Сириус Б (СИ)

Это событие привело тогда к внеплановому выступлению перед личным составом базы окружного ансамбля песни и пляски, который срочно приехал из Мурманска вместе с правительственной комиссией. В конце концерта, слово взял один из приехавших гостей - старый контр-адмирал с простым мужицким лицом. Это выступление Силантий запомнил потому, что оно было очень простым и потому доходчивым, но в то же время обладало и несомненными литературными достоинствами.

- Ребята! - говорил контр-адмирал. - Полярные медведи! Я хочу вас всех успокоить - мир сейчас крепок как никогда. Никакая война сейчас невозможна в силу объективных обстоятельств. Пока агрессор уверен в своем полном уничтожении в течении сорока минут после нападения, он будет сидеть тихо. Но! Возможны различные глупые недоразумения. Например, глупый и недалекий агрессор может начать свою агрессию просто по незнанию. Поэтому мы и вынуждены перезаряжать подводные лодки под объективами разведывательных спутников потенциально глупых агрессоров. Чтобы не допустить глупой ошибки, на которой закончится этот наш с вами мир. Считайте, что это такое как бы постоянное удерживание пса войны за уши (контр-адмирал вытянул свои узловатые кулаки перед грудью, а затем резко потянул их на себя, словно бы натягивая поводья невидимой лошади). Этим мы все здесь и занимаемся (он потянул невидимые поводья еще раз). Короче говоря, ребята, несметные богатства нашей дорогой и любимой Родины потенциальный глупый агрессор сможет увидеть только уже находясь в гробу, глубоко под толстым слоем радиоактивной земли.

Движение получилось таким реалистичным, что Силантий помимо воли представил огромного звездно-полосатого ротвейлера с сильно оттянутыми назад ушами. Его губы тоже были натянуты назад, ужасные клыки обнажены, а с синего мясистого языка капала ядовитая зеленая пена. Силу же, которая держала ротвейлера войны за уши, почему-то совсем не было видно. Зрелище было настолько реалистичным, что Силантий несколько раз махнул перед глазами ладонью и покрутил головой.

- В общем, так, - подвел итог контр-адмирал. - Я договорился с вашим командиром и завтра для вас организуют сорокакилометровый марш-бросок с полной выкладкой и последующим вручением значков "воин-спортсмен первого класса". Уверяю вас, что после этого марш-броска, вы сразу же успокоитесь и обо всем позабудете, а то здесь некоторые горячие головы уже предлагают завозить бригады психологов из Москвы. Вольно! Р-разойдись!

Такие эпизоды определенно не были описаны ни в одной из прочитанных им ранее книг. Выходило, что Силантий страдал сейчас потому, что просто попутал житейское и литературное. Попутал по молодости. И поэтому его жизнь как бы не задалась с самого своего начала.

Он не знал тогда, что вместе с такими вот рассуждениями покидает молодого человека романтическая юность, а на смену ей приходит трезвая зрелость.

В литейной снова перешли к громким разговорам.

- Та ну его тогда! - громко кричал Митроха. - Этот сраный сарайчик! Пусть мои куры в нем просто так живут - без регистрации!

- И без биологических паспортов, - добавил кто-то из Сивушек. - Они так называются - "паспорта биологических объектов". А как же благосостояние собирателей справок и хранителей печатей? О них ты подумал, Митроха?

- Та ну и их тоже вместе со всеми справками и печатями! - бушевал захмелевший дед. - Пусть они выводят соли из своих организмов без меня! Наливай-ка лучше!

- А вот это - правильно! Эй, Силантий! Силантий, где ты там? Тебе наливать? Ты что, заснул? - крикнул кто-то из Сивушек.

- Хороший ты парень, Петя! - говорил Митроха. - Все разъяснил старику в два счета.

- Я Вася.

- Да какая теперь разница, Петя-Вася? Давай-ка лучше выпьем за католическое Рождество! Удачно они его в своем календаре расположили.

- И не говори, Митроха. Такой как бы разогрев получается перед настоящими праздниками. Ну, что? За твоих нигде не прописанных курей? По одной за каждую?

- А можно.

