Ментовский вояж. Везунчики

   - Володя, я мыслей читать не умею, не научился ещё, - уточнил капитан. - Объясни, наконец, толком, без намёков и иносказаний.

   - Ну, смотри: большая часть из этих ребят либо ничего не умеет делать, либо никогда не работала руками, - полистав стопку бумаг, я нашёл нужный документ. - Представь себя на месте менеджера элитного казино, или на месте крупного чиновника. Представил? А теперь прикинь, что завтра тебе придётся идти работать на ферму, навоз кидать, или сажать картошку. Понял?

   - Ну, пойду я сажать картошку, и что? Какое это имеет значение? - Руденко, похоже, слегка 'завис'. - Если надо работать, чтобы прокормить себя, то я готов идти, хоть сейчас. Хоть на ферму, хоть куда. Жрать-то, как ни крути, хочется.

   - Это потому, Рус, что тебе не надо терять свой общественный статус, и ты не стал рафинированным засранцем, - усмехнулся я, глядя на капитана. - Ты не боишься испачкать руки, не боишься натереть мозоли. А вот они - испугались. Испугались, что потеряв всё, никогда не сумеют вновь достичь того положения в обществе, которое они имели в старом мире. Испугались того, что с каждым днём они окажутся всё дальше и дальше от власти, и никогда не смогут насладиться ощущением своего былого могущества. Страх, Рус - это мотивация не хуже основного инстинкта.

   - Да ты прямо-таки психолог, товарищ майор, - раздалось у меня за спиной. - Вона, как грамотно разложил всё по полочкам, и про страх правильно подметил, и про положение.

   Я обернулся: позади меня стоял, улыбаясь, Василий Никитин вместе с небольшой группой ополченцев. Среди них выделялось двое, внешне чем-то похожие на нового главу местной власти, и обритый наголо здоровяк в полинявшем и затёртом камуфляже. Никитин улыбался, шутил, но взгляд его зелёных глаз свидетельствовал о холодной решимости идти до конца к поставленной цели. Возникало ощущение, что при разговоре Василий изучает своего собеседника, словно смотрит на него в оптический прицел.

   - Моя профессия обязывает быть разносторонне подкованным во многих сферах человеческого бытия, - я постарался улыбнуться как можно более дружелюбнее. - Есть один очень важный нерешённый вопрос, товарищ Никитин - по какому закону будут судить бунтовщиков? По УК Эр-Эф, или, как?

   - Хороший вопрос, Владимир Иванович, - хмыкнул Василий. - Думаю, что законы России, в силу сложившихся обстоятельств, можно считать утратившими свою юрисдикцию. Нам нужны иные законы - простые, действенные, и справедливые, которые невозможно повернуть, словно дышло... Давай, кстати, перейдём на 'ты'. Так проще, удобнее, когда говоришь с мужиком.

   - Принято, - кивнул я, протянув собеседнику руку. - Так что будем делать с законодательной базой? Принимать новую конституцию, новый УК, и прочее?

   - Почти угадал, - обменялся со мной рукопожатием Никитин. - Юрий Александрович, наш местный директор школы и учитель по совместительству, уже готовит новое основное законодательство. Сидит со вчерашнего дня, корпит над бумагами. За образец, как я слышал, он взял Устав ООН и прочие декларации прав человека... Ладно, что у вас со следствием? Выяснили, кто организовал всю эту бойню?

   - Работа практически завершена. И, знаешь, мы очень удивились, когда вышли на заказчика, - заинтриговал я собеседника. - Как не нелепо это звучит, но депутат Сазонов и его шайка оказались исполнителями, орудием в руках одной хитрой бабы. Тебе имя Валерии Собчак что-нибудь говорит?

   - Нет, впервые слышу, - пожал плечами фермер. - Кто это?

   - Вот, мне тоже ничего не показалось странным, пока Михаил не припомнил кое-что 'из прошлой жизни', - я кивнул в сторону своего напарника, который сортировал показания свидетелей. - Валерия Максимовна Собчак, три высших образования, внебрачная дочь олигарха Быстрова, постоянно проживает в Лондоне, с малых лет обретается в кругах весьма интересных людей...

   - Володя, да не тяни кота за одно место, - поднял голову от бумаг Ковалёв. - Лесбиянка она, эта Валерия, плюс - связана с организаторами всяких 'цветных' революций в ближнем зарубежье, и прочих 'майданов' для даунов.

