Легендарное оружие древности

Клинки работы Масамунэ чрезвычайно высоко ценились во все времена. Многие из них вошли в «Мэйбуцу Те Кехо» — трехтомный каталог лучших изделий японских оружейников, составленный в 1714 году по распоряжению Иосимуне Токугава и отредактированный в эру Киего (1716–1736) кем-то из членов семейства Хонами, профессионально занимавшихся оценкой старинного оружия. Первая книга этого каталога, известная как «Нихон Сапсаку», содержит списки лучших клинков, изготовленных тремя величайшими оружейниками Японии. Эти списки включают в себя 41 работу Масамунэ, в то время как клинков работы двух других оружейников, вместе взятых, насчитывается всего 32. Всего же в трех томах каталога перечислен 61 клинок работы Масамунэ. Помимо этого около трети всех мечей, вошедших в каталог, являются изделиями учеников Масамунэ: великий мастер создал целую школу, мастерами которой изготовлены лучшие клинки Японии. Достоверно известны имена по крайней мере пятнадцати его учеников, десять из которых вошли в почетный список «Десяти великих учеников Масамунэ».

В легендах мечи Масамунэ часто противопоставляются мечам другого выдающегося японского мастера, Мурамаса. В некоторых преданиях Мурамаса выступает как современник Масамунэ или как его ученик. Однако, поскольку Мурамаса всегда подписывал свои работы, известно, что он жил и работал на рубеже XV–XVI веков, — спустя сто лет после Масамунэ — и, следовательно, не мог быть ни прямым учеником, ни современником великого мастера. В легендах клинки Мурамаса неизменно выступают как кровожадные или злые, в то время как мечи Масамунэ всегда считались оружием, предназначенным для благородных воинов, спокойных и с миром в душе.

В одном из преданий рассказывается о том, как Мурамаса бросил вызов Масамунэ, утверждая, что изготовит меч, который превзойдет все клинки великого мастера. Масамунэ принял вызов. Оба мастера принялись за работу, и, когда мечи были готовы, решено было подвергнуть их испытанию. Клинки укрепили в русле небольшого ручья, против его течения. Меч Мурамаса, «Дзюути Иосаму» («Десять тысяч холодных ночей»), рассекал все, что оказывалось на его пути: рыбу, листья, плывшие по течению, и даже ветер, обвевавший лезвие. Меч же Масамунэ, казалось, был неспособен разрубить ничего: ни один лист, натолкнувшись на него, не был перерублен, ни одна рыбешка, коснувшись его, не получила никаких ран, а ветер, обвевая лезвие, только мягко посвистывал. Глядя на это, Мурамаса начал насмехаться над Масамунэ: великий мастер со всей очевидностью был посрамлен! Однако наблюдавший за испытанием монах низко поклонился обоим мастерам и сказал:

— Да, первый из мечей прекрасен, однако это злой клинок: он жаждет крови, и ему все равно, кого убивать. С одинаковым упоением он может рубить крылья бабочки или человеческие головы. Поэтому второй меч, безусловно, лучше, поскольку он не стремится напрасно убивать и щадит то, что невинно и не заслуживает смерти. (В одной из версий легенды меч Масамунэ даже воссоединил и исцелил лист, разрубленный мечом Мурамаса.)

В итоге, согласно преданию, мастер Мурамаса был убит за то, что создавал «злые» мечи; мечи же Масамунэ исстари считались священными.

Рассказывают, что Масамунэ отказывался подписывать свои клинки, поскольку подделать их было невозможно. Действительно, подписанные работы Масамунэ очень редки. Известно лишь несколько мечей, подписанных его именем (каждый меч, по традиции, имел собственное имя): Фудо Масамунэ, Кегоку Масамунэ, Дайкоку Масамунэ. К числу таких мечей принадлежал и легендарный Хондзё Масамунэ — подлинный символ сёгуната Токугава и, возможно, самый известный меч великого мастера.

