Тайна Летающей Женщины или Исповедь Старейшины Чая

мой вдох отзывался в этом мире волной звуков, как вода реагирует на каждое наше движение во время плавания.

Все было живым, и все любило меня.

Медленно и степенно прошаркали попечители тела, внеся в зал подносы со свежевыжатым морковным соком и сырыми желтками перепелиных яиц. Для Ши был приготовлен отвар из хвостов ящериц. После длительного поста ничего более в этот прием пищи не полагалось.

Стараясь не смотреть Ши в глаза, наклонив почтительно голову, Бао аккуратно золотой ложечкой расправлялась с желтками. Так же медленно и почтительно она положила ложечку на темный, инкрустированный перламутром поднос. Попечители тела облачили ее в бирюзовые легкие шаровары, розовую тунику, а толстый, более темного тона, бирюзовый халат перевязали желтым, украшенным вышивкой и драгоценными камнями поясом. Ей помогли перебраться в закрытые носилки с ажурными занавесками на окнах и отнесли в ее покои — покои жены Ши первого ранга.

Я последовала за ней. Вместе нам предстояло обживать эти комнаты.

Бао лежала на подушках, обняв одну из них и прижавшись к ней щекой.

— Мне снился такой чудесный сон, — сказала она. — Мы летели на лотосе вместе с Ши и

любили друг друга. Потом он превратился в свет, и я осталась одна. Это что-нибудь значит?

— Прекрасный сон, — ответила я в растерянности. Значит, ее душа была с нами. Надо быть следующий раз осторожнее. — Это значит, что у тебя все будет хорошо. Но позволь мне заметить, что вы не закончили ритуал.

— Да, но я ничего не могла сделать.

— Всему надо учиться. Сегодня мы посвятим день этой практике. До вечера у нас есть время.

Я попросила принести мне перепелиных яиц на завтрак. Одно из них я съела, так как мне был необходим материал для моей маленькой вселенной. Остальные я оставила на подносе. Из своей корзины я достала кожаный мешочек, в котором приготовила для Бао специальный «тренажер». Это был выполненный в натуральную величину нефритовый стержень, на вершине которого в одной половине было сделано углубление.

— Посмотри внимательно: для того чтобы не дать возможности семени истечь, ты должна захватить его и замереть, не позволяя ему увеличиваться в размерах. Для надежности надо разомкнуть лотос и обнять им нефритовый стержень. Это непросто, но у тебя так мало времени, чтобы научиться это делать, ты очень способная, я верю, у тебя получится.

Я понимала, что сейчас от этого упражнения зависит ее жизнь, жизнь ее родителей и, возможно, жизнь моей маленькой вселенной, излучающей это радужное сияние. Всего три дня. Только три дня мой маленький комочек будет выбираться из нефритовых труб, чтобы попасть в тело лотоса и выбрать там себе подходящее место. На шестой день зародыш выйдет из своей оболочки и сольется с телом лотоса.

— Попробуй раскрыть свой лотос. Медленно садись на корточки и попытайся захватить нефритовый стержень, ослабив внешние мышцы. Открой рот и высуни язык, делай вращения языком, а как только почувствуешь, что лотос раскрылся, сложи губы так, как будто приготовила их для поцелуя, и подними нефритовый стержень.

Несколько часов изнурительных упражнений не дали результата. Лотос не раскрывался. Тогда я изменила упражнение. Я дала Бао обычное нефритовое яйцо для поднятия тяжестей и сказала просто пытаться тренировать мышцы. Заварив чай, я вдыхала его аромат из маленькой фарфоровой чашечки, больше похожей на стаканчик (мужской принцип).

Мой взгляд скользил по маленькому внутреннему дворику, куда выходили наши окна, расположенные практически около самого пола. Мясистые агавы, выбросившие свои цветоножки, словно стрелы, придавали пейзажу устойчивость и покой, летний кипарис (кохия волосатая) делал обстановку домашней и теплой, темно-розовые цветы диклитры (разбитое сердце) смягчали декоративность посадок. В центре дворика был маленький бассейн с фонтаном. Трехглавый белокаменный дракон с лотосом на шее, украшенный зелеными камнями, как чешуйками, извергал маленькие тоненькие струйки воды, которые при малейшем ветерке радовали глаз радугой. Пресноводные орхидеи на длинных цветоножках держали цветки фиалковых форм, состоящие из шести лепестков — трех розовых насыщенного тона, причем один из этих лепестков, нижний в треугольнике, напоминал язык, и трех с белыми «подпалинами», также образующих треугольник.

