Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга

10 июня ему сообщили, что золото и серебро, найденное в церковном сейфе, конфисковали. Шмитт тщетно ссылался на документ 1919 г. Видимо, Шмитта и Хармсена просто убрали с дороги перед разграблением, так как 24 июня без предъявления обвинений и суда отпущен на свободу Шмитт, а через несколько дней и Хармсен. Об этом рассказывал Фр. Шмитт в следующем отчете о разграблении: «На следующий день после освобождения г-н Шмитт пошел в церковный зал и позвал к себе слугу Василия Дичева, сообщившего ему, что в отсутствие г-на Шмитта представители Комиссии с Гороховой (ЧК. – а. А.) вскрыли сейф и железный несгораемый шкаф и открыли все прочие шкафы и сундуки, и, побросав их содержимое в эти сундуки, увезли их, о чем составлен протокол, который с указанием передать его мне был вместе с ключами вручен председателю домового комитета. После этого дверь сейфа была опечатана, но двери денежного шкафа и сейфа при этом не были закрыты» [123].

При ограблении сейфа церковная утварь осталась нетронутой. Однако и это длилось недолго. В начале июля 1922 г. Шмитт писал: «По распоряжению свыше разграбление церквей приняло все большие размеры и не ограничилось русскими церквами, но в круг интересов грабителей вошли также евангелические, и даже церкви иностранных государств не смогли избежать этой наглости. Так, сегодня мне был нанесен визит „Комиссией“, которая торжественно вручила „мандат“, удостоверяющий ее полномочия на конфискацию церковного серебра. Действительно, нужно иметь недюжинное самообладание, чтобы сохранить хладнокровие, выслушивая все эти циничные требования» [124].

Чтобы укрепить свои позиции, Шмитт просил правительство Нидерландов сделать заявление о том, что церковь на основании ее статуса посольской церкви не может являться собственностью Советской России. Здание церкви являлось экстерриториальным помещением и было, как таковое, неприкосновенным, по мнению Шмитта. Этим особым дипломатическим статусом Голландская церковь обладала с 1842 г., когда ее признали посольской церковью. Другие реформатские и евангелическо-лютеранские церкви находились под юрисдикцией и протекторатом российского правительства. Но Голландская церковь попадала под прямую юрисдикцию посла Нидерландов. Ее пастор являлся членом посольства в качестве капеллана [125].

В первые годы после революции из страны уехали многие члены голландской церкви. 2 июня 1919 г. арестован пастор Х.П. Схим ван дер Луф, но через некоторое время его выпустили на свободу. В 1920 г. на пароходе «Лингестроом» он вернулся на родину, и это означало, что его место стало вакантным фактически с лета 1919 г. О немецкоязычной лютеранской церкви Санкт-Петербурга известно, что она тщетно пыталась в 1920-е гг. приглашать на служение духовных лиц из заграницы [126].

Если Голландская церковь и предпринимала подобные попытки, они ей также не удались. Из-за отсутствия пастора, владеющего голландским языком, прекратили воскресные службы. По крайней мере, известно, что церковь с 1922 г. «не использовалась».

В октябре 1922 г. основали новую, русскоязычную протестантскую общину в Петрограде, получившую название Общины Иисуса Христа. Ее первое богослужение состоялось 19 ноября 1922 г. в лютеранском храме Св. Петра. Но уже вскоре община переехала в помещение Голландской реформатской церкви. Еще существовавший Совет голландской церкви видел в этом переезде гарантию сохранения духовного характера здания [127].

Франс Шмитт предоставил голландскую церковь под использование русскоязычной протестантской общине: «…чтобы в ней, по крайней мере, проводились богослужения, – писал он, – потому что имеется еще и опасность того, что церковь не просто закроют, но устроят в ней кинотеатр или что-нибудь в этом роде». Для необходимых религиозных обрядов (как, например, крещение или бракосочетание) заключили договор со «здешним пастором». Благодаря этому договору в 1922 г. член общины Евгения Хейнеман смогла вступить в брак, зарегистрированный церковным советом Голландской реформатской церкви [128].

В те годы Голландская церковь утратила большую часть представителей голландской колонии. Это подтверждается тем, что в протоколах собрания общины Голландской церкви 2 января 1923 г. указывается всего 32 взрослых члена. (Советские власти требовали ежегодно предоставлять список минимально двадцати взрослых членов общины, берущих на себя ответственность за церковь.) Следовательно, можно исходить из того, что голландская церковь насчитывала до конца своего существования по крайней мере двадцать членов [129].

Последние годы церковной жизни

Так как церковь больше не использовалась для проведения голландских богослужений в период до 1927 г., у других религиозных общин появилась возможность пользоваться зданием Голландской церкви. 31 октября 1922 г. основана русскоязычная протестантская община имени Иисуса Христа. После первой церковной службы 19 ноября в лютеранской церкви Св. Петра они решили в дальнейшем проводить богослужения в пустующей Голландской церкви. Как сказано выше, Шмитт дал на это разрешение, потому что он надеялся сохранить таким образом помещение для использования в церковных целях. Русская община могла собираться по воскресеньям, начиная с семи часов вечера. Но Шмитт выставил свои условия: «Разумеется, я предоставил церковь бесплатно, однако освещение в ней должно оплачиваться. Далее, я составил несколько договоров о том, например, что ложа посольства не будет использоваться, далее, что соглашение может быть в любой момент расторгнуто, что нельзя устанавливать никакие образа, распятия и тому подобное» [130].

Запрет на использование икон свидетельствует о том, что Шмитт явно сознавал свои «реформатские» корни. К его желаниям, однако, не прислушались. Молодая русская община сообщала: «…несмотря на сильное сопротивление церковного совета Голландской реформатской общины, в реформатской церкви был установлен красивый алтарь с образами и распятием…».

Русские богослужения хорошо посещались. В праздник церковь вместимостью на 370 человек заполнялась до отказа. До 1927 г., за неимением собственного священника, богослужения поочередно проводились различными пасторами. Когда церковь на Невском проспекте закрыли, община нашла пристанище в Финской церкви Св. Марии. С марта 1927 г. у нее появился даже собственный пастор – Курт Мусс, подвергшийся в 1929 г. вместе с членами своей церкви преследованиям за пропаганду среди молодежи. Вынесенный ему приговор – 10 лет лагерей – закрывает «русскую» страницу истории Голландской церкви [131].

Конец существования Голландской церкви

Сообщения от председателя церковного совета Голландской реформатской церкви в Петрограде Шмитта прерываются летом 1924 г. Неизвестно, уехал ли он из Петрограда или был арестован. История голландской общины в два последующих года также неизвестна. Можно только сказать, что в 1926 г. при храме еще оставался член церковного совета Ф.П. Грус, представивший в Реставрационные мастерские Главнауки 9 ноября 1926 г. прошение «о желании отдать» здание Голландской реформатской церкви «под аренду академическому центру». Этот финансовый маневр не удался, так как в феврале следующего года помещение передали кукольному театру, а инвентарь церкви вывезли. (К тому времени зал для молитвенных собраний украшали большая бронзовая люстра, изготовленная по проекту П. Жако, настенные бра, деревянные сиденья полукруглой формы, картина «Тайная вечеря» над алтарем.)