Хондзё Масамунэ представлял собой традиционный японский меч-катану. Рукоять его была обвита белым шелком с синей кисточкой у завершения; хранился меч в темно-красных лакированных ножнах, отделанных золотом. Самый знаменитый из клинков великого мастера, Хондзё Масамунэ, прошел через руки многих прославленных воинов. Само его название «Хондзё» происходит, как считается, от имени полководца Хондзё Сигенага (кон. XVI столетия), захватившего этот меч в качестве боевого трофея в одном из сражений. Рассказывают, что в бою Сигенага получил удар этим мечом, отчего шлем его раскололся, а сам полководец получил глубокую рану. Однако Сигенага все же одолел своего противника и овладел его оружием в качестве трофея. Лезвие меча имело несколько щербин и повреждений от ударов, но в целом оружие было все еще годно к употреблению. Несколько лет меч оставался в руках полководца, однако около 1595 года оказавшийся в затруднительном финансовом положении Сигенага был вынужден продать меч своему племяннику Тойотоми Хидецугу. В дальнейшем оружие еще несколько раз меняло владельцев, пока в начале XVII Столетия не оказалось в руках Иэясу Токугава — основателя прославленной династии сегунов. Меч стал фамильной реликвией этой династии; по установившейся традиции его передавали из поколения в поколение. Начиная с сегуна Иецуна Токугава (занимал эту должность в 1671–1680), эта передача обставлялась как государственная церемония. В 1939 году легендарный меч, которым по-прежнему владела семья Токугава, получил статус национального сокровища Японии; последним его владельцем был Иэмаса Токугава.

В декабре 1945 года, после окончания Второй мировой войны, Иэмаса Токугава сдал Хондзё Масамунэ и 14 других мечей, имевшихся в семейной коллекции, в полицейский участок в Мэйдзиро, поскольку американские оккупационные власти распорядились конфисковать у населения все холодное оружие, и в первую очередь самурайские мечи. Многие из конфискованных мечей являлись семейными реликвиями и имели высокую художественную и историческую ценность. Однако в тогдашних послевоенных условиях к ним относились просто как к малоценному железу, от которого надо было поскорее избавиться. Конфискованным оружием набивали целые склады, значительная часть исторических мечей была пущена на металлолом (спустя год эта практика была прекращена). Такая же судьба постигла и мечи, конфискованные у семьи Токугава: в январе 1946 года полиция Мэйдзиро сдала их под расписку сержанту американского 7-го кавалерийского полка Колди Баймору, и с этого времени история Хондзё Масамунэ обрывается: легендарный меч пропал без вести. Его местонахождение до сих пор остается тайной. По слухам, сломанный клинок меча был найден в 2009 году на Окинаве, однако специалисты скептически восприняли эту новость; наиболее вероятно, что Хондзе Масамунэ был попросту переплавлен как металлолом еще в 1946 году.

XXIII

Сабля Типу-Султана

И враги, и друзья называли его Тигром Майсура. Без малого два десятилетия Тину-Султан, правитель небольшого южноиндийского княжества Майсур, практически в одиночку противостоял всем попыткам англичан установить полный контроль над Индией. Он был главным препятствием британскому господству в Индии, опасным и непреклонным противником англичан, и, когда он погиб, его противники, по-видимому, испытали большое облегчение.

Типу-Султан (1750–1799) стал правителем Майсура в 1782 году, сменив на троне своего отца Хайдара-Али, также заклятого врага англичан. Он перенял от отца многие из его талантов, равно как и ненависть к чужеземным захватчикам. Энергичный и деятельный, он был мало похож на тогдашних индийских владык, которых презирал за их лень и сибаритство. Типу-Султан получил хорошее образование, интересовался научными, техническими и культурными достижениями Европы и широко внедрял их в своем собственном княжестве. Майсурская армия была организована и обучена по-европейски, были заложены основы собственного военно-морского флота, европейские офицеры обучали индийских моряков. Типу-Султан провел небывало прогрессивную по индийским меркам административную реформу, впервые в Индии осуществив разделение администрации на военную, гражданскую и судебную и создав ряд ведомств (финансовое, военное, морское, коммерческое, строительное, почтовое), по функциям и структуре напоминающих министерства. Тигр Майсура покровительствовал торговле и промышленности, создавал государственные мануфактуры, защищал местных купцов, давал льготы ремесленникам. Он, как считали современники, был неплохим поэтом, знал несколько языков и, хотя был набожным мусульманином, с известной терпимостью относился к другим религиям и даже (по настоянию французов) построил первую в Майсуре христианскую церковь. Впрочем, во всей его внутренней политике отчетливо присутствует исламский уклон (например, в его княжестве мусульмане были освобождены от всех налогов), это обстоятельство отталкивало от Типу-Султана широкие массы индуистов и тем самым существенно ограничивало его ресурсы.