Симфония дикой природы (СИ)

Кабаниха, с трудом оторвавшись от наседающих волков, пришла на помощь к кабанятам, но было уже поздно. Её детёныши были мертвы. Стоя рядом, громадная, с вздыбившейся на загривке щетиной кабаниха была в несколько раз крупнее волка - вожака.

Но она ничего не могла поделать с умной инстинктивной тактикой этих прирождённых бойцов и охотников...

Уже на рассвете одинокая кабаниха, оставила окоченевшие трупы поросят и побрела в сторону рассвета. Её, волки не преследовали, и как только она скрылась за густым ельником, вожак накинулся на одного поросёнка, волчица на другого...

Через час, на морозном солнцевосходе, под тревожно пронзительное стрекотанье сорок, сидевших на соснах над полем, волки разодрали кабанят на куски и растащив окровавленное мясо в разные стороны, насыщались, изредка утробно порыкивая и поднимая голову оглядывались, облизывая окровавленные морды.

Снег на поляне был вытоптан и на белом, были заметны следы крови, и клочки чёрной кабаньей щетины и серой волчьей шерсти...

Для Черныша эта схватка была первым боевым крещением. Он помог волчице во время схватки растянуть кабанёнка, вцепившись клыками в щеку жертвы, а потом, перехватившись оседлал кабанёнка, в то время, как волчица сильной хваткой вырвала кусок мяса из незащищённого живота...

Черныш размерами и силой заметно был крупнее своих братьев и потому, верховодил и в играх и в драках между подрастающими волчатами. Теперь по силе, он был третьим в стае после взрослых и поэтому ел намного больше своих однопометников и рос набираясь сил, заметно быстрее...

В конце декабря, волчья стая, проходя через болотистые перелески, остановилась в сосняке на днёвку.

Долго укладываясь в лёжку, молодые волки, тихо повизгивая от усталости и голода, расположились поудобнее вокруг вожака и заснули, прикрывая от свирепого мороза влажные носы пушистым кончиком хвоста.

Волчица глубоко вздыхала, задрёмывала на короткое время, не просыпаясь взлаивала и судорожно подёргивала лапами - во сне она гналась за лосем...

Над лесом стоял серый морозный туман, и неожиданно рано начались длинные зимние сумерки...

Голодные волки встали из лёжек раньше обычного. И выстроившись походным порядком, пошли на юг в сторону моховых болот, на которых две недели назад задрали молодого лосёнка, зазевавшегося во время кормёжки и не успевшего убежать за лосихой.

Волчица вела теперь стаю в ту сторону, надеясь перехватить и оставшуюся в одиночестве лосиху...

Выйдя к берегу широкого безлесного болота, волки легли в прибрежных кустах и Матёрый в сопровождении Черныша первой парой, стал переходить широкое открытое пространство.

Дойдя до середины болота, Матёрый вдруг остановился, словно споткнулся и долго, пристально рассматривал незнакомый предмет, похожий на корягу, торчащую изо льда наледи под крутым сивером - северным склоном, метрах в ста пятидесяти от волков.

Наконец убедившись, что предмет совершенно неподвижен, Матёрый продолжил "переправу" и вскоре вся стая, перейдя попарно это опасное место, продолжила свой путь...

Коряга, неподвижно торчащая под северным склоном, оказалась человеком-охотником, замерившим от удивления и невольного страха.

Когда стая ушла дальше, он с облегчением выдохнул воздух, перешёл болото и подойдя к свежим волчьим следам долго их рассматривал, удивляясь, как точно след в след шли один за другим серые разбойники, разбившись на пары. Человек, местный егерь, занимавшийся в межсезонье, заготовкой, в этих местах, ивовых прутьев для плетения корзин, вспоминал сколько было волков и пытался по размерам определить состав стаи.

"Однако - думал он - эти волчки, если их оставить тут на зиму, могут повырезать всех кабанов, лосей, да и косуль прихватить на закуску. Это ж сколько надо мяса каждый раз, чтобы эту ораву накормить?"

Отойдя с полкилометра, он на всякий случай, спрятавшись за пушистой тёмной елью, на берегу распадка, подождал, приготовив топор - ружья в тот раз он с собой не взял, - не последуют ли волки за ним по следам.

