Неправильный демон (СИ)

- Точно?

- Точно, - подняв глаза на сестру юный демон позволил ей заглянуть в свои глаза, где клубились два ядовито зеленых водоворота. - Мои слова обладают особой силой.

========== Часть 6 ==========

Атмосфера в комнате была тяжёлой, четыре демона, разбившись на двойки, стояли друг напротив друга и сверлили мрачными взглядами своих оппонентов. С одной стороны были два взрослых, но на вид юных демона, что было весьма обманчиво, ведь на деле им было много столетий, так что не нужно было обманываться их слишком молодым обликом. С другой стороны была девушка в весьма ярком платье, но несмотря на всю свою красоту и за её плечами было как минимум два столетия и подросток, который был единственным, кто выглядел на свой настоящий возраст. И причина для витающей в воздухе давящей атмосферы была.

- И за какое же это недоразумение, никак как по ошибке, должна выйти Со-тян? - Нарушил недолгое молчание весьма наигранно мягким тоном, самый младший из четвёрки демонов.

- Астий Лабор, высший демон, бастард рода Пеймон...

- Бастард, значит... И что же в этом бастарде такого особенного, что ему вдруг позволили подумать, будто он смеет не то что жениться, а даже смотреть в сторону моей дорогой младшей сестры? - С особым ударением на слово "бастард" продолжил мальчик.

- То, что он не знает, что он бастард. Пеймоны считаются уничтоженным родом, а тут появляется демон, который начал пробуждать их особые способности, естественно у него появились вопросы "как?" и "откуда?", но пока ничего кроме подозрений у него нет. Мы должны заполучить его в свой род...

- Ясно, - прервав говорившего демона мальчик. - Использовать Сону подобным образом... Только лишь ради того, чтобы прибрать к рукам земли и оставшиеся ценности с реликвиями Пеймонов. Я не знал, что ты настолько жаден, отец.

- Это необходимость, Сефириос, а не жадность. Ты, как наследник...

- Я, как наследник, прекрасно это понимаю, все во благо рода Ситри. Как наследник я понимаю, что первое время сестра будет совершено не рада такому мужу, но пройдёт столетие-другое и либо они уживутся вместе, либо же так и продолжат жить, как кошка с собакой, но не показывая этого в высшем свете. Но подобная жертва пойдёт на пользу всем Ситри. Я. Это. Понимаю. Как наследник. Вот только как брат... Неужели вы думаете, что я останусь в стороне?! - Во все стороны от мальчика начали ползти липкие щупальца ядовито зелёной ауры, а в головах всех демонов сначала тихо, но с каждым мгновением все громче, шептали тысячи голосов.

- Прекрати, Сефириос! - Прикрикнул на начавшего выходить из себя мальчишку глава рода.

- Прекратить что? Это?! - С наигранным удивлением спросил тот, только усилив нажим.

- Это!

- А сам не можешь, нет? Интересно, это ты так слаб или это я перешагнул твой уровень?! - Вызывающе посмотрел он в глаза старшего демона.

- Брат, - предостерегающе сжала плечо своего младшего брата вторая из женщин.

- Прости, - тут же пошёл на попятную Сефириос, и все в тот же миг прекратилось.

- Тц, - только недовольно посмотрел в сторону своего сына глава рода Ситри, да и захоти он что-либо сделать - ничего не получилось бы.

Мало того, что Сефириос ко всем физическим наказаниям невосприимчив, подобно другим видами наказания: вроде ограничения свободы воли, изгнание на неопределённый срок в мир людей (этому он даже рад будет, да и опасно это в первую очередь для самих Ситри), ограничение возможностей касательно его прав как наследника. Все это бессмысленно. Все эти неприятности он может решить одной просьбой, одной фразой. Его старшая дочь Серафалл Левиафан поможет во всём своему брату, стоит только попросить, даже если для этого придётся выступить в силовое противостояние со своими родителями. Её авторитет, влияние и сила находятся на совершенно другом уровне, так же как и одержимость своим братом и сестрой. Если для их благополучия понадобится стереть с лица мира половину Преисподней, то глава рода Ситри был абсолютно уверен, что Серафалл не будет раздумывать даже мгновения прежде, чем обрушить свою разрушительную магию на этих вредителей. Дар рода Ситри повредил ещё неокрепший разум его старшей дочери в её детстве. И почти то же случилось и с его сыном.

Сефириос показал выдающиеся, невозможные результаты в освоении магии разума, что поколениями культивировалась в их роде. Вот только из-за своей радости и гордости оба родители упустили тот фатальный миг, когда судьба старшей дочери постигла и её сына. Магия разума коварна, она даёт поразительные возможности, но вместе с этим вешает над шеей своего изыскателя клинок безумия. Стоит проявить неосторожность, ослабить бдительность, оступиться хоть на полшага, и это коварное искусство ударит в спину с десятикратной силой. Глава рода Ситри, как и его жена забыли об этом, а когда поняли свою оплошность - было поздно. Результат их роковой ошибки перед ними. Огромной силы менталист всего в двенадцать лет, которого не интересует ничего, кроме благополучия своей младшей сестры, или он хотел, чтобы так думали все остальные. И в отличие от своей старейшей сестры, которая прекратила свои занятия этой опасной гранью тайных искусств, их сын только углубился в них несмотря на все их старания не допустить подобного. Как итог, рядом с ним нельзя быть до конца быть уверенным, а принадлежат ли тебе твои мысли, может, это не твоя воля, а воля стоящего рядом с тобой мага разума. Единственное, что придавало уверенности - это факт того, что их сын пообещал "не лезть в их разумы и разумы других просто так". Но можно ли было до конца верить этим словам?

Все маги разума в той или иной мере безумны, а самые могущественные из них безумцы среди безумцев. Такими были уничтоженные своими же собратьями Данталионы, их было за что уничтожить. И главный страх старого демона при взгляде на своего сына, чтобы его не постигла участь членов уничтоженного рода могущественнейших из когда-либо существовавших менталистов. Он мог бы убить Сефириоса. Да, это было бы очень сложно, даже не беря во внимание моральную сторону этого вопроса, но он смог бы совершить подобное. А вот остановить его, укротить его буйство без летального исхода - нет. И отец не хотел терять своего единственного сына, поэтому молчал. Это была вторая и самая весомая из причин его бездействия.