Авиация и космонавтика 2013 03

Но идея красивая… Самолеты пронеслись и исчезли, а в тыл противника уже на полной скорости прет бронированная колонна. Вот только кто этот «бронефорд» поднимет и как потащит на наружной подвеске? Дело в том, что даже трехтонку ЗиС-5 четырехмоторному ТБ-3 везти было уже трудновато: и вес велик, и сопротивление резко увеличивается. Даже легкие танки перевозили с меньшими проблемами.

И, наконец, в проекте Г-48 собирались сбрасывать с бреющего полета танк Т-26. Здесь уж точно расчет был на какой-то другой самолет-носитель: ТБ-3 его поднять не мог. Возможно, делали ставку на шестимоторный ТБ-4 или военный вариант «Максима Горького», а, может, на К-7 или какой-то другой многомоторный летающий монстр.

С 1936 г. в Советском Союзе работы по подобным темам полностью прекратили. Но эстафету подхватили немцы. В годы Второй мировой войны в Германии создали десантный контейнер «Доббас» — чистой воды авиабус, но без колес. В профиль он имел форму толстой капли и плоские борта. «Доббас» подвешивался на балках наружных бомбодержателей бомбардировщиков Не 111Н и Ju 88А и сбрасывался без парашюта с бреющего полета. Предназначался контейнер для доставки военной техники — противотанковых и небольших полевых пушек, мотоциклов с колясками. Стволы пушек при этом выступали через окно в передней части контейнера. Немцы «Доббас» испытывали, но на фронте не применяли.

Гроховский оказался провидцем: в наше время сброс грузов и боевой техники с бреющего полета выполняют. Просто в его время для этого не хватало технических возможностей, а сам он из-за отсутствия образования не мог предвидеть всех появляющихся «подводных камней». Не было самолетов с подходящей грузоподъемностью, высокопрочных материалов, современных методов расчета. Сейчас нередко при этом пользуются методом срыва (и его первым предложил Гроховский) — вытяжной парашют, раскрываясь, выдергивает поддон с грузом из фюзеляжа. Такие эксперименты проводили еще в 60-х годах, а в 70-х таким манером американцы снабжали окруженную в Южном Вьетнаме базу Кхесань.

Так что не исключено, что авиабусы вернутся к нам в каком-то новом обличье, как вернулась картечница Гатлинга в виде многоствольной ротативной пушки.

Моторная лодка Г-48 для сброса с бреющего полета

Снабжение базы Кхесань в Южном Вьетнаме сбросом грузов методом срыва

Начальник КБ особого назначения

Геннадий Черненко

Имя Павла Игнатьевича Гроховского, широко известное в 30-х годах прошлого века, перед началом Великой Отечественной войны совершенно исчезло со страниц газет и журналов. Более того, стало запретным. Лишь спустя много лет, оно мало-помалу начало возвращаться из небытия.

Павел Гроховский был истинным самородком. Происхождения — самого простого. Родился в Вязьме в 1899 году, то есть незадолго до появления авиации, с которой потом будет связана вся его жизнь. Образование его ограничилось четырьмя классами церковно-приходской школы и лекциями в летном училище.

Молодость Гроховского пришлась на годы Гражданской войны. В 1917 году он оказался в Ревельском отряде революционных матросов, воевал на море и на суше. В одном из боев был тяжело ранен. Вылечился и решил поступить в авиационную школу. Он закончил ее в 1923 году. Летчиком Гроховский был решительным, смелым до безрассудства. Рассказывали, что фигуры высшего пилотажа он крутил чуть ли не у самой земли.

Изобретательский дар зрел в нем, наверное, с самого детства. Опять же, по воспоминаниям современников, Гроховский в любой машине мгновенно замечал недостатки конструкции. В самолетах, к примеру, ненавидел угловатые, не обтекаемые формы еще в те времена, когда авиаконструкторы об этом почти не задумывались.

