История Угреши. Выпуск 1

2 А.Н. Островский в воспоминаниях современников. – М., 1966. С. 267.

3 Письма А.Н. Островского к Н.Я. Соловьёву цитируются по изданию: Островский А.Н. Полное собрание сочинений. – М.: ГИХЛ, 1953. Т. XV. С. 82–83.4 Невежин П.М. Воспоминания об А.Н. Островском. ЕИТ, 1910. Т. VI. С. 8. 5 Пьесы Н.Я. Соловьёва опубликованы в книге: Русская драма эпохи А.Н. Островского. – М.: МГУ, 1984.

Елена Егорова. «Святая музыка стиха» игумена Антония (Бочкова)

Поэт, который редким чудом

Умел сберечь до поздних дней

Огонь поэзии под спудом

И им пиры мирских ночей

Не озарял, но как лампаду

Для ликов Божиих сберёг —

Тому подаст свою награду

Отец и Дародатель Бог1.

Игумен Антоний (Бочков)

Поэтические произведения занимают важное место в литературном наследии игумена Антония (Алексея Поликарповича Бочкова, 1803–1872), которое в основной своей части не было опубликовано и ныне постепенно открывается нам из архивных хранилищ и научных публикаций 2009–2010 годов. Алексей Поликарпович Бочков родился в Петербурге 14 марта 1803 года в богатой купеческой семье.

Игумен Антоний (Бочков) 1860-е гг.

Рано лишившись отца, мальчик остался на попечении своего деда Афанасия Бочкова, владельца знаменитых бань на Владимирской улице. Получив образование в одном из лучших столичных иностранных пансионов, Алексей хорошо знал французский язык, несколько хуже немецкий и английский, неплохо рисовал, писал благозвучные стихи. Дедовское дело его совершенно не привлекало, он сдал полученные в наследство бочковские бани в аренду и занялся литературным творчеством. В 1822 или в 1823 году Бочков женился на Анне Прокопьевне Пономарёвой (1805–1827), младшей дочери богатого купца – сахарозаводчика Прокопия Ивановича Пономарёва (1774–1853), некогда пришедшего в Петербург с незначительной суммой денег и сделавшего миллионное состояние благодаря своей деловой смётке.

В 1824 году в молодой семье Бочковых родился сын Пётр. Однако семейное счастье оказалось недолгим. Слабая здоровьем жена была настолько потрясена страшным наводнением в Петербурге в ноябре 1824 года, что вскоре заболела. Болезнь её быстро перешла в чахотку. Не помогло молодой женщине и лечение на курорте в Ревеле (ныне Таллинне), куда возил её муж в 1825–1826 годах.

Сильно переживая болезнь любимой жены, Бочков находил отдушину в литературном творчестве. Полученные в Эстляндии (ныне Эстонии) живые впечатления нашли отражение в его «Письмах из Ревеля», опубликованных в нескольких номерах журнала «Благонамеренный» в конце 1825 – начале 1826 года, и в очерке «Екатеринентальский сад и церковь св. Николая в Ревеле» 2 , увидевшем свет в «Календаре муз на 1826 год». В этих произведениях чувствуется интерес автора к истории, культурным ценностям и бытовым традициям Эстляндии. В прозе он был последователем и единомышленником А.А. Бестужева – Марлинского 3 , сочинения которого ценил очень высоко. Однако лучшие повести А.П. Бочкова о ливонском рыцарстве «Красный яхонт» и «Монастырь святой Бригитты» 4 не стоит рассматривать как прямое подражание творчеству Бестужева – Марлинского. В них явно проступает творческая индивидуальность автора. Его оригинальный слог отличается от бестужевского, несколько тяжеловесного и «кудрявого», большим изяществом, простотой и одновременно поэтичностью, отчего легче воспринимается современным читателем. Повести Бочкова довольно лаконичны, написаны в форме пересказа преданий, якобы услышанных автором во время путешествий. Сюжеты его «рыцарских» повестей, как правило, имеют трагическую развязку в духе Шекспира.В примечаниях к очерку «Екатеринентальский сад и церковь св. Николая в Ревеле» А.П. Бочков приводит своё раннее стихотворение о рыцаре, который предстаёт в образе небесного паладина:

Наш храбрый паладин наличник опускает

На грозное лицо своё, Берет огромное копьё

И на коня, как молния, взлетает.

