Радиоэлектронный шпионаж

То, что получается в результате шифрования открытого текста, носит название шифртекста. Окончательно подготовленное для отправки сообщение называется криптограммой. Криптограмма больше подчеркивает сам факт передачи и является аналогом слова «телеграмма», в то время как шифртекст указывает на результат зашифрования.

Расшифрование (дешифрование) обозначает процесс проведения обратных преобразований шифрованного текста сообщения для получения соответствующего ему открытого. Это может сделать как законный адресат сообщения, так и постороннее лицо. В первом случае про шифрованное сообщение говорят, что оно подвергается расшифрованию, а во втором речь ведут о его дешифровании.

Криптология — это наука о безопасности связи. Криптология включает в себя криптографию и криптоанализ. Криптография старается найти надежные методы обеспечения секретности и аутентичности (подлинности) сообщений путем шифрования.

Под криптоанализом шифрсистемы понимается ее аналитическое исследование, имеющее целью выработку формальных правил для получения доступа к содержанию зашифрованных сообщений без полного знания об этой шифрсистеме и о ее ключах. Специалиста в области криптоанализа принято именовать криптоаналитиком.

Успешное криптоаналитическое исследование шифрсистемы называют ее вскрытием. А про шифрпереписку с использованием вскрытой шифрсистемы говорят, что ее можно читать.

Шифр, плохо поддающийся вскрытию, называется стойким. Следует помнить о том, что никакой шифр не является абсолютно стойким. Стойкость шифрующих алгоритмов определяется временем, которое требуется для их дешифрования. Хорошими считаются шифры, требующие годы, чтобы их вскрыть. За это время либо засекреченная с помощью шифра информация потеряет свою актуальность, либо стоимость дешифрования превысит стоимость самой информации.

Криптоанализ можно условно разделить на теоретический, когда правила анализа шифрсистемы на предмет ее вскрытия основываются на научном знании и формулируются исходя из того, что известно криптоаналитику об этой шифрсистеме, и прикладной, когда шифрсистема вместе с ключами к ней попросту воруется.

Обстоятельный рассказ об истории радиошпионажа не может обойтись без упоминания методов шифрования, с которыми были иногда впрямую, а чаще косвенно связаны те или иные ее события. Желательно, чтобы читатель перед прочтением книги уже имел о них некоторое представление.

Желательно, но отнюдь не обязательно. Да и кроме того, если начать изложение истории радиошпионажа с длинных подробных рассуждений (одним-двумя предложениями тут никак не обойтись) о том, как происходит зашифрование секретной информации, то слишком велик риск смертельно утомить читателя, не имеющего серьезной математической подготовки. Поэтому описание методов шифрования в книгу не попало. Желающие углубить свои знания в области криптографии, чтобы потом лучше понять историю радиошпионажа, могут обратиться к серьезным научным работам. Остальные наверняка сделают это позже, благодаря интересу к криптоанализу, вызванному знакомством с историей радиошпионажа.

ДЕВИЗ — ЗАНИМАТЕЛЬНОСТЬ!

Воспринимать приведенные в книге факты следует с большой осторожностью. Скудность серьезной, заслуживающей доверия литературы по истории радиошпионажа не дает возможности достоверно выяснить, как все происходило на самом деле, хотя бы путем сравнения информации об одном и том же событии, но из разных источников. Это и понятно: ведь радиошпионаж представляет собой тщательно скрываемый от посторонних глаз и ушей род человеческой деятельности. Поэтому рассказ о наиболее солидных спецслужбах радиошпионажа надо рассматривать не более как попытку показать их деятельность.

До середины 80-х годов большая часть информации о функционировании как зарубежных ведомств радиошпионажа, так и собственных учреждений, занимавшихся радиоразведкой, была в Советском Союзе строго дозирована. Средства массовой информации пытались утвердить в обыденном сознании представление о методах защиты информации с помощью шифров как разновидности профессионального заболевания шпионов — шифромании, то есть болезненном стремлении всё и вся зашифровывать. Достаточно вспомнить фрагмент одного сатирического монолога, который часто исполнялся с советских эстрадных подмостков. В нем чудаковатый доктор имел привычку придумывать шифры для названий болезней. ИМ означало у него инфаркт миокарда, ЯБ — язвенную болезнь и так далее. За это пристрастие больные подозревали в докторе бывшего разведчика.

