Смирительная рубашка для гениев (СИ)

- У меня и мыслей никаких нет, разжижать нечего...А вы вообще-то кто? - набравшись смелости, спросил Аркадий. - Сидите тут у меня за столом, как родственник какой-нибудь, едите мой виноград... - хотя и знал, что винограда-то у него никого нет, да и мебель, и картины, и все прочее тоже не его, а незнакомец натащил все это, пока он спал.

- Я?! - искренне удивился незнакомец, и брови его поднялись вверх. - Я не родственник, я Ангел.

Он проговорил это так обыденно, естественно и просто, как будто в этом не было ничего удивительного, как будто Аркадий по нескольку раз в день встречал Ангелов. Как будто Ангелы жили среди людей, и люди об этом знали... А может быть они действительно жили, но люди об этом не знали...

- Интересно, - сказал Аркадий, выбрался из кровати, сунув ноги в тапки, и, как был в трусах и футболке с цифрой тринадцать на спине, в которой он любил спать, подсел к столу. - А чем докажете?

- Ничем, - сказал гость. - Чем доказывать, давайте лучше чаю выпьем.

На столе действительно оказались две фарфоровые чашки с горячим чаем. Аркадий не чувствовал никакого неудобства от того, что сидя в трусах, пьет чай с незнакомым человеком, называющим себя Ангелом, что обстановка его комнаты вместе с набитой тетрадями полкой куда-то исчезла, на душе у него было как-то уютно и спокойно.

- Очень жаль, - вдруг сказал Ангел со шрамом, ставя чашку на блюдце и расправляя кружевной манжет белоснежной рубашки.

- Что жаль? - спросил Аркадий, пожав плечами.

- Жаль, что человечество, друг мой, пошло по неправильному пути развития. Когда-то у людей был выбор: идти по пути света или идти по пути тьмы, человечество выбрало середину. Этот путь устраивает многих, но не меня. Да я вижу и вас тоже не устраивает, - Ангел внимательно посмотрел в глаза Аркадию, но тот ничего не ответил, и он продолжал. - Мы, Ангелы, избрали положение невмешательства - пусть люди идут своим путем, а мы смотрим на это со стороны и ждем, чем все кончится.

- Что вы имеете в виду? - Аркадий сделал глоток чая. - Я не избирал никакого пути.

- Разве?! - он поднял брови. - Впрочем, может быть, я ошибся, - некоторое время он молчал, поигрывая серебряной ложечкой. - Это нелегко объяснить, - продолжил он, глядя куда-то в сторону окна. - Как известно, дьявол заменитель смыслов. Он либо заменяет смысл на прямо противоположный, либо предоставляет лазейку, в которую втекает другой смысл, замутняя чистоту истины.

- Ну, допустим... но я все равно не понимаю, о чем вы говорите, и вообще, я, наверное, спать хочу, - зачем-то добавил он, хотя сна и не было ни в одном глазу.

- Сейчас попробую объяснить на примере, - не услышав или не пожелав услышать слова собеседника, продолжал Ангел со шрамом. - Никто не сомневается в том, что разбойники, врывающиеся в ваш дом, которые грабят и убивают ваших близких, заслуживают в лучшем случае изоляции от общества.

- Ну, допустим, это всем понятно.

Аркадий сделал еще глоток чая.

- Да, это понятно всем, и никому в голову не приходит награждать этих убийц и грабителей, ставить им памятники, называть их именами улицы и города. Тогда объясни мне, почему люди считают обычным делом ставить памятники завоевателям? По всем разумным законам человечество должно проклясть Александра Македонского, Чингиз Хана, Наполеона, Петра Первого. Ведь это они вторглись в чужие земли, они погубили сотни тысяч человеческих жизней. Человечество должно выжечь и вытравить, все, что связано с напоминанием о них, чтобы кто-нибудь из будущих правителей не придумал совершить что-нибудь подобное.

Собеседник замолчал, глядя на Аркадия.

- Я в истории не очень, - признался Аркадий. - Остальные ладно... но Петр Первый, между прочим, Петербург построил, вон городище какой... да и принес культуру в Россию, уж об этом-то все знают...

