Сто великих операций спецслужб

На очередной встрече «Монах» проинформировал Селлерса о том, как КГБ ведет наблюдение за сотрудниками резидентуры ЦРУ, работающими под дипломатическим прикрытием.

А во время последней, провальной, явки передал своему оператору образцы «шпионской пыли», которой сотрудники службы наружного наблюдения обрабатывали автомобили американских дипломатов, подозреваемых в проведении разведывательных операций против СССР. Например, подвез американский разведчик своего осведомителя на машине, салон которой обработан «пылью», — микрочастицы осели на продолжительное время на коже и одежде пассажира, и на всех предметах, к которым ему довелось прикасаться. Кстати, именно из-за предательства Воронцова в 1986–1987 годах в западных средствах массовой информации настойчиво муссировался вопрос о вреде «шпионской пыли» для здоровья людей. В парламенте Великобритании, к примеру, нашлись депутаты, обвинявшие КГБ и правительство СССР в нарушении каких-то несуществующих международных конвенций, которые якобы запрещают использование подобных химикатов. Сущая ерунда! На самом деле «ноу-хау» советской контрразведки оказалось совершенно безвредным, но достаточно эффективным средством разоблачения предателей.

Агент «Хороший сюрприз»

В июле 1992 года в коридорах Лубянки можно было встретить темноволосого смуглого мужчину невысокого роста в добротном сером костюме — тройке и с потухшей трубкой в зубах. Что-то неуловимо иностранное сквозило в каждом его жесте, и если бы не сопровождавшие незнакомца двое следователей, он сошел бы за разведчика-нелегала, вернувшегося из-за кордона и заскочившего в центральный аппарат навестить своих товарищей по оружию.

Увы, это было не так — незнакомец был агентом ЦРУ, который явился на Лубянку с повинной. За это сотрудники Правового департамента успели окрестить его агентом «Хороший сюрприз».

Действительно, то был экстраординарный случай, ибо в 1985–1992 годы распространение получила диаметрально противоположная тенденция — уходить из советских спецслужб и из МИД СССР внаем к противнику. Уходить в шпионы.

Виталий Макаров, советник Консульского управления МИД России, не только пришел сам, но и притащил на Лубянку шпионскую экипировку. Хотя она и выглядела реквизитом с «Мосфильма», однако была вполне пригодной к использованию.

Коротковолновый приемник для прослушивания радиопередач из Мюнхенского разведцентра в высокочастотном диапазоне, одноразовые шифрблокноты, спрятанные в карманных фонариках и в зажигалке.

В портсигаре — считывающее устройство для микроточек, принадлежности для изготовления микроточечных сообщений. Банка из-под печенья с магнитным железооксидом для нанесения на пленку радиограмм для СКП (сверхкороткой передачи).

В 1976 году начинающий дипломат Макаров приступил к работе в советском посольстве в столице Боливии Ла-Пасе. Он часто общался с аборигенами и сотрудниками иностранных посольств. Посещал теннисный корт, шахматный клуб. Но со временем стал замечать, что все чаще его партнером выступает некто Джон Скарлетт. Тот самый, кто впоследствии под дипломатическим прикрытием первого секретаря посольства Великобритании в Москве в 1991–1994 годах будет возглавлять резидентуру Сикрет интеллидженс сервис. Англичанин начинал свою работу по советским гражданам в Боливии, и его первенцем-новобранцем как раз и стал Макаров.

Постепенно, помимо тенниса и шахмат, Макаров и Скарлетт нашли и другие точки соприкосновения: посещение ресторанов, кафе и клубов, совместные выпивки. Потом от англичанина последовали разные мелкие презенты. Он начал ссужать «друга» незначительными суммами. Ну, понятно, коготок увяз — всей птичке пропасть…

В Барселоне к Макарову в баре подсел незнакомец и передал привет от Скарлетта

На каком-то этапе у молодого дипломата работа не заладилась, и в рюмку он стал заглядывать чаще обычного. Ну а собутыльник — тут как тут. Во время одной из попоек Скарлетт предложил «другу» сотрудничество со своей разведкой. Макаров, с его слов, спьяну согласился. Да еще и сумму вознаграждения сам себе назначил — 25 тысяч долларов за свои будущие шпионские услуги. Скарлетт согласился, хотя и понимал, что имеет дело с мелкой сошкой, для которого даже 25 тысяч долларов — огромные деньги.

