Операция "Раскол"

Ни одно из признаний на всех восточноевропейских процессах не выглядело так унизительно, как показания Сланского. Он признал себя виновным по всем четырем пунктам обвинения: в шпионаже, государственной измене, саботаже и в военном предательстве.

Прокурор следующим образом изложил существо дела на суде:

«Империалисты, хорошо зная силу коммунистической партии, начали готовить эту агентуру еще в период домюнхенской республики. Придавая ей особую важность в своих планах на послевоенный период, они укрепили ее накануне войны. С конца 1938 года в Лондоне и позже в Кракове существовала важная англо-американская шпионская организация – так называемый «Британский комитет», известный впоследствии как «Фонд доверия». Эта организация действовала якобы для оказания помощи гражданам Чехословакии и другим беженцам под прикрытием английского министерства внутренних дел. В указанной организации из числа беженцев были отобраны и обучены эти агенты, которые позднее при помощи «Фонда доверия» были направлены из Кракова в Лондон. Всей этой деятельностью руководил Герман Филд, а позднее его брат Ноэль Филд, оба – ближайшие сотрудники Аллена Даллеса, главы американской разведывательной организации Управления стратегических служб, занимавшейся шпионской деятельностью в Центральной и Восточной Европе».

Сланский был обвинен в том, что назначал на высокие посты людей, известных ему как филдистов, чтобы создать конспиративный центр с целью свержения правительства.

(Даже небольшая английская операция, имевшая целью подорвать репутацию леволейбористских депутатов парламента и их восточноевропейских друзей, ознаменовалась успехом. Иони Зиллиакус, депутат английского парламента, человек большого обаяния и эрудиции, занимавший гораздо более левые позиции, чем руководство его лейбористской партии, получил причитающуюся ему долю на суде в Праге. Прокурор охарактеризовал его как мастера «обмана и провокации, одного из наиболее опытных агентов английской разведки». Бедный Зиллиакус в течение месяца ходил по Вестминстеру с крайне обескураженным видом. Но зато много смеха было в доме № 21, по ул. Ворота Королевы Анны.)

Газеты мобилизовали своих самых лучших корреспондентов для описания процесса. «Руде право», официальный партийный орган, превзошла сама себя. Вот как она описывала Сланского, когда он давал показания:

«Трусливые предательские глаза поблескивают на морщинистом лице под свисающими рыжими волосами, оглядывая в какую-то долю секунды зал. Он идет медленной походкой, садится на скамью подсудимых, и на мгновение кажется, что он раскаивается… Он кивает головой, отвечая «да» на вопрос, признает ли он себя виновным. Без каких-либо эмоций, непостижимо спокойным, вызывающим отвращение голосом начинает говорить о своих страшных преступлениях. Их перечисление показывает, что этот один негодяй причинил больше зла, чем сотни закоренелых уголовников».

Итак, процесс разворачивался к своему заранее определенному и трагическому концу. Приговоры не явились неожиданными. Смерть для всех, кроме Артура Лондона, Вавру Хайду и Эугена Лёбля. Они были приговорены к пожизненному заключению.

Никто из приговоренных не обжаловал приговор. Прошения о помиловании были отклонены, и 3 декабря 1952 года состоялась казнь. 11 осужденным, приговоренным к повешению, было разрешено написать последние письма своим семьям. Лишь Рудольф Сланский отказался это сделать; он слишком хорошо понимал, что то было еще одно жестокое издевательство, подобное многим другим, которым он и его товарищи по процессу подвергались в тюрьме. Он был уверен, что эти письма никогда не будут доставлены.

Сталину оставалось недолго править. Через 3 месяца – 5 марта 1953 года он умер. Вместе с ним умерла операция «Раскол». Во всех странах Восточной Европы Сталин оставил кровавый след, но и он стал такой же жертвой сил, гораздо более мощных, чем сам, как и те, кто закончил свою жизнь на виселице, или те, которые умерли, не выдержав пыток, или те, кто покончил жизнь самоубийством, или те, чьи сердца не вынесли жесткого режима трудовых лагерей. Сотни людей были убиты этой смертоносной комбинацией Иосифа Сталина с операцией «Раскол». Еще больше было доведено до безумия в момент, когда обнаружили, что идея, которой они посвятили всю жизнь, была отдана на поругание уголовным садистам, утверждавшим, что необходимо воздвигнуть целое здание из лжи для того, чтобы партия осталась сильной. Тысячи были отправлены в лагеря и навсегда превратились в калек. Тысячи других потеряли работу.

