История авиации 2002 05

5* Попутно отметим, что бомбометание истребителями с пикирования под углом 60° было также забыто почти на 10 лет — до 1963 г.

6* Созданный до этого МиГ-17ПФ с системой К-5 и ракетой РС-1-У имел настолько низкие характеристики, что фактически устарел к моменту своего создания. Да и вообще, МиГ-17 как носитель управляемого ракетного оружия для воздушного боя был явно слабоват, так как во многих случаях не обеспечивал необходимых стартовых условий для запуска управляемых ракет. Именно по этой причине так и не был запущен в серийное производство МиГ-17Ф со вполне «кондиционной» УР Р-ЗС, имевшей ИК ГСН и успешно применявшейся на многих других советских истребителях.

Перехватчики МиГ-17ПФ стали первыми истребителями разучившимися вести воздушные бои.

Теперь лётно-тактическая подготовка ограничивалась проведением ЛТУ в пределах воздушного пространства объединения и в её содержании не было места для самостоятельных тактических решений и их реализации. В материалах ЛТУ кроме оси маршрута авиации противника, условий базирования авиационных группировок сторон и рубежей ввода истребителей в бой по-прежнему ничего даже отдалённо не напоминало о тактике. Фактически под тактикой (применительно к современной на то время истребительной авиации) понималось решение задач боевого использования истребителей и выполнение ими элементов боевого применения оружия в воздушном бога, в ходе которого никаких тактических решений не принималось. При этом результаты учений оценивались по количеству и среднему баллу за точность прицеливания участников ЛТУ. Наиболее грамотные командиры оценивали ещё и рубеж, с которого цель была атакована первым истребителем, но таких было совсем немного.

Оценка за качество вылетов, выполненных на боевое применение до появления на самолётах систем автоматической регистрации параметров полёта (САРПП), выставлялась лишь за точность прицеливания и наличие (или отсутствие) «захвата» цели ГСН УР. Заметим, что начальные условия применения управляемого ракетного оружия тогда ещё оценить было невозможно. Скорость носителя при сходе ракеты с направляющей и перегрузка в момент пуска до появления САРПП ничем не регистрировались. Не регистрировалось никак и положение истребителя относительно области возможных пусков 7*.

В боевом управлении, за исключением работы с АСУ «Воздух-П», ничего не изменилось — в воздушном бою офицер боевого управления не участвовал, а его прерогативой оставался только перехват, завершающийся атакой и контролируемый по данным, которые он визуально считывал с индикатора кругового обзора.

Впрочем, нельзя сказать, что в области боевого управления совсем ничего не делалось. Так, с 1965 г. было введено чёткое разграничение зон ответственности за контроль воздушного пространства. Теперь руководитель полётов отвечал за воздушное пространство вокруг аэродрома до рубежа 40–60 км, а расчёт командного пункта — от 40–60 км до рубежа передачи управления при выходе самолётов за пределы своего радиолокационного поля. После этого стало удобнее управлять — у каждой области был воздушного пространства появился вполне определённый хозяин. Но это нововедение, к сожалению, не устранило дублирование в системе боевого управления: радиолокационное поле истребителей накладывалось на такое же поле системы ПВО страны и дублировало его. Фронтовые истребители регулярно принимали участие в учениях войск ПВО, но взаимодействие их участников ограничивалось обменом информацией о воздушной обстановке между командными пунктами. Осуществить достаточно оперативно наведение хотя бы звена фронтовых истребителей на цель в случае возникновения даже острой необходимости командный пункт ПВО был не в состоянии, точно также командный пункт фронтовой истребительной авиации не мог «попросить» баражирующие в зоне ожидания перехватчики прикрыть отправляющиеся на задание истребители-бомбардировщики.

С особой силой недостатки советской системы контроля за воздушным пространством проявились 1 мая 1960 г. В тот день на перехват американского высотного разведчика U- 2 были подняты два МиГ-19 из состава 356-го ИАП, которые пилотировали старшие лейтенанты Борис Айвазян и Сергей Сафронов. Несколько раньше в воздух ушёл на новейшем, но невооружённом перехватчике Су-9 капитан Митенков, получивший приказ в случае необходимости таранить вражеский самолёт. Однако ни паре «МиГов», ни новейшей «сушке» перехватить противника не удалось. В то же время плохое взаимодействие, и, в частности, отсутствие единого центра управления, создало ситуацию, анализируя которую командир зенитно-ракетного дивизиона (ЗРД) даже не предполагал, что в зоне поражения его ракет находятся свои перехватчики. Ко всему прочему, на Су-9 не была смонтирована система госопознавания, и, судя по всему, оба МиГ-19 также вряд-ли могли дать нужный ответ на кодированный запрос станций обнаружения и наведения ракет.

Ко всему прочему зона прикрываемая ЗРД, была запретной для полётов любых самолётов. В результате все советские истребители были восприняты операторами РЛС разведки целей и СНР как вражеские самолёты, что могло означать наряду с разведкой и налёт с применением ядерного оружия6. В этих условиях командир ЗРД принял единственно верное решение уничтожить как можно больше целей.

Ближе всех к Свердловску находился U-2 и пара МиГ-19, по которым и были произведны пуски семи ракет В-750 с ЗРК С-75. Одна из них поразила самолёт Пауэрса, вторая взорвалась, сработав по одному и из крупных обломков американского самолёта, а третья попала в перехватчик Сергея Сафронова, который погиб (посмертно награждён орденом Красного Знамени). Его горящий «МиГ» рухнул на территорию парка культуры и отдыха города Первоуральска, недалеко от которого проходила праздничная первомайская демонстрация. Старший лейтенант Айвазян успел заметить идущую к его самолёту смертоносную «сигару» и резко бросил машину в пикирование, что и спасло ему жизнь.

Едва ли не единственным реальным достижением развития тактики перехвата в конце 50-х — начале 60-х годов, была отработка группового перехвата ночью невидимой визуально цели по методу «радиолокационной цепочки». Суть метода состояла в следующем: дежурное звено, находившееся в пятиминутной готовности к взлёту, поднималось с аэродрома по одному самолёту с минимальными интервалами. В то время как ведущий в своих действиях руководствовался указаниями наземного командного пункта, наводившего его на цель, пилоты остальных перехватчиков, шедших один за другим, ориентировались по радиолокационному сигналу шедшей впереди машины. Выход ведущего на цель автоматически позволял и остальным трём перехватчикам занять позиции для пуска ракет.

Основным достоинством этого метода было нивелирование низкой надёжности и эффективности первых комплексов управляемого ракетного оружия, поскольку считалось, что хоть кто-то из четырёх перехватчиков всё-таки сможет осуществить успешный пуск. При этом практически исключалась опасность столкновения в условиях отсутствия видимости, так как сбора группы и формирования строя не производилось, а при отсутствии этой процедуры происходила известная экономия горючего, так как ведущий сразу шёл к цели. Кроме того, это позволяло атаковать цели даже в облаках, как днём, так и ночью и гарантировало, что в случае неожиданного манёвра противника контакт с ним не будет потерян всеми лётчиками, что порой имело место при атаке строем.

С перевооружением частей истребительной авиации сверхзвуковыми машинами в методике подготовки лётного состава особых изменений не произошло. Она по-прежнему состояла из тех же элементов, но в её содержании наметилась тенденция к формализации. Появились схемы выполнения каждого полётного задания с учётом условий базирования полка и записи в рабочих тетрадях, дублирующие содержание схем. Наряду с положительными сторонами в такого рода форме усвоения полётного задания вскоре появились и отрицательные моменты.