Похождение в Святую Землю князя Радивила Сиротки. Приключения чешского дворянина Вратислава

То, что истинно видел, о мумии хотел есмь написать [841], наипаче многих иных ради, которые о том инако разсуждают. Убо тако твердят, что мумию ис тех тел делают, которые в тамошних (tamtych) странах пески где таким случаем засыпуют. Но мумия ни единым же прилучаем чинится, но ис телес от времен и дне, которых никто помнит (nikt nie pamięta), мастьми натертых и с ними подлинно внутри помешанных, как речеся. Но и то баснословие, дабы пески имели кого засыпать и задушить, разве бы некто сам к тому приклонился, что и у нас учинитися бы могло. Хотя убо чрез оные пески (которые наши море Пещаное нарицают), егда ветр есть велик, ехати или ити никтоже возможет, стояти конечно принужден бывает даже (aż) бы ветр усмирился; однакоже никого стоящего те пески не засыпают, кроме того, который бы тамо умер и не погребен лежал, что в тех странах часто прилучается. И то тело его немерный жар солнечный в песку тако сжарит, что чернее бывает угля; однакоже из него мумии не делают и ни к чему не годится. Се егда кто захощет тамо ехати, имуть ждати, дондеже ветр утихнет; понеже и дороги завеяны холмами пещаными суть, и очам зело вредно, и все знаки путные завеяны, понеже тамо ни древес, ни каменей не видеть, но несколько дней песками ехать надобно. Сверх того, и велблуд ни каков тех трудов [842] стерпети не может; того ради ждати обыкли. А потому [843] никого пески не засыпают.

А когда в те подземелныя пещеры с Иоанном Емом [844] венецыянином спущалися, где нам были проводниками наятые арапляне, остерегали нас, чтобы есмы с собою шпагу взяли; понеже многажды прилучается, что там [845] христиан убивают [846]: того ради, чтобы есмы имели для всякого злоприлучения оружие с собою; и то, чтобы не все вдруг впущалися (spuszczali się), но дабы некоторые со оружием на горе для сторожи стояли. Сказывали нам те же арапы, что некогда египтяне или арапляня разбойники наступивше, тамо внизу у трупов сущия христианы землею, каменми и песком заки[да]ли, и вещи их, которые на верху были оставили (для бо праха и воздуха затвореннаго и душности, токмо в одних рубахах и во одеянии холстинном обыкли спущатися), взяли.

Когда есмы к тем пещерам приближалися, арап един конный прибеже. Мнели о нем янычаре, что лазутчик, который, видя у нас оружие разное и мушкеты, абие отъехал. И сшедше (wyszedłszy) по сем на гору, возвратилися есмы чрез те места, где Мемфис град [847] был; которого града, так великого, кроме столпов [848] ни какова знаку не осталося, яко речеся. Переехали есмы такожде несколько деревень, чрез которые рвы отворены, Нил быстро бежал, поля над Каиром лежащие обливал. Мало после полудня, к судну приехали есмы и, отославше ослы до Каиру, по реке в три часа (za trzy godziny) приплыли есмы до Старого Каиру [849]; котораго разорения досматривали (ktorego walinom przypatrowaliśmy się) есмы. Знатно, что неплохие полаты имел: некоторые из них (и многие, i wiele) и ныне еще стоят, великими иждивенми во истинну некогда поставленые. Были есмы такожде в двух костелах христианских, которые тамо суть: един Пресвятейшия Девы, где мнишки халдейские живут и веру со абиссинами держат; вторый святаго Георгия, такожде мнишки держат; при сем есть великий предел, католиком приналежащий, о котором выше речеся. Возвратилися есмы по сем, по захождении солнечном, в Новый Каир.

Третицею (trzecikroć) был есмь во граде, где паша суды совершал [850] (odprawował). Имел при себе судьяков двадесять человек, да чаусов блиско двух сот. Главный чертог (sala) зело широк, где такожде всякаго [851] народа много людей было. Чюга (czucha) на нем была из отласу нагаго [852] (cielistego), цвета с золотыми нашивками (pętlicami) отрок на него повевал махалцем, жара ради. Стояло жидов, которые пред ним свои жалобы творили, зело много. В нижних сенех шесть сот было янычар, где такожде несколкодесеть (kilkadziesiąt) домовых (domowych uglaskanych) струсов [853] (strusiow) ходило, между ими два паче меры велики, тако яко и жители, им же тех птищ не ново видети, зело дивилися. Есть тот обычай, что паша [854], прежде нежели к суду едет, мечеть навещает; якоже и того дня был в ней, которую паша Солиман устроил, о которой выше воспомянулося. Егдаже из мечети возвратился [855], зашли ему в стречю кровные некоего убитого человека, жалобу творяще на убийцы [856] и объявляюще, яко двадесять человек упившеся [857] (хотя тамо не вином) убили человека без вины. На сие им отвещал паша, яко здешнее учит узаконение, чтобы тот, который упився человека убиет, палицею толко казнен был (kiiem był karany tylko), занеже не он, но пиянство, разума неимущее, то все содеяло и человека убило. И понеже их зде было числом двадесят человек, к тому же паче пьяных, которыи токмо единаго человека убили, и неизвестно, котораго бы из них обвинить, — тогда недостойно, единаго ради убитаго, всех вышепомянутых узаконением казнити. Предложил тогда суд сицевым образом: понеже в теле убиенаго раны никакой не было, токмо синия [858] бития (sine razy) видети, из которых разсудително есть, яко не злобие (nie ich wola zła) оных его убило, но паче пиянство, сверх того, двадесятих пияных, — убо недостойно жалобу чинят, понеже не велика (nie wielka) двадесятим единаго убити, а для единого двадесять пьяных человек казнити недостоит. Таковым же отошли судным указом исцы. Однакоже три или четыре человек, на которых вящшую возлагали вину, [от] янычар [859] восприяли достойное палицами наказание. Отходя из града, видел есмь в большом [860] дворе по левой руке собирался караван до Мехи града, где, изобильной ради теплоты, не обыче до октовриа (w październiku) месяца съезжати (wyieżdżać). [Сказывали, mowiono], яко их имело быти болши двенадесяти тысящь человек [861], ибо всех пашы в росписи пишут хотящыя тамо ехати.

Поутру рано, выслушав мшу святую и Преславнейшую Тайну приняв, пустилися есмы ис Каиру о пятонадесятом часу в судне по Ниле реке, (когда) [862] Надходил пост великий турский [863], егоже они обыкли сохраняти (czynić), узревше нов [месяц, księżyc] септевриа (września) месяца, и постят, дондеже увидят нов октовриа (października) месяца. Осми дней прежде выезду моего, уже свои обряды к посту зачинали, которыми тот пост упреждати извыкли. Убо началнейших (przednieyszych) мечетей столпы, даже до самаго верху [864], по всех странах имели висящыя лампады, которые, по захождении солнца, зажигали, и тако во всю нощь горели, где истинно в том великом множестве мечетей в Каире было на что смотрить! Тот же день весь и во всю нощь ехали есмы с таковым брежением, для нырков и разбойников, так как ко граду Каиру приезжали.