Интеллигенты, которые никогда не держали в руках ничего более тяжелого, чем перо, получили работу только на строительных площадках. И даже там их преследовали и унижали: бригадир обычно присваивал себе часть их зарплаты, зная, что они благодарны за любую работу и не посмеют жаловаться. Никто не может точно сказать, сколько людей попало в каждый из этих разрядов. Но известно, что непосредственно пострадали по меньшей мере 100 тысяч мужчин, женщин и детей, из которых около тысячи были казнены.

Безусловно, Сланский стал последним объектом операции «Раскол», но не последней жертвой. В дополнение к процессу Сланского в Чехословакии проходили другие процессы и другие казни. В Восточной Германии известные члены ЦК, имевшие несчастье знать Ноэля Филда, были арестованы. В Венгрии происходили ежедневные аресты, секретные процессы и казни. В Польше все еще пытались сломить волю Владислава Гомулки, и ради этого каждый день арестовывалось все больше людей. В Румынии, Болгарии и Албании тайная полиция при помощи советских советников развернула широкую охоту за врагом. Хотя, по мере усиления сталинских подозрений, никто точно не знал, кто же действительно является врагом.

Безумие распространилось и на саму Россию. Теперь, когда сионизм стал великим преступлением, евреи России встречали каждый день со страхом и каждую ночь с благодарностью за то, что они пока выжили. 13 января 1952 года «Правда» объявила об аресте террористической группы кремлевских врачей-евреев, которые с 1945 года постоянно губили руководителей, одного за другим. Массовая истерия охватила Россию и весь коммунистический блок.

В Чехословакии тела 11 казненных подверглись кремации. Было решено, что их останки не должны быть захоронены: никогда в будущем родные не должны иметь возможность принести цветы на могилы. Пепел, оставшийся после кремации, был сложен в мешок из-под картошки. Этот мешок дали шоферу, служившему в тайной» полиции, чтобы он вывез его из Праги и закопал в поле. Но дорога была покрыта плотным слоем снега, и шофер, двое сопровождавших его работников, которые должны были вырыть яму, проехав несколько километров, решили, что поездка является бессмысленной и тяжелой. Они остановили автомобиль в тихом уголке на окраине города, взяли мешок и разбросали по заснеженной земле останки людей, которые еще совсем недавно были уважаемыми руководителями.

ЭПИЛОГ

Закончив свои дела, полковник Святло 21 декабря 1953 года, за два дня до казни Берии в Москве, перебежал на Запад. История его побега является достаточно примечательной. Выступая перед комиссией конгресса в Вашингтоне, он рассказал, что первоначально прибыл совместно со своим начальником Анатолием Фейгиным в Восточный Берлин на совещание с немцами по вопросам безопасности.

«…У нас было мало времени, и мы торопились увидеть Берлин. Совершенно случайно, проехав по подземной дороге, мы оказались в Западном Берлине. Сначала мы не поняли, куда попали. Мы думали, что это центр Восточного Берлина. И поняли, что находимся в Западном Берлине, когда зашли в какой-то магазин и хотели уплатить по счету. Мы хотели заплатить восточногерманскими марками, но продавщица сказала нам: «Джентльмены, вы находитесь в западной части Берлина. Мы принимаем здесь только западные марки». В тот момент я понял, что перебежать в Западный Берлин не составляет труда. Я также понял, что моему начальнику так нравятся красивые западные вещи, что он еще раз согласится поехать в Западный Берлин, если я попрошу его об этом. И действительно, на следующий день по моему предложению он пошел со мной в Западный Берлин… Я составил план: сначала я зайду в бюро обмена восточных марок на западные, а он останется ожидать меня на улице и наблюдать, поскольку все это дело не было достаточно законным. Затем он зайдет в бюро обмена, а я останусь один на улице и смогу скрыться. Все случилось точно так, как я запланировал. Я немедленно явился к американским представителям».