоусовершенствоваться с еще большей упертостью. мало того, что четыре раза в неделю ходил на ушу, занимался гантелями, ходил в бассейн, бегал. Все свободное время не покладая рук и ног было занято. Никаких задержек на работе для выпивонов, чем славился их коллектив мастеров кисти. Никаких праздношатаний. На домашние дела тоже времени не оставалось.

Внешние результаты стали проявляться, как в книжках про ведьм и колдунов. Вспять пошло развитие. Вместо развесистого живота - пресс бугристый: обухом по нему стучи апперкот - не пробьешь. Кисель, болтавшийся на месте бицепцев и трицепцев, исчез. Фигура сделалась - увековечься перед объективом с женой на пляже, ее подруги локти себе обкусают от зависти.

И что поразительно - зрение на три диоптрии улучшилось. Пошел к врачу, а тот говорит: "Что вы мне голову раньше дурили "не вижу, не вижу"! У вас стопроцентное зрение!"

Но главная чертовщина - Саня лицом назад пошел.

Когда киношный гений ушу Брюс Ли умер в сорок лет, при вскрытии у врачей глаза на лоб выскочили - внутренности, как у восемнадцатилетнего. Что у Сани под ребрами творилось - никто не заглядывал, тогда как снаружи пацанистым стал. Румянец заиграл на щеках, как у допризывника, морщинки из углов рта испарились, будто кожу за уши натянули. Раньше одни бабушки "молодым человеком" называли, теперь молодухи так окликали. Новички в секции спрашивали: "Ты уже работаешь или еще учишься?"

Не за горами сорок, а ни грамма солидности на лице. Тогда как жена, вспыхнув знойным цветком у моря, начала сдавать позиции жгучей женщины.

И прекратила тянуть Саню на прогулки по городу и в фотоателье. Каждый вечер натиралась, мазалась, пила бальзамы. Отчаянно тормозила вчерашнее время. Но чем дальше, тем больше: смотришь в зеркало, а глаза бы не глядели. Морщинки, крапинки, седина в прическу...

В тот день заарканила Саню после тренировки на рынок сходить, отовариться на неделю. Набили две сумки с верхом. Сане, дело житейское, приспичило в туалет.

- Не мог заранее побеспокоиться! - проворчала Ленка.

Саня, выдержанный ушист, спорить не стал. Отдал сумки, неудобно с ручной кладью нужду справлять. Да шага не успел в сторону "М" сделать, торговец горной национальности из-за прилавка завайвайкал:

- Вай-вай-вай, как не ай-я-яй! Маладой чиловек, ти би своей маме памагал!

Абрек был, как полагается, с большим носом, вокруг шнобеля чернела щетина, на нем чернели солнцезащитные очки. Уроженец востока не мог промолчать на русскую невоспитанность:

- Памаги! Мама тяжело нэ нада волочит!

Ленкино лицо враз рассвирепело, отчего у Сани отбило все естественные желания, выхватил у "мамы" сумки, забыв про "М".