Необычайные похождения царевича Нараваханадатты

Вот такую историю поведал в городе Тарапуре брахман Суманас царевне Бандхумати, тосковавшей по мужу, и сказал ей еще вот что: «Именно так, божественная, великие одолевают горе и в конце концов наслаждаются счастьем. Вслед за заходом неизбежно наступит восход блистательного Солнца, повелителя дня. Поэтому и ты обретешь своего супруга, безупречная, и пройдет немного времени, как расстанешься ты со своей тоской. Крепись, Бандхумати, отбрось уныние — дождешься ты супруга!» Щедро отблагодарила она добродетельного брахмана, произносившего столь уместные речи, набралась терпения и стала ждать, а когда немного дней прошло, вернулся ее супруг Махипала со своим отцом, и привезли они с собой матушку Махипалы из той далекой страны. А когда вернулся он, радость для всех глаз, обрадовал этим Бандхумати, так же как восходящий в полнолуние месяц проливает амриту радости на лик Лакшми, рожденную из вод океанских. Стал Махипала жить с Бандхумати в царстве, еще прежде отданном ему ее отцом, нес бремя дел государственных и наслаждался всеми желанными радостями».

Такую увлекательную повесть услышал Нараваханадатта из уст министра Марубхути — была она и интересной и полна любви и страсти. Очень были довольны ею сын повелителя ватсов, божественный Нараваханадатта, и все его жены.

Книга о Шактияше

Те, кто без промедления вкусят сладость океана рассказов, возникших из уст Хары, взволнованного страстью к дочери великого Повелителя гор — а сладость их воистину подобна животворной амрите, извлеченной богами и асурами из глубин Молочного океана, — те беспрепятственно обретут богатства и еще на земле достигнут сана богов!

Волна первая

Слава хоботу Херамбы [427], неотразимо разящему врагов словно меч кроваво-красный от пыльцы шафрана, устраняющий все препятствия!

Да защитит вас третий глаз Шивы [428], посылающий, когда все три яростных глаза открыты, взгляд вперед словно стрелу, готовую сразить повелителя Трех городов [429].

Пусть сокрушают все ваши трудности взор и когти Нарасимхи [430], божественного человека-льва, загнувшиеся и покрывшиеся кровью после того, как сразил он ненавистного Хираньякашипу [431].

Счастливо живет в Каушамби окруженный министрами сын повелителя ватсов Нараваханадатта со своими женами. Однажды, когда отец его сидел в зале совета, пришел туда, испросив позволения, некий купец, живший в том городе.

Слуга объявил, что зовут купца Ратнадаттой, и тот вступил в зал, поклонился царю Удаяне и начал рассказывать

«Живет в твоем городе, божественный, жалкий носильщик по имени Васудхара. Вдруг стал он есть и пить досыта, деньги давать без счета. Стало мне любопытно, и залучил я его к себе. Накормил и напоил я его, а когда он крепко захмелел, начал я у него все выспрашивать, и вот что он сказал: «Нашел я у ворот дворца браслет, украшенный драгоценными камнями. Выковырял я один камушек и продал купцу Хираньягупте за сто тысяч динаров. Поэтому-то я теперь счастливо живу». Показал он мне браслет, а на том браслете, божественный, начертано твое имя. Потому и решил я тебя, повелитель, о том уведомить!»

Выслушав купца, приказал повелитель ватсов привести к нему того носильщика с браслетом, украшенным драгоценными камнями, да и купца, торгующего драгоценными камнями тоже. Когда же показали радже браслет, воскликнул он: «Вспомнил я! Ведь это тот браслет, что соскользнул у меня с запястья, когда я выезжал в город!» И тогда все в совете сидевшие спросили носильщика: «Как ты смел присвоить браслет, на котором начертано святое имя раджи?» А он на это: «Носильщик я! Откуда мне знать буквы царского имени? А взял я его потому, что нужда да горе меня замучили!»

