Настоящее чудо в идеале (СИ)

Вошел подполковник Свиридов, по-прежнему в штатском, с ним довольно молодой полковник в форме и еще один штатский – сухощавый, лет пятидесяти с небольшим, совершенно седой, с резкими чертами волевого лица.

– Вы утверждаете, что в этом пакете двести тысяч долларов? – начал допрос Свиридов.

– Можете проверить.

– Не странно ли, что вы возите с собой такие деньги?

– Я их не всегда вожу. Только когда предстоят платы.

– Какие? – встрепенулся Свиридов. – Какие платы вам предстояли сегодня?

– Я присмотрел дачный участок на Николиной горе. Хороший участок, сорок соток. Жалко будет его упустить. Это – задаток, – объяснил Тимур, верный своему правилу никогда не врать без необходимости. Он и на этот раз сказал правду. И участок был, и задаток он собирался внести.

– Николина гора – дорогое место, – заметил Свиридов. – Сколько же там стоит сотка земли?

– Двенадцать тысяч долларов.

– А задаток всего двести тысяч?

– Это только задаток. Вы знаете, что такое задаток? Если я откажусь от сделки, он останется у хозяина. Если хозяин откажется от сделки, он возвращает мне задаток и еще столько же неустойки.

– Сегодня с двенадцати сорока до часу тридцати вы сидели в своей машине на МКАД возле торгового комплекса стройматериалов, – сменил тему Свиридов. – С кем вы встречались?

– Ни с кем.

– Вы напрасно усмехаетесь, Русланов. Дело нешуточное.

– Я не усмехаюсь, – возразил Тимур. – Это у меня от шрама на губе. Шрам я получил в Афгане в восемьдесят шестом году. С тех пор мне всем приходится объяснять, что и у меня и мысли нет усмехаться. Честно сказать, это надоедает. Пробовал отпустить усы – еще хуже. Так что не обращайте внимания.

– В час двадцать к вам в машину сел некто Козлов, заместитель начальника инспекции МНС. Припоминаете?

– Да, сел, – подтвердил Тимур. – Увидел знакомого и сел.

– О чем вы с ним говорили?

– Ни о чем. Так, о том, о сем.

– А конкретно?

– О погоде. О том, что у нас снег с дождем, а в Венесуэле всегда весна, двадцать два градуса круглый год.

– И все?

– Да, все. Потом он ушел. Почему-то быстро, даже малярный валик забыл.

– Валик? Какой валик?

– Обыкновенный. Каким стены красят. Он за ним в стройматериалы и приезжал.

– Хватит, – вмешался полковник. – Мы все знаем, Русланов. Вы должны были передать Козлову эти вот двести тысяч долларов. Взятку за то, что вашему заводу вернут лицензию.

– Мне странно это слышать, – сказал Тимур. – Деньги – вот они. Почему же я их не передал?

– Это мы и хотим узнать. Если бы Козлов вышел из вашей машины с пакетом, мы бы его взяли, и сейчас вас допрашивали бы в качестве обвиняемого за дачу взятки должностному лицу.

– А сейчас я в каком качестве? – поинтересовался Тимур. – Вы мне рассказали очень интересную историю. Но я не имею к ней никакого отношения.

– Вы задержаны как подозреваемый в намерении дать взятку должностному лицу. Ордер сейчас выпишут. Мера пресечения – содержание под стражей.

– Посадите, значит? Ну, сажайте. Можно мне позвонить?

– Адвокату? – спросил полковник.

– Нет, жене. О том, что меня сегодня не будет. Адвокату мне звонить незачем. Ваши обвинения, полковник, смехотворны. Даже самый продажный судья не санкционирует мой арест. Разве что очень продажный. Но у вас денег не хватит ему заплатить.

– Оформляйте, – приказал полковник Свиридову.

Тот принялся названивать по мобильнику. Сначала какому-то Сидорчуку из СИЗО-4, потом еще кому-то. Спрашивал одно и то же:

– У тебя камера человека на четыре есть? Нет? А на сколько? На сорок? А всего сколько там? Шестьдесят? Не пойдет, многовато… Дежурный? Свиридов из ГУБЭПа. Нужна небольшая камера для интеллигентного человека… Только на тридцать человек?.. А меньше нет? Нет, понимаю…

– Ничего приличного, – с сожалением сообщил он, отключив связь. – Придется вам, Русланов, пообщаться с народом.

