Аристократы

Том ощупывает за камином разболтавшийся звонок для вызова прислуги.

Том: Когда они перестали работать?

Казимир: Кто они?

Том: Звонки.

Казимир: Думаю, с тех пор, как некому стало звонить или некому приходить на звонок. Она должна быть сейчас дома..

КЛЕР начинает играть другой ноктюрн. Входит ЭЛИС. Ей около 35. Она перепила прошлой ночью. Входя в комнату, она потирает синяк на щеке.

Элис: Всем доброе утро.

Том: Уже день, Элис.

Элис: Правда?

Она посылает Казимиру воздушный поцелуй, который он тут же отсылает обратно.

Элис: Я что, спала дольше всех?

Том: Похоже на то. Имон еще спит?

Элис: Он встал около часа назад. Пошел повидать свою бабушку- вниз в деревню.

Том: Как вы себя чувствуете?

Элис: Я вчера плохо себя вела, да?

Том: В общем нет. Вы сидели в одиночестве, вон там и пели про себя детские песенки.

Элис: Ну и ладно. А вы Том, да?

Том: Совершенно верно.

Элис: Доктор Томас Хоффнунг из Чикаго.

Том: Вот видите, вы были вчера в хорошей форме.

Казимир: Hoffnung по-немецки значит надежда. Значит, ваше имя — Том Надежда. Потрясающее имя, правда, Элис? Том Надежда! Звоню в Гамбург.

Элис: Что?

Казимир: Хельге.

Элис: Предавай ей привет.

Казимир: Она сегодня в замечательной форме.

Элис: Да?

Казимир: Клер.

Элис: О. Да-да. (Она прикрывает глаза рукой и выглядывает на улицу) Холодно, наверное?

Том: Вовсе нет, прекрасный день.

Элис садится на верхнюю ступеньку крыльца и обхватывает голову руками. Том подходит к Казимиру, который до сих пор занят телефоном.

Том: Казимир, может, вы поможете мне прояснить несколько фактов. Здесь когда-то сидел Джеерард Менли Хопкинз, верно?

Казимир: Вон там пятно на ручке кресла, видите?

Том: Где?

Казимир: На другой ручке.

Том: Нашел.

Казимир: Он обычно цитировал бабушке О’Доннел «Крушение Германии» и всегда ставил свою чашку на это место. Однажды он уронил ее и сильно обжег себе руку.

Том записывает всю информацию.

Том: И это было…

Казимир: Шшшш… Да, Мисс Мур? Извините, извините. Да-да… Конечно… спасибо. спасибо..(Вешает трубку) Плохая связь… Не могут дозвониться даже до Леттеркенскоого узла. Бедная Хельга, наверноее, думает, что я ее бросил… Том, стыдно сказать, но я забыл название вашего исследования.

Том: Я и сам с трудом могу вспомнить.

Казимир: Пожалуйста.

Том: «Возрождение культурного, политического и социального уклада высших слоев Римского Католического общества в сельской Ирландии после Католической Эмансипации».

Казимир: О Боже. Ха-ха…

Том: Знаю. Должно быть, это ужасно. Извините.

Казимир: Нет, нет не извиняйтесь. Это звучит очень, очень даже…Элис, неправда ли это очень даже, очень…? Давайте подойдем к этому систематично. Джуди ведь уже показала вам наши семейные хроники и старые документы на усадьбу?

Том: Да.

Казимир: И вы просмотрели все дневники в библиотеке.

Том: Да, в общих чертах…

Казимир: Ну вот и чудно. И теперь вы хотите…. Что вы хотите?

Том: Семейные предания, семейные воспоминания. Например, откуда взялось (крест) вот это?

Казимир: Подарок Кардинала О’Донелла. Из Саламанки. Не просто знакомого, а хорошего друга семьи. Помнишь его, Элис?

Элис: Кого?

Казимир: Кардинала О’Доннела. ЭЛИС: Помню ли я его? Да он уже лет семьдесят как умер.

Казимир: Да нет же.

Элис: Как минимум…

Казимир: Неужели? О Боже! Думаю, что ты права. Ну тогда… Давайте посмотрим, что у нас еще есть. Каждая вещь имеет свои ассоциации. Хопкинса вы знаете.

Том снова записывает.

Том: Да, да….

Казимир: А это Честертон.:

Том: Простите?

Казимир: Честертон.

Том: Эта пепельница?

Казимир: Табуретка для ног.

Том: Табуретка…

Казимир: Он как то имитировал Ллойда Джорджа, читающего тронную речь. Потерял равновесие и — там, тарарам — ударился спиной прямо о каминную решетку. Ну, а весил он порядочно. Решетка до сих пор продавлена, правда, Элис?

Элис: Да.

Она выходит на лужайку и садится на один из стульев. Клер начинает играть третью часть сонаты № 3 Си минор,Op.58.

Казимир: Растянул локоть и ушиб ребра.

Том: Надо же!

Казимир: Пролежал пять дней в клинике.

Том: И это было, когда… Впрочем не важно… Я это выясню… Как часто он приезжал сюда, в Баллибег?

Казимир: Понятия не имею… Часто… очень часто. Да-да… Отец с мамой провели половину медового месяца с ним в Англии.(к Элис:) Правда?(Замечает, что она ушла) Они были очень близкими друзьями. Отец хотел окрестить меня Джилберт Кай, но мама настояла на Казимире — так звали польского принца. Маме это нравилось. А это (шезлонг) — Дэниел О’Коннелл, Освободитель… Замечательный наездник… Видите вот эти отметины от его шпор. Это — пятьдесят восьмой…

Том: Год?

Казимир: Соната Шопена, пятьдесят восьмой опус. Третья часть.

Том: Ааа…

Казимир: Вот это (подсвечник) Джордж Мур, великий писатель… Как он связан с Джоном Муром, я не знаю. Так, это (книга) Томас Мор, друг Байрона. Байрона знаете? (поет) «Все эти юношеские пылкие чары, на которые я сегодня взираю.» Это (Библия) Хиллари Беллок, первый перевод Библии на ирландский, свадебный подарок Отцу и Маме. Это Йейтс. Великий ирландский поэт, Нобелевский лауреат… Это..

Том: Где Йейтс?

Казимир: Подушка (на шезлонге).

Том: (пишет) Подушка… Йейтс..

Казимир: Йейтс был просто великолепен. С такими холодными, холодными глазами. Да, да. Как сейчас помню.

Том: В каком году?

Казимир: Однажды он просидел здесь три ночи кряду, вот здесь, на Даниэле О’Коннеле, головой на подушке, положив ноги на Честертона, потому что ему кто-то рассказал, что в нашем доме живут привидения. Представляете? Целых три ночи. Но, конечно, здесь никогда не было никаких привидений. Ни одного. Отец никогда не верил в духов… Йейтс был очень раздосадован. Очень… «Ты обманул меня, Бернард,» — он говорил Отцу, — «Ты меня обманул,» — и эти его жуткие глаза, сплошной лед.

Он прерывается, потому что Клер вдруг переключается с Сонаты на Вальс Ля бемоль мажор.

Казимир: Послушайте! Послушайте! Вальс на Ночь! Мой любимый. Мой самый любимый.

Выходит из дома, к Элис.

Казимир: Элис, ты узнаешь?

Элис: (поет)

Казимир и Элис поют вместе