1Объят печалью о местах, мне милых,
Я подобрал опавшие листы
И обессиленному возвратил их.
4Пройдя сквозь лес, мы вышли у черты,
Где третий пояс лег внутри второго
И гневный суд вершится с высоты.
7Дабы явить, что взору было ново,
Скажу, что нам, огромной пеленой,
Открылась степь, где нет ростка живого.
10Злосчастный лес ее обвил [273]каймой,
Как он и сам обвит рекой горючей;
Мы стали с краю, я и спутник мой.
13Вся даль была сплошной песок сыпучий,
Как тот, который попирал Катон [274],
Из края в край пройдя равниной жгучей.
16О божья месть, как тяжко устрашен
Быть должен тот, кто прочитает ныне,
На что мой взгляд был въяве устремлен!
19Я видел толпы голых душ в пустыне:
Все плакали, в терзанье вековом,
Но разной обреченные судьбине.
22Кто был повержен навзничь, вверх лицом,
Кто, съежившись, сидел на почве пыльной,
А кто сновал без устали кругом. [275]
25Разряд шагавших самый был обильный;
Лежавших я всех меньше насчитал,
Но вопль их скорбных уст был самый сильный.
28А над пустыней медленно спадал
Дождь пламени, широкими платками,
Как снег в безветрии нагорных скал.
31Как Александр, под знойными лучами
Сквозь Индию ведя свои полки,
Настигнут был падучими огнями
34И приказал, чтобы его стрелки
Усерднее топтали землю, зная,
Что порознь легче гаснут языки, [276]—
37Так опускалась вьюга огневая;
И прах пылал, как под огнивом трут,
Мучения казнимых удвояя.
40И я смотрел, как вечный пляс ведут
Худые руки, стряхивая с тела
То здесь, то там огнепалящий зуд.
43Я начал: «Ты, чья сила одолела
Все, кроме бесов, коими закрыт
Нам доступ был у грозного предела, [277]
46Кто это, рослый, хмуро так лежит, [278]
Презрев пожар, палящий отовсюду?
Его и дождь, я вижу, не мягчит».
49А тот, поняв, что я дивлюсь, как чуду,
Его гордыне, отвечал, крича:
«Каким я жил, таким и в смерти буду!
52Пускай Зевес замучит ковача, [279]
Из чьей руки он взял перун железный,
Чтоб в смертный день меня сразить сплеча,
55Или пускай работой бесполезной
Всех в Монджибельской кузне [280]надорвет,
Вопя: «Спасай, спасай, Вулкан любезный!»,
58Как он над Флегрой [281]возглашал с высот,
И пусть меня громит грозой всечасной, —
Веселой мести он не обретет!»
61Тогда мой вождь воскликнул с силой страстной,
Какой я в нем не слышал никогда:
«О Капаней, в гордыне неугасной —
64Твоя наитягчайшая беда:
Ты сам себя, в неистовстве великом,
Казнишь жесточе всякого суда».
67И молвил мне, с уже спокойным ликом:
«Он был один из тех семи царей,
Что осаждали Фивы; в буйстве диком,
70Гнушался богом — и не стал смирней;
Как я ему сказал, он по заслугам
Украшен славой дерзостных речей.
73Теперь идем, как прежде, друг за другом;
Но не касайся жгучего песка,
А обходи, держась опушки, кругом».
76В безмолвье мы дошли до ручейка,
Спешащего из леса быстрым током,
Чья алость мне и до сих пор жутка.
79Как Буликаме убегает стоком,
В котором воду грешницы берут,
Так нистекал и он в песке глубоком. [282]
82Закраины, что по бокам идут,
И дно его, и склоны — камнем стали;
Я понял, что дорога наша — тут.
85«Среди всего, что мы с тобой видали
С тех самых пор, как перешли порог,
Открытый всем входящим, ты едва ли
88Чудеснее что-либо встретить мог,
Чем эта речка, силой испаренья
Смиряющая всякий огонек».
91Так молвил вождь; взыскуя поученья,
Я попросил, чтоб, голоду вослед,
Он мне и пищу дал для утоленья.
94«В средине моря, — молвил он в ответ, —
Есть ветхий край, носящий имя Крита,
Под чьим владыкой был безгрешен свет. [283]
97Меж прочих гор там Ида знаменита;
Когда-то влагой и листвой блестя,
Теперь она пустынна и забыта.
100Ей Рея вверила свое дитя,
Ища ему приюта и опеки
И плачущего шумом защитя. [284]
103В горе стоит великий старец некий;
Он к Дамиате обращен спиной
И к Риму, как к зерцалу, поднял веки.
106Он золотой сияет головой,
А грудь и руки — серебро литое,
И дальше — медь, дотуда, где раздвой;
109Затем — железо донизу простое,
Но глиняная правая плюсна,
И он на ней почил, как на устое. [285]
112Вся плоть, от шеи вниз, рассечена,
И капли слез сквозь трещины струятся,
И дно пещеры гложет их волна.
115В подземной глубине из них родятся
И Ахерон, и Стикс, и Флегетон;
Потом они сквозь этот сток стремятся,
118Чтоб там, внизу, последний минув склон,
Создать Коцит; но умолчу про это;
Ты вскоре сам увидишь тот затон». [286]
121Я молвил: «Если из земного света
Досюда эта речка дотекла,
Зачем она от нас таилась где-то?»
124И он: «Вся эта впадина кругла;
Хотя и шел ты многими тропами
Все влево, опускаясь в глубь жерла,
127Но полный круг еще не пройден нами; [287]
И если случай новое принес,
То не дивись смущенными очами».
130«А Лета где? — вновь задал я вопрос. —
Где Флегетон? Ее ты не отметил,
А тот, ты говоришь, возник из слез».
133«Ты правильно спросил, — мой вождь ответил.
Но в клокотаньи этих алых вод
Одну разгадку ты воочью встретил. [288]
136Придешь и к Лете, но она течет
Там, где душа восходит к омовенью,
Когда вина избытая спадет».
139Потом сказал: «Теперь мы с этой сенью [289]
Простимся; следуй мне и след храни:
Тропа идет вдоль русла, по теченью,
142Где влажный воздух гасит все огни».