С какою ловкостью герой сидит в седле!

Дамасской сталью грудь покрыта,

И гордого коня копыта

Едва касаются земле.

Это стихотворение, одно из немногих опубликованных, даёт некоторое представление о раннем периоде поэтического творчества А.П. Бочкова, который условно можно назвать «рыцарским» (условно, потому что он писал не только о рыцарстве), или романтическим.

Смерть горячо любимой жены в 1827 году стала большим потрясением для молодого литератора. Тяжёлый душевный недуг, который он перенёс, подтолкнул его к решению отказаться от мирской жизни. С 1828 года А.П. Бочков путешествовал по монастырям, но нигде не мог найти того идеала монашеской жизни, к которому стремился.

К началу этого периода относится его мимолётное знакомство с А.С. Пушкиным, чем он обязан А.А. Ивановскому 5 , своему другу и издателю. В середине апреля 1828 года Пушкин через Бенкендорфа подал прошение царю определить его в действующую армию в Закавказье. Отказ Николая I поэт счёл немилостью, и это послужило причиной его болезненного состояния. 21 апреля 1828 года Пушкин подал новое прошение с просьбой разрешить ему выезд в Париж. По поручению своего начальника А.Х. Бенкендорфа Ивановский поехал к Пушкину в гостиницу Демута, где тот проживал. Перед выездом к нему по обыкновению зашёл А.П. Бочков, и они направились к поэту вместе. Во время беседы, на которой присутствовал Бочков, Ивановскому удалось тактично убедить Пушкина, что отказ императора не означает немилости. Настроение и самочувствие поэта сразу улучшились. На прощанье он, радостно улыбаясь, вручил Ивановскому экземпляр поэмы «Цыганы» с дарственной надписью.

«Товарищ мой, в первый раз увидевший Пушкина и зорко в эти минуты наблюдавший его, – писал Ивановский, – был поражён удивлением при очевидности столь раздражительной чувствительности поэта, так тяжко заболевшего от отказа в удовлетворении его желания и так мгновенно воскресшего от верных, гармонировавших с его восприимчивою душою представлений. «Вот где надо изучать сердце поэта и вообще человека и вот как должно действовать на уврачевание его нравственных недугов», – сказал мой спутник. «Эти минуты никогда не изгладятся из моей памяти», – заключил он» 6 .

Бочков далеко не всё принимал в творчестве великого русского поэта, считая, что он не достиг высот гениев западноевропейской литературы, и, тем не менее, в 1860–х годах в стихотворении «Две птицы» писал о дне гибели Пушкина:В сей день наш великий певец Убит был на смертной дуэли. И я попрошу, чтоб Отец Его помянул. Ведь мы пели И в юности, в зрелости лет По складу его и по ладу:

Так пусть же великий певец

Получит помин и отраду 7 .

До 1832 года, по словам А.А. Ивановского, Алексей Бочков «много писал, но мало печатал» 8 . Постепенно духовные искания привели его почти к полному отказу от литературного творчества. «В 1835 году… испытав себя в поэзии, я бросил свою гитару… Вот маленькая строфа накиданного тогда стихотвореньица, начало которого я забыл. Говоря о надеждах на бессмертие и на будущее тогдашних юношей – поэтов, сказал я о Времени – Сатурне:

Они поют… Старик сидит

Задумчиво у пирамид,

В песках Египта вознесенных:

Где ж пирамиды незабвенных

Бессмертных наших молодцов? —

Ах, опыт грозный мне порука,

Что не останется и звука

От наших нынешних певцов.

И не Сатурновой рукою