Уровень знаний о методах засекречивания информации, которые в России можно было почерпнуть в основном из популярных шпионских романов, лучше всего характеризует опыт одной американской фирмы, вздумавшей в начале 90-х годов организовать у нас продажу спецтехники для борьбы с промышленным шпионажем. По свидетельству ее работников, даже тех российских бизнесменов, которые осознавали необходимость оснащения своих офисов телефонными шифраторами, приходилось долго убеждать покупать шифрующие устройства парами для установки на обоих концах защищаемой от подслушивания телефонной линии. Клиентам из России было невдомек, что иначе купленная аппаратура будет просто ненужным хламом.

Укреплению авторитета криптографии в широких массах отнюдь не способствовало и то, что вместе с верованиями примитивных племен тропической зоны Азии и Океании ее элементарные понятия составили основу так называемого метода кодирования. Этот метод был изобретен в начале 70-х годов для лечения алкоголизма и получил широкую известность двадцатью годами позже. Его автор считал себя и своих учеников в состоянии генерировать биоэнергетическое поле, которое служило средой для распространения посылаемого ими кодированного сообщения, содержавшего запрет на употребление спиртного. Такой запрет по идее должен был действовать на уровне подсознания больного алкоголизмом и не мог быть нарушен, поскольку не воспринимался его сознанием как запрет в силу своей закодированности.

От целенаправленного формирования у обывателя пренебрежительного отношения к криптографической защите информации и использования ее теории шарлатанами для осовременивания практикуемых ими древних знахарских приемов недалеко было и до вывода о ненужности радиошпионажа и всего, что с ним связано. После такой промывки мозгов люди с готовностью верили в то, что все люди — братья и что не надо ничего скрывать от кого бы то ни было. Или что теперь «президенты и премьер-министры следят за событиями по выпускам телевизионных новостей или узнают о них из срочных телеграфных сообщений, не испытывая необходимости дожидаться, пока расшифруют посольские донесения». Или, как это случилось в Иране, что сам Аллах — их лучший шпион. Началось все с того, что в 1981 году Саудовская Аравия купила в США невероятно дорогие самолеты «АВАКС», оснащенные самой современной по тем временам радиошпионской аппаратурой. В Иране эту сделку официально осудили, но с каким-то завистливым подтекстом. Ах, мoЛj такие деньги! Ах, такая великолепная техника! Ах, ах! А вскоре в одной из тегеранских газет появился пропагандистский опус следующего содержания: «Два мужественных исламских бойца преодолевают минированную местность, каждую секунду ожидая взрыва, но не страшась гибели. Внезапно откуда-то появляется корова, вихрем обгоняет самоотверженных воинов и взрывается на мине, которая лежала точно на их пути. Откуда могла взяться в этой пустынной местности корова? Ясно, что ее послал сам Аллах. Нам не нужны дорогостоящие хитроумные приборы, чтобы обнаруживать опасность. Аллах — наш «АВАКС». Остальным, кому Аллах не мог заменить самолеты «АВАКС», оставалось только порадоваться, что иранские коровы не летали.

Даже такой высококвалифицированный специалист, как бывший начальник внешней разведки КГБ, всего в нескольких строках своих мемуаров умудрился сделать сразу два взаимоисключающих вывода о целесообразности ведения радиошпионажа против нашей страны: «Шифрованная телеграфная связь абсолютно надежна», — клянутся специалисты. Нет ни малейших оснований им не доверять, но в мире нет ничего абсолютно надежного, и береженого Бог бережет». Иными словами, хотя наши шифры вскрытию не поддаются в принципе, совсем нелишне было принять дополнительные меры предосторожности на случай, если их все-таки вскроют, что возможно, поскольку невскрываемых шифров не существует в природе. Как говорят, начал за здравие, а кончил за упокой.