Потом купец, повинный в покупке камня из браслета, держал ответ: «Оценил я камень и сразу цену назвал, а на камне имени царского не стояло и о том, что из царского браслета этот камень, мне ведомо не было. Из денег же, назначенных за браслет, взял носильщик только пять тысяч динаров, а остальные у меня лежат».

Кончил купец говорить, и тогда Яугандхараяна так рассудил: «Нет в том деле чьей-либо вины. Что осуждать нищего и безграмотного носильщика? Нищета толкает людей на воровство, а он нашел — разве кто-нибудь отдает найденное? Да и купца, камень купившего, тоже не следует осуждать!» Согласился властитель ватсов с тем, как рассудил дело Яугандхараяна, главный среди министров. Возвратил раджа Хираньягупте пять тысяч, заплаченные носильщику, забрал у купца камень, отпустил носильщика, отобрав у него браслет, и тот, проживший пять тысяч динаров, пошел к себе домой.

«Вот человек, нарушивший доверие», — подумал Удаяна о Ратнадатте, но тем не менее поблагодарил его за все сделанное.

Когда же все они ушли, обратился Васантака к Удалите с такими словами: «Да, бежит богатство от тех, кто проклят судьбою, даже если оно им достанется. Примерно то же, что случилось с носильщиком, произошло в давние времена в городе Паталипутре, а рассказано о том в истории

Жил там дровосек Шубхадатта. Каждый день приносил он ношу дров, продавал их и тем кормил семью. Вот однажды зашел он далеко в лес и по воле судьбы встретился с четырьмя жившими там якшами, одетыми в богатые одежды. Заметив, что он испугался, они ласково расспросили его как да что и, узнав, что Шубхадатта беден, прониклись к нему жалостью и сказали: «Оставайся, любезный, с нами, будешь нам слугой, а уж мы постараемся, чтобы семейство твое жило без тревог и забот». Согласился на это дровосек, молвив: «Так тому и быть!» Остался жить у них и стал помогать им в омовениях и во всех прочих делах.

Когда же наступило время еды, сказали ему якши: «Дай-ка нам поесть из «доброго горшка!» Заглянул он в горшок, а горшок-то пуст! Сказали тогда гухьяки, улыбнувшись: «Не знаешь ты, Шубхадатта, что, если сунешь в горшок руку и пожелаешь чего-нибудь, тотчас же горшок выполнит твое желание».

Послушал он их, да и сунул руку в горшок. И только он это сделал, как увидел в горшке и еду, и питье, и приправы, и все прочее, что полагается к еде. Подал Шубхадатта хозяевам угощение, да и сам потом поел. Вот так что ни день прислуживал им дровосек и со страхом, и с преданностью, но жил он в тревоге о своих близких. Но гухьяки и его семью, пока там все спали, не оставляли вниманием, и Шубхадатта был рад их благоволению.

Вот миновал месяц, и говорят якши дровосеку: «Рады мы твоему усердию! Скажи, чем наградить?» А он им отвечает: «Коли правда вы мною довольны, отдали бы вы мне «добрый горшок!» Якши ему возразили: «Да не сможешь ты уберечь его, а если уронишь, так он сразу исчезнет! Выбери какую-нибудь другую награду!» Но никак не соглашался Шубхадатта ни на что другое, и пришлось якшам отдать ему горшок. Поклонился он им, взял горшок, да и пришел домой, и вся родня его этому радовалась. Скрыл Шубхадатта «добрый горшок» среди других горшков да плошек и стал вместе со всеми свойственниками жить да наслаждаться тем, что доставлял «добрый горшок». Бросил он свое ремесло, и что ни день был Шубхадатта и сыт досыта и пьян допьяна. Спрашивали его родные, откуда, мол, такое счастье привалило? А он, заносчивый глупец, не мог им попросту сказать о горшке, исполняющем желания! Взял он горшок на плечо и стал — вот досада! — плясать. Пляшет он, пляшет, да хмельные ноги не слушаются — поскользнулся Шубхадатта, и упал с его плеча «добрый горшок» на землю и разбился на куски. Как только горшок разбился, сразу же ушел туда, откуда явился.