Силантий понял, что праздник пора останавливать, потому, что если еще хоть немного промедлить, на предприятии придется объявлять выходной, но воспоминания все никак его не отпускали...

После возвращения из Заполярья Силантий не стал выдумывать фальшивую жизненную подмену для канувшей в небытие звездной дороги и пошел работать на ЗТЛ им. Карла Маркса простым литейщиком.

Все его однокашники уже давно завершили свои гопничекские карьеры, отсидели кто по три, а кто и по четыре года, и теперь, уже обремененные большими рабочими семьями, трудились здесь же. Они тайно радовались приходу Силантия на ЗТЛ, так как этот приход говорил о правильности их прямого как железнодорожная рельса жизненного пути и сильно укреплял их уверенность в своем личном завтрашнем дне.

Они почти открыто недолюбливали Силантия, смеялись над ним во время своих бесконечных перекуров и распития спиртных напитков, крутили за его спиной пальцами у виска и за глаза называли его "космонавтом".

Это привело к тому, что Силантий постепенно замкнулся в себе и практически перестал разговаривать с окружающими людьми. Лишь иногда он мог сказать встречному человеку: "Чего встал на дороге? Не видишь - я транспортирую чугун к опокам? Уйди!".

Да и о чем ему было говорить с бывшими гопниками? Обсуждать скучные футбольные матчи? Ругать Горбачева? Хвалиться вчерашней попойкой и жаловаться вместе с ними на похмельную головную боль? Нет, это было выше его сил, и Силантий умолк надолго (он тогда думал, что навсегда).

Рабочую карьеру Силантий начал вот на этой самой экспериментальной малоразмерной домне, которая отливала теперь плачущих ангелов и увеличивала тем самым общее благосостояние Подкрышена-Крысовского.

Домна эта была необычной и стояла раньше в специальном цеху, куда пускали только по специальным пропускам. Она была рассчитана на сверхвысокие температурные режимы и просто запредельные давления, так как изначально предназначалась для плавления сложных многокомпонентных металлургических смесей. Из этих смесей изготовлялись причудливые малоразмерные отливки, которые, работающие на ней литейщики между собой называли "свистульками", "зигзагами" и "махаончиками".

- А что это за свистульки такие? - спросил однажды Силантий у дежурного технолога.

- Это переходники между блоками наведения баллистических ракет, - ответил дежурный технолог. - Ракета стартует, набирает скорость, преодолевает ПРО противника, а затем срабатывает такая вот свистулька, происходит разделение, а потом...

- Я в курсе, - прервал технолога Силантий.- И происходит полный и окончательный "Ах".

- Ну да, - сказал технолог. - Окончание процесса можно описать и так.

Силантий нахмурился. Казалось, что эти ракетные компоненты есть ни что иное, как продолжение издевательства сотворенного над ним в самом начале жизненного пути. Ведь только отверженный и обозленный на все и всех космонавт мог бы посвятить оставшуюся жизнь изготовлению таких вот ракетных свистулек.

Для чего предназначались "зигзаги" и "махаончики" Силантий узнавать не стал, и вскоре, по собственному желанию, перевелся в цех ширпотреба.

Этот цех был оборудован четырьмя древними слабосильными домнами старого образца, которые еще кое-как переплавляли лом черных металлов в боковины для парковых скамеек, аляповатые чугунные цветки (они служили вазонами для высаживания цветов возле бобровских детских садов, школ и больниц), специальные тумбы для цирковых представлений со слонами и прочие нехитрые изделия того же пошиба.

В цеху ширпотреба работали одни алкоголики и Силантий кое-как сошелся только с тогдашним Митрохой (им приходилось много общаться по работе, так как алкоголики работали неохотно и мало, и вся работа по выплавке чугунных вазонов ложилась на их плечи).

Постепенно Силантий втянулся в новую жизнь, начал курить "Беломор" и выпивать с Митрохой после выдачи авансов и получек. Во время этих безобидных попоек Митроха смешно балагурил, не давая собеседнику и слова сказать, часто и много шутил, и ему даже иногда удавалось вызвать на лице Силантия (которое постепенно покрывалось густыми усами и окладистой бородою) мимолетное подобие улыбки.