Сталин шутит...

«Ложные слухи о моей болезни распространяются в буржуазной печати не впервые. Есть, очевидно, люди, заинтересованные в том, чтобы я заболел всерьез и надолго, если не хуже. Может быть, это и не совсем деликатно, но у меня нет, к сожалению, данных, могущих порадовать этих господ. Как это ни печально, а против фактов ничего не поделаешь: я вполне здоров. Что касается г. Цондека, он может заняться здоровьем других товарищей, для чего он и приглашен в СССР» [8].

Второй случай произошел в 1936 году.

Все то же агентство «Ассошиэйтед Пресс» всполошилось от появившейся за рубежом информации о смерти Сталина и в лице своего представителя г-на Наттера сделало запрос в Кремль. 26 октября через газету «Правда» ответил собирателю сплетен сам «покойник». Классический юмор этой записки по своей силе, пожалуй, не уступает ответу классика американской литературы Марка Твена, который однажды телеграммой в газету так среагировал на весть о собственной кончине: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены». Сталин ненавязчиво окунул в лужу западную журналистику, сварганившую сенсационное блюдо из жареных, но фальшивых фактов, написав:

«Милостивый государь!

Насколько мне известно из сообщений иностранной прессы, я давно уже оставил сей грешный мир и переселился на тот свет. Так как к сообщениям иностранной прессы нельзя не относиться с доверием, если Вы не хотите быть вычеркнутым из списка цивилизованных людей, то прошу верить этим сообщениям и не нарушать моего покоя в тишине потустороннего мира.

С уважением И. Сталин».

Отрывки взяты из отчетного доклада XVII съезду ВКП(б), январь 1934 года. (Историческое значение съезда — принятие директив по второму пятилетнему плану развития народного хозяйства, после выполнения которого СССР превратился в одну из крупнейших промышленных держав мира.) Говоря о международном положении, Сталин корректно и с невозмутимым ехидством высмеял потуги западных шовинистов делить человечество на высшие и низшие расы:

«…Старый Рим точно так же смотрел на предков нынешних германцев и французов, как смотрят теперь представители „высшей расы“ на славянские племена. Известно, что старый Рим третировал их „низшей расой“, „варварами“, призванными быть в вечном подчинении „высшей расе“, „великому Риму“, причем — между нами будь сказано — старый Рим имел для этого некоторое основание, чего нельзя сказать о представителях нынешней „высшей расы“». (Гром аплодисментов.)

Не менее язвительным было высмеивание комчванства, которое проявлялось в деле первейшей государственной необходимости:

«…В рядах одной части коммунистов все еще царит высокомерное, пренебрежительное отношение к торговле вообще, к советской торговле, в частности. Эти, с позволения сказать, коммунисты рассматривают советскую торговлю, как второстепенное, нестоящее дело… Эти люди, очевидно, не понимают, что своим высокомерным отношением к советской торговле они выражают не большевистские взгляды, а взгляды захудалых дворян, имеющих большую амбицию, но лишенных всякой амуниции». (Аплодисменты.)

Раздел доклада, посвященный организационной, кадровой работе, нес в себе глубочайший смысл. Сталинская формула «кадры решают все» не забыта и в наши дни. Однако подзабыто окрашенное юмором бичевание вождем пороков в этой сфере. Слово — товарищу Сталину:

«Я имею в виду тип болтунов, я сказал бы, честных болтунов (смех)… не способных руководить, не способных что-либо организовать. У меня… была беседа с одним таким товарищем, очень уважаемым товарищем, но неисправимым болтуном, способным потопить в болтовне любое живое дело. Вот она, эта беседа.

Я: Как у вас обстоит дело с севом?

Он: С севом, товарищ Сталин? Мы мобилизовались. (Смех.)

Я: Ну, и что же?

Он: Мы поставили вопрос ребром. (Смех.)

Я: Ну, а дальше как?

Он: У нас есть перелом, товарищ Сталин, скоро будет перелом. (Смех.)

Я: А все-таки?

Он: У нас намечаются сдвиги. (Смех.)

Я: Ну, а все-таки, как у вас с севом?

Он: С севом у нас пока ничего не выходит, товарищ Сталин. (Общий хохот.)

Вот вам физиономия болтуна. Они мобилизовались, поставили вопрос ребром, у них и перелом, и сдвиги, а дело не двигается с места.

Точь-в-точь так, как охарактеризовал недавно один украинский рабочий состояние одной организации, когда его спросили о наличии линии в этой организации: „Что же, …линия, конечно, есть, только работы не видно“». (Общий смех.)

Растормошить и рассмешить своими образными сравнениями Сталин мог кого угодно. Даже такого чопорного и воспитанного в классических традициях европейской дипломатии человека, как лорд-хранитель печати Великобритании А. Иден — будущий министр иностранных дел и премьер-министр.

Тот, однако, являлся одним из высших сановников государства уже тогда, когда в 1935 г. прибыл в нашу страну, чтобы прозондировать намерения советского правительства в отношении усиливающейся нацистской Германии. С одной стороны, западные «демократии» вскормили и поддерживали фашистов. С другой — побаивались их.

Сталин разъяснил Идену последние мирные инициативы СССР. Мы не можем удовлетвориться лишь договорами о ненападении, сказал он, потому что такой договор легко разорвать; для обеспечения мира нужна более реальная гарантия, т. е. необходим Восточный пакт о взаимной помощи. В записи беседы далее говорится:

«…В чем заключается существо такого пакта? Вот нас здесь в комнате шесть человек. Представьте, что между нами существует пакт взаимной помощи и представьте, например, что т. Майский захотел бы на кого-нибудь из нас напасть [9]. Что получилось бы? Мы все общими усилиями побили бы т. Майского.

Сталин (шутливо): Поэтому-то т. Майский и ведет сейчас себя скромно.

Иден (рассмеявшись): Да, я очень хорошо понимаю вашу метафору».

В речи перед выпускниками академии Красной Армии, произнесенной в Кремлевском дворце 4 мая 1935 года, Сталин опять коснулся кадрового вопроса. Не преминув при этом поведать, хотя и о чисто житейской, но поучительной истории. Начал он с серьезного:

«Лозунг „кадры решают все“ требует, чтобы наши руководители проявляли самое заботливое отношение к нашим работникам… Ценить машины и рапортовать о том, сколько у нас имеется техники на заводах и фабриках, научились. Но я не знаю ни одного случая, когда бы с такой же охотой рапортовали о том, сколько людей мы вырастили… и как мы помогали людям в том, чтобы они росли и закалялись в работе».

Далее перешел к тому, что можно отнести к ситуации «черного» юмора. Причем, выступающий не являлся создателем этой ситуации, но был лишь свидетелем.

«Я вспоминаю случай в Сибири, где я был одно время в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый „остался там“. На мой вопрос „как же так — остался?“, они с тем же равнодушием ответили: „Чего ж там еще спрашивать, утонул, стало быть“. И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что „надо бы пойти кобылу напоить“. На мой упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: „Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем, а вот кобылу… попробуй-ка сделать кобылу“». (Общее оживление в зале.)

И закончил тоже серьезным выводом:

«Мне кажется, что равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком того странного отношения, которое сказалось в только что рассказанном эпизоде…».

5 марта 1936 года газета «Правда» опубликовала беседу И. В. Сталина с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» г-ном Рой Говардом. Сама беседа состоялась 1 марта, и, право, неплохо бы читателю ознакомиться с ней полностью. Благо она имеется в интернете. Но я взял оттуда крохотный отрывок, демонстрирующий умение Сталина быть лаконичным и владеть тонкой иронией.