Накануне отъезда Макарова из Боливии Скарлетт прикрепил к нему американца-репетитора, в чьи обязанности входило обучить новобранца поддержанию шифрованной связи. Но, видимо, ускоренный «Курс молодого бойца невидимого фронта» Виталию впрок не пошел. Находясь в Москве, он принял шифрограмму из ЦРУ, а вот на ответную связь выйти не сумел…

Все годы пребывания в Москве Макарова никто не беспокоил. Поэтому, прибыв в 1986 году в Барселону на должность первого секретаря советского консульства в этом городе, он был уверен, что англичане и американцы попросту забыли о нем. Но вскоре в баре к нему подсел незнакомец и передал привет от «друга» Скарлетта. Мало того, от имени ЦРУ он поставил перед Макаровым конкретное задание. По списку, составленному американцами, Макаров должен был вычислить, кто из сотрудников наших дипломатических представительств в Испании является «чистым» дипломатом, а кто лишь прикрывается дипломатическими должностями. На последних агент должен был составить подробные досье. Через год у Макарова сдали нервы, и он досрочно по болезни был откомандирован в Союз. Перед отъездом американцы вручили ему дополнительное снаряжение и еще несколько тысяч долларов на мелкие расходы.

Спустя три месяца американский куратор Макарова в радиограмме выразил беспокойство состоянием его здоровья и порекомендовал обратиться за консультацией и медицинской помощью к академику Н., известному в Москве специалисту в области психоневрологии. Это было сделано американцами с двоякой целью: чтобы, во-первых, напомнить Макарову, что свою судьбу агенты сами не решают — за них это делают их кураторы из ЦРУ. Во-вторых, чтобы показать нерадивому агенту, сколь велики возможности и как далеко простерлась длань его заокеанских хозяев.

После этого Макаров и явился на Лубянку, где был внимательно выслушан и понят.

Суд над Виталием Макаровым все-таки состоялся. Однако высочайшим повелением президента Ельцина он был помилован, и даже продолжил работу в системе МИД России.

В своем заключительном слове на закрытом процессе Макаров клятвенно пообещал «никогда более не играть с незнакомцами в шахматы».

«Большой друг» Советского Союза и… спецслужб

Леви Кохан родился трижды.

Первый раз в 1898 году в семье эмигрантов из Одессы, снимавших угол на чердаке полуразвалившегося дома на окраине Нью-Йорка.

Второй раз — спустя 23 года в кремлевском кабинете Ленина. В тот октябрьский день 1921 года, проведя в обществе вождя мирового пролетариата четыре часа, он получил из его рук охранную грамоту «Уполномоченного Кремля по связям с капитанами индустрии Запада», а также мандат на право владеть концессией «Российский асбест» на Урале.

Благоволение и щедрость председателя Совнаркома стали для американца стартовой площадкой для выхода на орбиту Большого бизнеса и пропуском в историю XX века.

Третий раз Кохан родился после смерти Ленина в 1924 году, когда он взял псевдоним Арманд Хаммер («Arm and Hammer» в переводе с английского означает «Серп и Молот»).

В течение почти 70-ти лет Хаммер с маниакальной настойчивостью посещал СССР и сумел обаять всех советских лидеров, кроме Сталина и Андропова.

Свой бизнес Хаммер начал на чердаке дома в негритянском квартале Нью-Йорка, там располагалась его карликовая фармацевтическая фирма. Но в 1921 году он переключился на операции с нефтью и в конце 1950-х стал хозяином нефтяной монополии, объем продаж которой составлял 5,5 миллиарда долларов, а чистая прибыль — около 200 миллионов в год! До самой смерти владелец «Оксидентал петролеум» входил в двадцатку самых крупных нефтяных магнатов мира.