Вдруг Бао испуганно позвала меня. Я обернулась. О чудо! — наконец раскрылся ее лотос и захватил нефритовое яйцо! Да, конечно, если вы будете пытаться сжимать руку в кулак, вы должны осознавать, что вы делаете. Но если в вашу раскрытую ладошку положить какой-нибудь предмет, то пальчики сами сделают легкое сжимающее движение. Так случилось и с Бао. Устав и забыв про нефритовое яйцо, она легла отдохнуть и начала мечтать о новой встрече со своим юным супругом. И именно тогда, когда напряжение внешнее ушло, логос раскрылся и захватил яйцо. Потянув за ниточку, она обнаружила, что яйцо не выходит наружу. Это ее напугало.

Зато я наконец обрадованно вздохнула. Ну, вот первый шаг и сделан. Теперь этот успех надо осознать и закрепить. Я сказала ей сесть на корточки, расслабиться, раскрыть рот. Медленно поглаживая ее по спине, я извлекла яйцо.

— Видишь, это все очень просто, у тебя все получилось. Попробуй повторить еще раз.

Ее упорству можно было позавидовать. Она очень хотела быть хорошей женой. Ее сердце знало только любовь, и только любовь она получала от мира. Ее отношения с миром были всего лишь кругом любви.

Когда наконец она смогла три раза подряд повторить это упражнение, мы вернулись к первому упражнению, но с тем лишь различием, что в углубление вверху стержня я положила желток перепелиного яйца и обратилась к Бао:

— Сейчас ты должна выпить этот желток своим лотосом, не повредив его оболочки.

К сожалению, в этот день мы больше не продвинулись с ней в наших занятиях. Перепелиные яйца закончились, но все желтки оказались разлитыми по нефритовой палате. На этом мы решили прекратить наши занятия на сегодня, тем более что близилось время для отдыха сердца.

Тень на солнечных часах показала, что наступило время сердечного меридиана. Я уложила Бао на подушки, зажгла лавандовую палочку и начала массировать ее ступни. Через пятнадцать минут ее тело расслабилось, и я сделала ту процедуру с чашечками, которой меня научила сестра Фу. Щечки Бао зарумянились, и она ровно дышала во сне.

Теперь я могла заняться собой. То, что происходило со мной, было, безусловно, великой трансформацией. Так же, как после долгих медитаций происходит перерождение органов, а вместе с ними сознания и души, так же и зародыш меняет все в организме женщины. Изменилось все – пространственное восприятие; звуки стали гулкими, как будто все они попадали в маленький гонг внутри меня и затем растекались по всему моему телу; запахи как будто стали обладать тонкими ниточками, цепляющими мои нервные окончания; цвета больше не были чисто визуальными понятиями — они будили во мне трепет, отвращение, нежность, любовь. Мельчайшие их оттенки стали различимы и значимы для меня. Каждая живая сущность отдавала мне свою любовь, как будто была садоводом, наблюдающим за появлением первых двух листиков прорастающих семян в своем саду.

Я наблюдала, как меняется свечение внизу живота. Если вы хотя бы раз видели северное сияние, если вы имели возможность наблюдать за аурой посвященных во время медитации, то это могло бы дать вам некоторое представление о тех оттенках и силе света, исходящей от маленького, еще не видимого человеческим глазом зародыша.

Стоило прожить восемь веков, чтобы понять, что такое зарождение новой жизни. Стоило заниматься практиками, чтобы однажды испытать то, что я испытывала в тот момент. Восемьсот лет в памяти — как мгновения, но все эти мгновения от момента зачатия — как целые галактические тысячелетия. Мой опыт был уникальным. Пожалуй, то, что я узнала о зарождении новой жизни, и было тем посланием, ради которого я пришла на эту землю.

Пока я предавалась своим переживаниям, в комнату зашел Ши. Я приложила палец к губам, давая ему понять, что Бао еще должна спать. Он положил принесенные орхидеи около ее изголовья, поцеловал ее и тихо удалился, так тихо, как это делает опытный воин. Я вышла за ним и взяла его за руку.