Славянские хроники

КНИГА ТРЕТЬЯ

В те дни не было царя у Израиля, но каждый делал то, что казалось ему справедливым ¹. Ведь после изгнания герцога Генриха, который один обладал всей властью в стране и, как мы сказали в начале, установил прочный мир, - ибо он не только соседние, но и варварские, и чужеземные края так укротил уздой своей власти, что и люди жили спокойно и без страха, и земля благодаря ощущению безопасности изобиловала всеми благами, - каждый правил в своей местности, как тиран, причиняя насилие соседям и терпя насилие от других. Герцог Бернгард, который, казалось, получил власть, действовал очень вяло. Прежде, ещё будучи графом, он был самым деятельным среди своих братьев, а теперь, став герцогом, он вёл себя не как истинный правитель, но как назначенный сверху наместник, и якобы из миролюбия был во всех отношениях вял и небрежен. Поэтому он не пользовался уважением ни со стороны императорской власти, ни со стороны князей и знати этой страны.

Около этих дней граф Адольф взял в жёны дочь ² графа Отто фон Дасселя, при содействии Филиппа, архиепископа Кёльнского, чьей родственницей она была и благодаря которому Адольф приобрёл большое влияние. Вновь получив всю землю своего отца, он изгнал из этой страны всех своих врагов, которые интриговали против него во времена герцога Генриха, а именно Маркрада, наместника Гольштейна, - поставив вместо него другого, по имени Сирико, который, правда, сильно уступал Маркраду и в силе и в благородстве, - Эмико, весьма деятельного мужа, и многих других, из которых одни ушли к королю Дании и жили при его дворе, а другие проживали в изгнании у графа Ратцебурга.

А герцог Бернгард, придя в Артленбург вместе со своим братом, маркграфом Отто, проявил себя там во всём блеске и велел явиться туда всей знати этой страны, чтобы получить от него свои лены и принести ему оммаж и клятву верности. И вот к нему прибыли граф Ратцебурга и граф Данненберга ³, а также граф фон Лухов ⁴ и граф фон Шверин; ждали также графа Адольфа, но он так и не прибыл. Из-за этого герцог стал питать к нему недоверие; всё это стало поводом вспыхнувшей между ними вражды.

В это время герцог Бернгард начал строить Лауэнбург на берегу Эльбы к востоку от Артленбурга. Оставив последний, он разрушил стену, которая его окружала, и построил себе из её камней новый замок. Переправу через реку, которая там была, он велел перенести в Лауэнбург. Однако любекские мужи пожаловались императору на эту перемену, на то, что из-за более длинного и трудного пути они испытывают при переправе большие неудобства. Поэтому император приказал, как и прежде, вернуть переправу к Артленбургу.

Герцог Бернгард, желая расширить свои властные полномочия, начал угнетать своих подданных неслыханными и невыносимыми нововведениями; пренебрегая советом старцев и советуясь с молодыми людьми, он сделал «мизинец свой толще чресл своего отца» ⁵ и наложил на подданных иго. В итоге правление его стало им ненавистно, а слава обратилась в ничто. Его брат Зигфрид, архиепископ Бременский, попытался также отобрать у графа Адольфа графство Дитмаршен и передать его своему брату, герцогу. Однако Адольф вопреки воле епископа силой оружия овладел этим графством и заявил, что оно принадлежит ему по праву.

В это время умер датский король Вальдемар ⁶, и вместе него стал править его сын Кнут ⁷. Император отправил к нему достойных послов, а именно Зигфрида, архиепископа Бременского, и других знатных людей по поводу его сестры, которую отец Кнута уже ранее обручил с его сыном, и выплаты части денег, как было оговорено. Ибо, по брачному договору между императором и королём Дании, последний должен был уплатить вместе с дочерью 4000 марок, согласно норме веса, установленной Карлом Великим; во время передачи дочери король должен был уплатить лишь часть денег, по своему усмотрению, а через шесть лет после помолвки, когда его дочь достигнет брачного возраста, - ибо тогда ей было всего семь лет, - за шесть недель до [свадьбы] он обязан был уплатить всю оставшуюся сумму. Это было подтверждено обеими сторонами в особых грамотах, так чтобы в случае, если будет нарушено хотя бы одно условие, то и сам договор, и помолвка считались недействительными. Итак, послы императора прибыли к реке Эйдер на 400 конях, и граф Адольф в течение трёх дней щедро снабжал их всем необходимым. И вот король Кнут передал им свою сестру, но крайне неохотно, сказав, что ни за что не отдал бы её за сына императора, если бы не боялся нарушить клятву отца. Он передал им её с небольшой и не соответствующей королевскому величию свитой и убранством и, как было сказано, уплатил определённую часть денег. Дело в том, что между ним и императором уже тогда возникли разногласия, ибо император потребовал от него оммаж, а король отказал ему, поскольку, как полагают некоторые, старался найти повод к разрыву с императором из-за своего зятя ⁸, герцога Генриха, которого тот изгнал из страны.

