Штурм дворца Амина: версия военного разведчика

В очередной раз, блеснув некомпетентностью, отметился по данному вопросу Дон Миллер (А.Е. Тарас): «Всех участников операции — живых и мёртвых — наградили орденом Красной Звезды» [323]. Однако кроме четырёх звёзд Героев Советского Союза ещё орденами и медалями были награждены порядка 400 сотрудников Комитета государственной безопасности, около 300 офицеров и солдат 154-го отдельного отряда спецназа ГРУ Генштаба ВС СССР а также девятой парашюно-десантной роты 345-го гв. опдп.

Орденом Октябрьской революции был отмечен заместитель руководителя операции «Шторм-333» генерал-майор Юрий Иванович Дроздов. А другого заместителя

В.В. Колесника подполковника ГРУ ГШ Олега Ульянови-ча Швеца наградили орденом Красного Знамени. Из «мусульманского» батальона орденами Ленина наградили Х.Т. Холбаева, М.Т. Сахатова, В.С. Шарипова, Р.Т. Турсун-кулова, В.М. Праута, А.Д. Джамолова, также был отмечен и офицер особого отдела КГБ СССР при этой воинской части М.Б. Байханбаев. Около тридцати «мусульманам»-спецназовцам вручили ордена Красного Знамени, а шестидесяти — Красной Звезды. Ещё порядка двухсот из них были отмечены медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». Командир девятой парашютно-десантной роты 345-го гв. опдп гвардии старший лейтенант В.А. Востротин был удостоин ордена Красного Знамени.

Как об этом сообщал генерал-майор А.А. Ляховский, «за штурм дворца Амина» орденом Красного Знамени посмертно наградили и полковника медицинской службы В.П. Кузне-ченкова. Правда, в изданной в 1991 году Лениздатом книге памяти «Помяни нас, Россия» [324] на этот счёт были приведены несколько иные данные…

Из личного дела

полковника медицинской службы Кузнеченкова Виктора Петровича

«Родился в 1936 году. После окончания четырёх классов средней школы поступил в Ленинградское суворовское военное училище, завершив учёбу в котором, стал слушателем Ленинградской военно-медицинской академии имени С.М. Кирова. Окончил академию и проходил действительную военную службу в качестве офицера Советской Армии. В Афганистане был главным терапевтом поликлиники советского посольства в Кабуле. Погиб при исполнении обязанностей военной службы 27 декабря 1979 года. За мужество и отвагу, проявленные при выполнении воинского долга, полковник медслужбы В.П. Кузнеченков награждён (посмертно) орденом Красной Звезды и медалью Республики Афганистан «Воину-интерна-ционалисту от благодарного афганского народа».

Как вполне справедливо заметил генерал-майор А.А. Ляховский: «Они все (участники штурма. — Примеч. В.К.), выполняя приказ, рисковали жизнью (некоторые погибли или были ранены). Другое дело — ради чего? Ведь солдаты всегда являются пешками в чьей-то большой игре и сами войн никогда не начинают, но часто расплачиваются своими жизнями именно они» [325]. Конечно, штурм дворца Тадж-Бек стал для многих спецназовцев кульминационным моментом всей их жизни: балансируя между жизнью и смертью, они достойно выполнили аккумулированную в боевой приказ политическую волю руководства своей страны. При этом они вовсе не были бездумными роботами, «профессиональными убийцами», как писал об этом Ст. Крофорд, а искренне верили в то, что на далёкой земле Афганистана им выпало право и честь свергнуть кровавую диктатуру Х. Амина и принести освобождение многострадальному братскому народу.

Конечно, помимо наград не обошлось и без шельмования. Из числа тех, кто находился «около» операции и в штурме дворца Тадж-Бек непосредственного участия не принимал, но при этом посчитал себя обойдённым в наградах и званиях, нашлись анонимщики и кляузники. Одним из них, по мнению полковника О.В. Кривопалова, был бывший парторг «мусульманского» батальона, являющийся ныне высокопоставленным генералом независимого Узбекистана. Впрочем, чему удивляться, если до сих пор в отдельных средствах массовой информации, художественных, публицистических и исторических изданиях слышатся отголоски тех, образца 1979–1980 года, доносов и злопыхательств.