   - Ну, вот, Миша, ты обломал всю интригу, - я покачал головой. - Собчак - внимание - магистр психологии Оксфорда, способная и повертеть попкой, когда это требуется, и жёстко схватить за причиндалы. Короче, эта сучка со своей любовницей 'развели' Сазона и прочих чиновников, словно завзятые лохотронщики.

   - Етить-колотить, майор, - Никитин, похоже, никак не ожидал подобного результата расследования. - Ты хочешь сказать, что две бабы обвели вокруг пальца полтора десятка не самых тупых мужиков, и на раз-два организовали натуральную революцию?

   - Не веришь мне - на, сам читай показания и протоколы, - я демонстративно сунул Василию стопку бумаг. - Смотри видео, которое наснимали иностранные граждане, поговори с Сазоновым, с Сидоровичем, когда того отпустят медики.

   - С чего бы мне не доверять тебе, майор? Ты здесь человек новый, практически посторонний, ни в чём особо не заинтересованный, в симпатиях не замеченный. А то, что ты и твои парни задавили в зародыше бунт приезжих - так куча народа видела, что вы защищались, и стрелять начали, когда те упыри положили Федосеева с участковым, - Никитин взял бумаги, прочитал чуть-чуть, пролистал, протянул обратно. - Я верю тебе, не как своему, конечно, но верю. Работайте дальше, а нам надо убрать погибших. Похороны будут завтра, после чего по жребию выберем судью, дюжину заседателей, и к вечеру огласим приговор. Всё по закону, как и должно быть.

   - Интересно, знает ли он, что за основу Устава ООН была взята Сталинская Конституция? - задумчиво произнёс мой напарник, наблюдая, как ополченцы грузят в машину тела погибших. - Я тут кое-что слышал об ихнем директоре школы. Юрист по образованию, имел успешную практику, уехал в деревню, когда заболела его дочка, пошёл работать учителем в школу. Уважаемый человек, между прочим.

   - А мне, Миша, сейчас интересно иное - почему американцы поехали на восток? - отозвался я. - Не на запад, не на север, а именно на восток?

   - Ну, ты и спросил, Вовка, - сплюнул Ковалёв. - Этот Коллинз хрен чего нам скажет - твёрдый, как кремень, умён, грамотный профессионал. Я бы посидел с ним, попробовал бы поговорить по душам, но, боюсь, перепьёт он меня, грешного.

   - Думаешь? Надо бы вечерком попробовать, за знакомство, - решил я, припомнив, что у Еремеева имелся солидный запас выпивки в личном баре. - Думаю, Николай не обидится, если мы напьёмся за его здоровье.

   Спустя какое-то время на пороге правления наконец-то вновь появился американский хирург. Усталый, в очень грязном халате, но с довольным выражением на лице. Следом за Коллинзом вышла Марина, присела на ступеньках крыльца, попросила закурить и чего-нибудь спиртного. Подполковник пристально посмотрел на нашу переводчицу, но ничего не сказал, лишь недовольно дёрнул уголком рта.

   Не обращая внимания на мнение морпеха, я велел своим организовать сигарету, сам дал девушке фляжку с вискарём, а затем усадить Марину в машину. Переводчица провела несколько часов в темной операционной, и имела полное право подымить в своё удовольствие и даже напиться вдрызг. Вскоре в дверях показалась Диана и другие американские медики, выглядевшие, словно зомби из фильмов ужасов.

   - Господин майор, все операции прошли успешно, - произнёс Коллинз, когда я вместе с Костей подошёл к крыльцу. - Теперь вам следует обеспечить заботу и уход за наиболее тяжёлыми из пациентов. Имейте в виду - перевозить их пока нельзя. Девушка вообще практически вернулась с того света. Я понимаю, что она участвовала в бунте, но, можно считать, что Бог уже наказал её за все грехи.

   - Я понял Вас, господин подполковник. Даже не знаю, сможем ли мы как-нибудь отблагодарить Вас и всех ваших людей за доброту и самоотверженность, - ответил я. - Мы предоставляем в ваше полное распоряжение дом господина Еремеева, которому вы недавно спасли жизнь. Там есть душ, и прочие санитарные удобства.