Около этих дней епископ Генрих тяжело заболел и вскоре после этого умер. Сильно страдая от телесной немощи, он по-прежнему пел псалмы и молитвы, беспрерывно служил мессы во славу Пресвятой Матери Божьей Марии, за исключением трёх дней перед самой своей смертью. Некоторые особые воздержания он старался соблюдать до самого конца. Когда муж Божий лежал уже при смерти, завершив путь и сохранив веру, и не сомневался уже в уготованном ему венце праведности, то начал горевать о винограднике Господнем, который он недавно насадил в монастыре Пресвятой Девы Богородицы и святого евангелиста Иоанна. И хотя он желал уже разрешиться и быть вместе с Христом ⁹, но как благочестивый пастырь по-прежнему старался уберечь своих немногочисленных и нежных овечек от козней волков. Поскольку братья часто навещали его, говоря: «Почто, отче, покидаешь нас, и на кого ты оставляешь нас, бедных?», он сказал: «Я благодарен моему Богу, Иисусу Христу, и Его благочестивейшей Матери, ибо в надежде на Божью милость я не тужу о моей смерти; но я сильно беспокоюсь о Его оставшейся без пастыря недавно насаженной ниве. Ради её блага я, если угодно Господу, хотел бы ещё пожить и по мере сил укреплять во славу Его эту ниву. Но вместе с автором псалмов возложу мою заботу на Господа, который всегда и во всём выслушивал меня и поступал мне во благо» ¹⁰. Он часто повторял это и настойчиво поручал это дело Господу. И вот однажды ночью, после утренней службы, он, словно наставленный свыше, доверительно сказал сидевшему рядом с ним аббату ¹¹: «Сын мой, положись на Господа, укрепись и не печалься о моей смерти, ибо то, что угодно Господу, следует исполнять. Но будь уверен, что Он во славу своего имени укрепит в этом месте свою службу. Только не сомневайся, но действуй мужественно, и да укрепится сердце твоё, и надейся на Господа» ¹². Так, уверенный в Господе, он созвал братьев и сказал, что уже разрешён. Когда его соборовали, он протянул руки, вытянул ноги и, запев псалом вместе с певчими, принял предсмертное причастие, сказав: «О царь славы, приди с миром!». И, словно убеждённый в его приходе, добавил: «Если я пойду и долиною смертной тени, то не убоюсь зла, потому что Ты со мною» ¹³. Когда смерть подбиралась к нему всё ближе и ближе и язык уже не повиновался ему, он внезапно открыл глаза, которые, казалось, уже закрылись навек, и, вскочив, воскликнул, протянув руки: «Смотрите, дева!». Те, которые присутствовали при этом, сочли, что сказанное относится к Пресвятой Матери Божьей Марии, которой этот епископ со всей преданностью служил при жизни. Нет ничего удивительного в том, что мать милосердия утешила его в час смерти, ибо он всегда столь преданно ей служил. Затем его подняли с постели и положили на ковёр, где он, сделав последний вздох, 29 ноября ¹⁴ в мире испустил дух. Его тело было предано земле в том монастыре, который он основал, вопреки воле и возражениям тех, которые пытались похоронить его в кафедральной церкви. Ибо Бог не хотел, чтобы была нарушена его воля; ведь епископ и заболел в этом монастыре, и, желая, чтобы его там похоронили, сказал: «Это покой мой на веки вечные; здесь поселюсь, ибо я возжелал его» ¹⁵.