- Правильно! - почему-то обрадовался собеседник и топнул каблуком в пол так, что зазвенела шпора. - Правильно вы говорите. Вот это-то и есть лазейка, через которую абсолютное зло пробирается в истину, замутняя ее чистоту, искажая смысл. Он, конечно, злодей и убийца, но он все же сделал что-то хорошее для себя и своего государства. А ведь разбойник, который пришел в твой дом, отняв у тебя и твоих близких, несет награбленное своим детишкам, больной матери, своим друзьям - разбойничкам, падшим женщинам, для которых он хороший. И для них не имеет значения, что для того чтобы стать хорошим для них, он ограбил и убил кого-то постороннего.

- Хорошо. А в чем тогда смысл? - пожал плечами Аркадий.

- В том, что человечество живет в придуманном, перевернутом мире. И все вокруг перевернуто вверх тормашками, но человек уже привык к этому и думает, что мир такой и есть на самом деле. Вы живете в мире перевернутых смыслов.

- Ну не знаю... - как-то неуверенно проговорил Аркадий. - Я привык.

- То во что беззаветно верят люди сегодня, завтра они с легкостью проклянут и предадут анафеме. В любой момент может перевернуться весь смысл их существования, и они будут жить в другом мире и находить удовольствие в том, от чего совсем недавно приходили в ужас. И это происходит постоянно. Есть даже такие люди, которые переворачивают смыслы... Может быть, вы такой человек. Книга, которую вы пишите, перевернет какие-то смыслы. И в мире все станет не так...

Он отчего-то вдруг встревожился, полез в карман камзола, извлек оттуда золотые песочные часы с серебряными песчинками, внимательно посмотрел на них, потряс перед глазами и спрятал обратно в карман.

- Однако, пора.

Ангел, звякнув шпорами, поднялся, снял со спинки кресла шляпу, в другую руку взял шпагу. Аркадий с интересом наблюдал за его действиями.

- Приятно было познакомиться, - сказал Ангел со шрамом, чуть улыбнувшись одними губами.

Аркадий тоже поднялся. Должно быть, глупо они выглядели со стороны: один - в трусах, шлепанцах на босу ногу, в выгоревшей порванной на боку футболке, заспанный, растрепанный; и этот - расфуфыренный, напомаженный господин в старинном камзоле, высоких дорожных сапогах со шляпой в одной руке и шпагой в другой.

- Ну что же заходите... или залетайте...

Ангел улыбнулся снисходительно и, положив на стол шляпу, протянул для прощания руку, безымянный палец ее украшал массивный золотой перстень с черным камнем, на котором был выбит какой-то профиль.

Аркадий, не пожимая ее, как зачарованный смотрел на перстень: было в нем что-то притягательное и загадочное.

- Вам нравится? - проследив за его взглядом, спросил Ангел. - Я привез его из Александрии, на этом камне вырезан профиль Александра Македонского. Раньше в нем хранился яд, и с этим перстнем связана одна престранная история. Может быть, в другой раз я вам ее расскажу. Однако прощайте.

Рука Ангела оказалась на удивление холодной....

- Что такое?.. - растерянно проговорил я, оглядываясь по сторонам.

За окном было светло, я стоял посреди комнаты в трусах, шлепанцах и футболке,.. протягивая руку в пустоту. Было такое ощущение, что я только что, мгновение назад, пожимал чью-то руку - ладонь была холодной, ноги заледенели, я весь продрог. На цыпочках пробежал к кровати и залез под одеяло. Свернувшись калачиком, долго согревался и, наконец, уснул... и только правая рука моя еще долго хранила ледяной холод рукопожатия - весь следующий день.

Глава 3

СТАРУХА С КОРЫТОМ

Я вздрогнул, открыл глаза, резко сел на кровати. В дверь позвонили, значит, звонок мне не почудился. Холодной, словно бы не своей рукой, я взял с пола будильник, поднес к глазам. Было двенадцать часов дня, надел тапки и, накинув халат, пошел открывать.

За дверью никого не было. Заглянул в лестничный пролет, прислушался. Тишина. Странно. Закрыл дверь и с тревожными мыслями пошел готовить завтрак.