– Выйдите, оба, – вмешался седой штатский, не проронивший до этого ни слова.

– Слушаюсь, – вытянулся полковник и вместе со Свиридовым поспешно покинул комнату для допросов.

– Извините моих сотрудников, они работают как умеют…

– С кем я разговариваю? – спросил Тимур.

– Заместитель начальника ГУБЭП генерал-лейтенант Егоров, – представился седой. – Вы умный человек, Русланов. Не сомневаюсь – законопослушный предприниматель. В тех пределах, которые диктуются обстоятельствами. Нам нужна ваша помощь.

– Какая?

– Не мне вам говорить, какое зло коррупция для России. Для всех. Для государства, которое недополучает налоги и потому не может обеспечить достойную жизнь своим гражданам. Пенсионерам, врачам, учителям. Для предпринимателей, которые постоянно подвергаются вымогательствам и сами вынуждены ловчить, хитрить, а часто и преступать закон, чтобы сохранить свой бизнес. Как филлоксера иссушает виноградники, так и зараза коррупции разъедает государственное устройство России. Вот вы некоторое время жили в Испании, – продолжал генерал. – Не удивляйтесь, мы знаем о вас все. Разве вы не хотели бы работать в таких же условиях, как испанские бизнесмены? Есть закон, они подчиняются только закону. И в гробу они видели всех чиновников.

– Об этом приходится только мечтать, – вздохнул Тимур, вспомнив коррупционные скандалы в Марбелье, а заодно и шикарную виллу заместителя министра МЧС генерал-полковника Ганеева.

– Будет такое и у нас. Не завтра. Но выжигать эту заразу нужно уже сегодня. Мы изучили ваше дело. Вы стали жертвой аферы. Емельчука мы посадим, это я вам обещаю, против него будет возбуждено уголовное преследование. Мы также знаем, что у вас вымогают взятку за возвращение лицензии. Эти вот двести тысяч долларов. Непонятно, почему сделка не состоялась сегодня. Но эти люди не успокоятся, пока не получат взятку. Логично?

– Вполне. Если допустить, что с меня действительно вымогают взятку, – сделал оговорку Тимур.

– С вашей помощью мы можем взять их с поличными.

– Каким образом?

– Дело техники, – попытался уйти от ответа генерал.

– А все-таки?

– Это просто. Приладим к вам микрофон, миниатюрную видеокамеру. Запись и съемка будут санкционированы прокурором и станут весомыми доказательствами в суде. Суд будет показательным. Получат ваши вымогатели лет по десять. Это будет хорошим уроком для остальных.

Тимур допускал, что генерал Егоров верит в то, что говорит. Но генерал представлял государство. А опыт подсказывал Тимуру, что государству верить нельзя. Не потому что оно заведомо злонамеренное. А потому что оно меняет правила игры произвольно, сообразуясь с какими-то своими интересами, непонятными для непосвященных. И эти интересы почему-то никогда не совпадают с ожиданиями граждан – будь то пенсионеры, служащие или предприниматели.

Для себя Тимур окончательно решил, что не пойдет ни на какие сделки с ГУБЭПом. Он даже представить себе не мог, как войдет в кабинет Голубицкого или Козлова обвешанный микрофонами и видеокамерами. Что-то низкое в этом было, подлое, недостойное мужчины. Но и обострять отношений не следовало. ГУБЭП имел много возможностей испортить жизнь строптивому бизнесмену. Поэтому Тимур сказал:

– Я по-прежнему уверен, что вы ошибаетесь, считая, что с меня вымогают взятку. Но если увижу, что это действительно так, обязательно приду к вам.

– Лично ко мне, – уточнил генерал. – Не потому что я не доверяю своим сотрудникам. Общее правило: чем меньше людей знают об операции, тем лучше. Я вижу, Русланов, вы еще не окончательно побороли сомнения. Но верю, что гражданин в вас победит обывателя. Рад был познакомиться. Вы свободны.

О посещении ГУБЭПа Тимур не рассказал ни ближайшим сотрудникам, ни жене. Да и о чем он мог рассказать? Как его вербовали, а он отказался? О таком не рассказывают. В самом факте вербовки было что-то унизительное. Его больше волновало, как быть с лицензией. Завод стоял, убытки росли. Идти к Голубицкому и прояснять ситуацию было неразумно. Тимур был уверен, что за ним следят, хотя никаких следов слежки не обнаруживал.