Феномен Андропова. 30 лет из жизни Генерального секретаря ЦК КПСС

Первый секретарь ЦК Венгерской партии трудящихся Герё в радиообращении к народу квалифицировал происходившее как начало контрреволюции и заявил об объявлении чрезвычайное положение, что, однако не остановило демонстрантов от прямых вооруженных столкновений с полицией и «алашистами» (от «Алаши веделем» — государственная безопасность).

В 20 часов 23 октября начальник Генерального штаба Советских войск маршал В.Д. Соколовский отдал приказ командиру Особого корпуса П.Л. Лащенко привести части корпуса в боевую готовность, а через три часа из Москвы последовала команда о направлении войск в Будапешт «для оказания помощи правительству ВНР в связи с возникшими в стране политическими беспорядками».

Когда около 4 часов утра 24 октября советские части начали входить в город, «повстанцы» уже завладели арсеналами и захватили в столице несколько ключевых пунктов и важных объектов, в том числе здание Радиокомитета Венгрии, начали бои против правительственных войск, которые не проявляли особой активности в подавлении мятежников, а подчас и переходили на их сторону.

В связи с чрезвычайностью ситуации утром 24 октября на аэродром Секешфехервара, где размещался штаб Особого корпуса, прибыла представительная делегация из Москвы: заместитель председателя Совета министров СССР А.И. Микоян, секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов [40], председатель КГБ при СМ СССР И.А. Серов [41] и его первый заместитель С.С. Бельченко, первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР генерал армии М.С. Малинин.

И тот, кто и сегодня тиражирует затертые пропагандистские байки об Андропове как «палаче венгерской революции», добровольно расписывается в собственной некомпетентности и неосведомленности, в распространении ложной информации.

Ибо, понятно, что политические решения готовились именно указанной группой, политический вес и влияние каждого из членов которой были несравнимо значимее, нежели у советского посла, являвшегося лишь представительно-связующим элементом в системе межгосударственных отношений, и санкционировались лично Первым секретарем ЦК Н.С. Хрущевым.

Роль же Ю.В. Андропова в октябре-ноябре 1956 г. в Будапеште, о чем мы еще скажем далее, имела преимущественно организационно-технический характер.

Андропов не смог даже встретить эту делегацию: еще ночью посол, военный атташе полковник П.М. Цапенко и другие сотрудники посольства, на двух «ЗИМах» направились в аэропорт, но в десяти километрах от Будапешта, в маленьком селении, недалеко от памятника советскому парламентеру Остапенко, были остановлены возбужденной толпой манифестантов…

Посол и сопровождавшие его лица вышли из машины, но тут же были окружены.

— Первым на моем пути оказался молодой подвыпивший паренек с непонятно откуда взявшимся огромным портфелем в руках, — вспоминал Андропов. — Я шагнул в его сторону, и парень инстинктивно сделал шаг влево; толпа за ним расступилась, и мы по очень узкому коридору вышли из кольца.

Несколько часов, кружным путем, они пешком возвращались в посольство [42].

Еще на аэродроме третий секретарь посольства Владимир Александрович Крючков слышал, как председатель КГБ Серов докладывал А.И. Микояну, что, мол, посол по молодости преувеличивает опасность — ничего серьезного в городе не происходит.

Члены правительственной делегации А.И. Микоян и М.А. Суслов остановились в официальной резиденции венгерского правительства на том же проспекте Сталина, именовавшейся «Ворошиловским особняком».

Когда Андропов прибыл в резиденцию советской делегации, Микоян попросил председателя КГБ вновь доложить обстановку в присутствии посла.

Смысл сказанного Серовым сводился к тому, что обстановка в Будапеште сложная, но преувеличивать сложности было бы неверно, и главные очаги повстанцев уже подавлены. Наиболее опасным центром сопротивления, где, по имеющимся данным, сосредоточены около 5 тысяч человек, остается захваченный Радиокомитет.

Микоян с порога заявил Андропову, что посольство сгущает тучи, явно преувеличивает силы контрреволюционеров и сложность обстановки.

Эта мизансцена происходила под аккомпанемент пулеметных очередей за окном, что, однако, не смущало Анастаса Ивановича.

В тот же день Андропову довелось услышать в тоне плохо скрываемого раздражения вердикт о неминуемой отставке: отправляясь вместе с Сусловым на встречу с премьером, Микоян уже в дверях бросил:

— А вы, Юрий Владимирович, оставайтесь! С Надем мы договоримся без вас.

Вечером того же напряженного дня 24 октября, надиктовывая телеграмму о состоявшихся переговорах в Москву, существенно отличавшуюся по оцекам от телеграмм посольства от 22 и 23 октября, Микоян отчеканил:

— Юрий Владимирович, вам надо отойти в сторону!

С 25 по 27 октября в Будапеште наступило обманчивое затишье, которое Микояном было принято за достижение успеха.

Отстраненный от участия переговорах с венграми Андропов занимался вопросами информационного обеспечения советской делегации, а также обеспечения безопасности персонала дипмиссии и членов семей. При этом он практически постоянно находился в служебном кабинете, куда постоянно прибывали с сообщениями и за указаниями сотрудники посольства, а также за справками и с предписаниями члены московской правительственной делегации, которая постоянно подпитывалась информацией из посольства.

Так же в посольство СССР обращались за разъяснениями, поддержкой многие общественные и государственные деятели Венгрии, дезориентированные разгулом реакции и антисоветской истерии.

26 октября госсекретарь (министр иностранных дел) США Джон Даллес публично подстрекательски заявил, что любая страна, которая «порвет с Москвой», может рассчитывать на помощь Америки.

Обманув ожидания Москвы и Микояна, 28 октября Надь объявил о роспуске армии и органов безопасности, отменил комендантский час в Будапеште, выпустил из тюрьмы заключенных, отменил ранее согласованные с советскими военными операции по ликвидации оставшихся главных узлов сопротивления (о которых, как уже о состоявшемся факте, сообщал в Моску Микоян).

Теперь, из окон «Ворошиловского особняка» высокие московские визитеры воочию могли видеть и слышать то, о чем на протяжении как минимум трех месяцев Андропов предупреждал Кремль.

А накануне рубежного дня, вечером 27 октября, в неподражаемой восточной манере А.И. Микоян «снял опалу» с советского посла:

— Юрий Владимирович, ты что нас сторонишься? Обиделся? Ну, разве можно сердиться на старого армянина? Давай работать!

28 октября Микоян и Суслов убедились, что ситуация в Венгрии стремительно ухудшается и советская военная помощь необходима.

С 29 октября столица Венгрии стала настоящим полем боя, где после ликвидации «революционным» правительством МВД и МГБ начались погромы и суды Линча над коммунистами, милиционерами и работниками МГБ, включая пограничников и рядовых солдат частей МГБ. (Документальные кино— фото материалы об этом сохранились и желающие вполне могут познакомиться с ними).

«Восставшие» разгромили здания ЦК и Будапештского горкома ВПТ, захватывали другие учреждения, включая министерство госбезопасности.

Тем не менее, в ночь на 29 октября советским частям был отдан приказ прекратить огонь.

В тот же день В.Н. Казимиров доложил послу обнадеживающую информацию — один из старейших (с 1919 г.!), член партии просил сообщить «советским товарищам» о разрыве многих членов ВПТ с правительством Надя и стремлении сформировать альтернативное правительство. Это была крайне важная информация о переломе настроений среди членов партии [43].

Ободренный этим достижением, И. Надь уже 30 октября от имени правительства Венгрии потребовал немедленного вывода этих войск из страны и о выходе из Организации Варшавского договора.