Бомба для дядюшки Джо

— Игорь Васильевич — очень хороший человек. Он большой учёный и прекрасный организатор, любящий науку, заботящийся о её развитии. Игорь Васильевич абсолютно порядочный человек, тепло с заботой относящийся к людям, преданный друзьям и товарищам молодости. Он человек с юмором, не зануда. Но не переоценивайте близости Игоря Васильевича к вам. Игорь Васильевич, прежде всего, — «деятель», причём «деятель сталинской эпохи»; именно тогда он чувствовал себя как рыба в воде».

Последние события жизни

После того, как в 1956 году в Великобритании произошло триумфальное представление миру самого засекреченного советского учёного-ядерщика, Хрущёв решил ещё раз взять Курчатова с собою за рубеж.

Физик Николай Семашко писал:

«В конце 1959 года было принято решение о поездке И.В. Курчатова в составе правительственной делегации во Францию, аналогично хорошо известной поездке в Англию. Игорь Васильевич решил, что нужно подготовить доклад по экспериментами на Огре — самой большой термоядерной установке в то время. Он поручил мне написать сценарий кинофильма для иллюстрации предполагаемого его доклада…».

Ефим Славский:

«Курчатов готовился выступать с лекцией в научном центре в Сакле. Тогда только мы и американцы имели ядерное оружие, а французы — нет…

Игорь Васильевич пришёл ко мне. Он тогда уже с палочкой ходил, прихрамывал. Размахивает ею, как зонтиком. Изящно так! И говорит:

— Я этого Эйзика (Эйзик — президент Соединённых Штатов Америки Эйзенхауэр, командующий во время войны) на обе лопатки положу!

А я ему:

— Ты что, на борьбу туда отправляешься? «На обе лопатки!»

И он мне начал рассказывать, как это сделает. Такие вещи, на мой взгляд, открывать было нельзя. Я ему говорю:

— Старина! Как же ты можешь французам помогать овладеть ядерным оружием, когда они в НАТО?Мы китайцам не даём технологию!

Тогда у Хрущёва с Мао конфликт случился, и начались трения…

Он подумал, повертел своей палочкой и в ответ мне:

— Ты прав, буденовец, ты прав!

И пообещал переделать свой доклад. Как переделал, не знаю. Ни первого, ни второго варианта не читал».

Николай Семашко:

«Был январь 1960 года. Мы встречались очень часто в домике Курчатова. Он чувствовал себя плохо и иногда лежал в постели, а я сидел на стуле около него и корректировал подготовленный конспект сценария…

Игорь Васильевич прекрасно сознавал состояние своего здоровья и держался очень мужественно».

15 января 1960 года Курчатов выступил на совместном заседании Совета Союза и Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Именно там он сказал:

«Я счастлив, что родился в России и посвятил свою жизнь атомной науке великой страны Советов. Я глубоко верю и твёрдо знаю, что наш народ, наше правительство только благу человечества отдадут достижения этой науки».

Потом ему стало немного легче. Он даже посетил Харьковский физтех, где предполагалось сооружение новой термоядерной установки — стеллатора.

Физик Виталий Шафранов:

«… он едет в Харьков, решает с руководством института организационные проблемы, заручается поддержкой украинских органов власти».

Физик-радиолог Зинаида Ершова:

«В последний раз я видела и слушала Игоря Васильевича Курчатова, когда он выступал с докладом о перспективах развития атомной энергетики…

После доклада демонстрировался любительский кинофильм, снятый во время посещения И.В. Курчатовым Харьковского физико-технического института. И.В. Курчатов вместе с директором института К.Д.Синельниковым осматривал строительство нового корпуса института.

Игорь Васильевич сам лично комментировал фильм. На эпизода, х, снятых непосредственно с ним, он задерживал наше внимание, шутил, говорил, чтобы все посмотрели, какой у них красивый научный руководитель».