Первые свои изобретения, о которых достоверно известно, Гроховский сделал в 1928 году в Новочеркасске, где служил в 44-й эскадрилье. Для тренировки в бомбометании тогда использовались цементные бомбы. Их нехватало, к тому же стоили они дорого. Гроховский предложил делать дешевые учебные бомбы в местной гончарной мастерской из глины. А кроме того — наполнять их цветным порошком из мела: розовым, голубым, зеленым, синим. Для каждого пилота — своим. При ударе о землю, меловое облако имитировало взрыв, и сразу было видно, чья бомба попала в цель.

Тогда же Гроховский усовершенствовал «конус» — воздушную мишень для учебной стрельбы. Придумал удобную складную маршрутную карту. Разработал рецепт проявителя, с помощью которого отснятые негативы проявлялись уже в полете.

Слух об изобретательном авиаторе дошел до Москвы, и скоро Гроховский по распоряжению тогдашнего начальника Военно-Воздушных Сил П.И. Баранова оказался в столице, в Научно-исследовательском институте ВВС.

В те годы идея парашютного десанта, можно сказать, витала в воздухе. Еще во время Первой мировой войны на самолетах в тыл противника доставляли разведчиков и диверсантов. Позже посадочные десанты применялись англичанами в колониях. То же в 1920-х годах делали и мы в Средней Азии для борьбы с басмачами.

Но это были посадочные десанты с ограниченными возможностями. Решить задачу могла лишь высадка с воздуха парашютного десанта, и техника того времени уже позволяла осуществить подобное.

Первый в мире опыт был произведен в Советском Союзе 2 августа 1930 года в ходе учений Московского военного округа. Под руководством летчика Леонида Минова в районе Воронежа с бомбардировщика «Фарман-Голиаф» опустились двенадцать десантников. Следом за ними с трех бипланов Р- 1 были сброшены контейнеры со стрелковым оружием и боеприпасами. Стало ясно, что парашютные десанты — не фантазия. Они возможны. А увеличение их состава — лишь дело времени и техники.

Своих парашютов в нашей стране еще не было. Их покупали (по 600 долларов за штуку) в США. Шелковые парашюты системы Ирвина оставались дорогими даже когда по американской лицензии их стали производить у нас на первом в стране парашютном заводе под Москвой.

Романтику Гроховскому мысль о парашютном десанте пришлась по душе. Он знал, что такое парашютный прыжок, поскольку в 1928 году четыре раза покидал самолет с ирвиновским парашютом.

Еще ничего не сделав, он уже видел, как с неба опускаются сотни десантников, а с ними — боевая техника. Он умел убеждать, в том числе и руководителей Военно-Воздушных Сил. Не без его инициативы было образовано Особое конструкторское бюро (Осконбюро) для разработки различной десантной техники, организации со своими мастерскими и летным отрядом. Гроховский КБ и возглавил.

Осконбюро разместилось на Центральном аэродроме, в маленьком кирпичном здании, как писала жена Гроховского Лидия Алексеевна, «молодежное по составу и пылкое от великого энтузиазма».

Работать с Гроховским без энтузиазма было невозможно. Равнодушные люди у него не задерживались. Летчик Михаил Каминский писал о секрете обаяния своего начальника: «Гроховский менее всего дорожил начальственной недоступностью. К подчиненным, совсем молодым людьми, относился с покоряющим доверием. Дар располагать к себе, увлекать перспективой неудержимо манил к Павлу Игнатьевичу талантливую молодежь. В КБ не только отдавали все свои силы, но и рисковали жизнью, когда требовалось…»

Снабдить многие сотни десантников парашютами из дефицитного и дорогого шелка было нереально. Первоочередной задачей Осконбурю стала разработка десантного парашюта из хлопчатобумажной ткани — перкаля, ткани раз в десять дешевле шелка. Созданный в КБ перкалевый парашют неоднократно испытывался и действовал безотказно (заметим, что перкаль для десантных парашютов применяется до сих пор).