Убедившись, что преследователей нет, он вышел на просёлочную дорогу и пошёл в сторону деревню, где жил и работал...

Войдя в деревню уже в темноте, егерь свернул в сторону дома своего приятеля, колхозного агронома и страстного волчатника, которому и рассказал о встреченной в лесу, волчьей стае...

За вечер обзвонили всех охотников в соседних деревнях и договорились завтра утром собраться у оврага, в дальней части таёжной Пустоши, где обычно дневали проходные волки. Егерь был опытным волчатником и знал все места волчьих переходов и их днёвок.

Придя домой, егерь растопил печку поставил в чугунке вариться картошку в мундире - он жил один, а жена и сын студент, зимами жили в соседнем городке, у родственников.

После ужина, достав с антресолей мотки бечёвки, с привязанными к ним красными тряпочками - "флажками", егерь проверил сохранность бечевы, крепко ли пришиты тряпочки и попив чаю, лёг спать...

Наутро, ещё в полной темноте, прихватив своего друга волчатника, они, на снегоходе укатил на Пустоши, где на развилке дорог неподалеку от Оврага, стали ожидать остальных участников оклада...

...Волки вошли в овраг сверху, ступая след в след и двигаясь один за другим. Впереди шёл Матёрый, который выделялся размерами, большой головой и серо - палевой гривой падающей на широкую сильную грудь...

Спустившись метров на триста в сумрачный, занесённый утрамбованным ветром и морозами снегом овраг, стая остановилась, волки чуть разошлись, вынюхивая и выискивая место для лёжек...

Матёрый лёг на возвышении, носом к ветру. Остальные волки быстро расположившись, обтоптавшись, прикрыв пушистыми хвостами носы, свернулись калачиком и уснули.

Только Матёрый, какое - то время вслушивался в тишину, нарушаемую свистом холодного, пронзительного ветра, и убедившись, что тайга, как обычно спокойно - равнодушна, задремал, положив голову на лапы...

Рассвет застал стаю в Овраге. После вчерашнего длинного перехода, волки отдыхали...

По-прежнему было холодно, но ночью ветер прекратился и алое от мороза солнце, появилось на низком безоблачном небе во всей красе и величии, незамутнённой природной чистоты.

Яркие, ещё по-утреннему розоватые лучи солнца, брызнули поверх вершин сосен и редко стоящих крупных елей. И снег заискрился, играя разноцветными огоньками...

Однако укутанные снегом деревья оставались совершенно неподвижными, и тишина охраняла это лесное зимнее сонное царство от вторжения мира яростной жизни, обычной для других времён года в тайге...

Вдруг, позади, в нескольких сотнях метров от волчьей стаи, за тёмным, молодым ельником, что - то треснуло и человеческий голос произнёс - пропел первый раз: "Хоп - хоп... Пошли родимые!

- И кто - то из охотников озорно и насмешливо заулюлюкал: "Э - ге - ге - гей...".

С другой стороны оврага, тоже закричали звонкие человеческие голоса, так безжалостно нарушая тишину дремучего зимнего леса...

Матёрый вскочил первым, заметался по поляне, и его тревога передалась остальным волкам. Волчица выскочила на бугор, замерла и убедившись, что голоса раздающиеся из ельника принадлежат людям, развернулась и на галопе понеслась прочь от опасных звуков, вдоль своих входных следов, на выход из Оврага.

За ней помчались молодые волки и быстрее всех - Черныш.

Матёрый, на какое-то время задержался, оценивая обстановку, а потом решил попробовать прорываться, уходить в одиночку.

Он свернул вправо и на широких махах, поднимая снежную пыль, утопая по грудь в белом снегу галопом бросился по склону вверх...

... Волчица бегущая во главе стаи, первая выскочила на линию стрелков притаившихся под и за деревьями в белых халатах, которые делали их неподвижные фигуры невидимыми.

Грохнул первый выстрел, и тяжелое эхо пролетело над неподвижным лесом...

Заряд картечи встретил волчицу в прыжке и пробив шкуру проник в тело, перебил несколько рёбер и сломал крестец. Волчица, взвизгнула от боли и ещё по инерции проползла несколько шагов на передних лапах...