…Однако упомянуто здесь о высоких наградах не только и не столько потому, что имеется какая-либо особая потребность показать, как прежде государство заботилось о своих солдатах и офицерах: этот тезис в данном случае весьма сомнителен. Однако у данной проблемы есть и определённый (особо важный) правовой аспект. ״ Дело в том, что названным ранее нормативным актом (Указом Президиума Верховного Совета СССР) советское государство фактически узаконило действия спецназа ГРУ Генштаба и КГБ СССР иных воинских формирований и военных советников Советского Союза в ходе осуществления государственного переворота в Кабуле 27 декабря 1979 года. Из чего выходит так, что не только Президиум Верховного Совета СССР, но и Политбюро ЦК КПСС посредством этого совершенно секретного решения фактически признало своё руководящее и направляющее участие в данном «мероприятии».

При этом сам указ от 28 апреля 1980 года стал чуть ли не первым ныне известным решением высшего государственного органа Советского Союза по рассматриваемому нами вопросу. Решением, которое фактически документально подтверждает ряд весьма существенных и весомых обстоятельств. И, в частности, то, что действовали спецназовцы ГРУ Генштаба и КГБ СССР, штурмуя Тадж-Бек, свергая афганского диктатора, проливая свою и чужую кровь, не по собственной инициативе. Что за всем этим стоит воля первых лиц из руководства КПСС и Советского Союза.

В январе 1980 года 154-й отдельный отряд специального назначения ГРУ Генштаба был выведен на территорию СССР Его боевая техника и вооружение были переданы 40-й общевойсковой армии. То, что произошло после осуществления государственного переворота в Кабуле, более-менее известно. В этой связи приведём слова одного из офицеров «мусульманского» батальона: «Утром 28 декабря прозвучали последние выстрелы операции по ликвидации аминовско-го режима, в ходе которой спецназ, впервые появившийся в Афганистане, сказал своё веское слово. Никто из батальона не подозревал, что отгремевший ночной бой был лишь дебютом, после которого предстоит участие в сотнях операций, ещё более кровопролитных, чем эта, и что последний солдат спецназа покинет афганскую землю лишь в феврале восемьдесят девятого года» [326].

Осуществлённый в декабре 1979 года ввод воинских частей и соединений СССР в ДРА первоначально не предусматривал участия экспедиционного контингента советских войск в Афганистане во всё усиливавшейся здесь гражданской войне. Кремлёвским стратегам представлялось достаточным сместить кровавого афганского диктатора Хафизуллу Амина, для того, чтобы навсегда закрыть «афганский вопрос». Однако эти планы верховного советского командования со временем претерпели существенные коррективы.

С начала весны 1980 года ОКСВА начинает ввязываться в боевые действия на стороне режима НДПА против отрядов вооружённой оппозиции. Несомненно, что этому активно способствовали новоявленный афганский лидер Бабрак Кармаль и его ближайшее окружение, видевшие в советской армии самую надёжную опору своего режима и постоянно убеждавшие высшее военно-политическое руководство Советского Союза в «расширении против ДРА агрессии империалистов США и других капиталистических стран против независимого Афганистана».

Что касается реальных внешних факторов, окружавших эти события, то в действительности США, их некоторые партнёры по НАТО, а также ряд арабских стран во главе с Саудовской Аравией и Египтом оказывали немалое содействие для сплочения сил, оппозиционных правящему в ДРА режиму. Разумеется, не остались здесь безучастными Пакистан, Китай и Иран. При активном участии именно этих стран проходило формирование, обучение и вооружение отрядов афганских моджахедов, а также их заброска на территорию ДРА. Однако прямой агрессии против Афганистана не было.