Борис Брохович оставил воспоминания об одном из последних заседаний Научно-технического совета Средмаша (НТС), на котором присутствовал Курчатов:

«На заседании НТС министерства за несколько дней до смерти Игорь Васильевич в своём докладе как бы начал давать присутствующим задание-завещание. Ефим Павлович Славский перебил его:

— Что ты, Игорь Васильевич, нам завещание оставляешь, что ли?».

Георгий Глазков:

«5 февраля 1960 года после окончания научно-технического совета в министерстве И.В. Курчатов собрал учёных. Он сказал, что они являются членами нового Комитета по Ленинским премиям, и зачитал распоряжение Никиты Сергеевича Хрущёва на этот счёт.

Я подошёл к Игорю Васильевичу и попросил подвезти меня в институт.

— Ты уж добирайся на метро, а я поеду лечить свои старческие болезни, — сказал он.

Ему было всего 57 лет, и я ужасно удивился этому заявлению».

Дмитрий Переверзев:

«Пятого февраля, после консилиум, а, Курчатов был весёлым и ни на что не жаловался.

— Вот, Дмитрий Семёнович, отдохнём деньков десять и поедем с тобой во Францию!».

Кирилл Щёлкин в тот момент, отчаявшись добиться и открытия в Челябинске-70 научного центра и перевода в Москву, решился на отчаянный шаг — объявил, что уходит на пенсию, по инвалидности. И лёг в больницу на обследование. И вдруг 5 февраля:

«Вечером ко мне в больницу совершенно неожиданно приехал Игорь Васильевич. Сам тяжело больной, занятый множеством дел, он находил время — это почти всегда было за счёт его отдыха — навестить заболевшего товарища. Мой сосед по палате Василий Семёнович, председатель колхоза из Киргизии, приняв участие в общем разговоре, вскоре деликатно ушёл…

Поговорив около двух часов, Игорь Васильевич собрался домой и стал разыскивать Василия Семёновича, он не хотел уезжать, не попрощавшись с ним.

После ухода Игоря Васильевича мой сосед спросил меня, кто этот приятный и умный человек, и долго не мог успокоиться:

— Неужели это сам Курчатов? Человек, известный всему миру, только подумать, сидел здесь, просто и скромно разговаривал со мной.

Это впечатление, произведённое Игорем Васильевичем, очень характерно».

Николай Семашко:

«В последние месяцы жизни Игорю Васильевичу стало трудно подниматься на второй этаж, на пульт Огры. Но 6 февраля Игорь Васильевич приехал на Огру весёлый и оживлённый. В зал уже привезли киноаппаратуру, и расположилась бригада для проведения съёмок установки».

Кинооператор Владимир Суворов:

«Курчатов тогда подошёл к нам и попросил не подвести, сделать фильм в срок».

Казалось бы, всё было в норме, всё шло как обычно.

И вот наступило 7 февраля. Роковой для Курчатова день.

Дмитрий Переверзев:

«Седьмого рано утром он спустился возбуждённый и немного растерянный.

— Я написал заключительную часть к докладу во Франции, — сказал Курчатов. — Послушай, пожалуйста!

И начал читать.

— Ну, что ж, хорошо, Игорь Васильевич! По-моему, хорошо!

— Ты думаешь? Ладно, отдыхай! — и ушёл к себе наверх».

Юлий Борисович Харитон находился в тот момент в санатории в Барвихе, где его и навестил Курчатов. Ефим Славский писал:

«Игорь Васильевич поехал с тезисами доклада в Барвиху к Харитону. Читал ему их. Там и умер на лавочке во время чтения».

Борис Брохович:

«За час до смерти Игорь Васильевич балагурил с женщиной-врачом санатория. И на её вопрос: "Как здоровье? " — отвечал: „Во!“, показывая большой палец и поднимая трость…».

Анатолий Александров:

«В воскресенье 7 февраля 1960 года утром мне позвонил Ю.Б. Харитон. Он был в Барвихе, лечился. Он сказал только:

— Приезжайте скорее, Игорь Васильевич умер!»

Смерть Курчатова наступила оттого, что тромб закупорил один из кровеносных сосудов. Кончина внезапная, мгновенная. Медицина против этого бессильна.