Средневековая андалусская проза

РАССКАЗ О ВАЗИРЕ И КАТИБЕ АБУ ХАФСЕ ИБН БУРДЕ МЛАДШЕМ

Абу Хафс был в свое время подобен вращающимся небесам, прославившись красноречием, в коем показал выдающиеся образцы, так что волшебство его речей вошло также в поговорку. Дабы не зачахло оно, он поливал его струями своих блестящих стихов, орошая сверкающей россыпью прозы.

Мы приведем здесь отрывок из его послания, в котором Абу Хафс описывает книгу, перо и чернила:

«Поистине, книга есть украшение ангелов, ибо всевышний Аллах сказал: «Благородные, что держат книги, они знают все, что вы совершаете». Чернила подобны морю, а перо — искатель жемчуга, ныряющий за ним в морскую пучину. Слово — драгоценный камень, а лист бумаги подобен нити ожерелья, на которую нанизаны слова. И если чернильница сходна с сердцем, а тростниковое перо — с сердечной думой, то страницу следует уподобить говорящему языку.

Разум — отец мысли, знание — ее мать, но все же мысль — это порождение пера. Как удивительны поступки пера! Оно пьет мрак, а выводит свет мысли. И часто перо катиба оказывается острее копья воина. Перо — это стрела, поражающая самые уязвимые части тела, это клинок, способный рассечь суставы и кости, и когда катибы начинают нанизывать слова и мечут их на бумагу заостренным концом пера, сколько тронов пошатнется, сколько крови прольется, сколько будет унижено гордецов, сколько рассеяно на поле боя храбрецов! И если бы не перо, не собирались бы многолюдные войска, не скакали бы конные отряды, не строились бы воины в ряды и не проливалась бы кровь, обагряя мечи.

Орошенные росой тростникового пера, распускаются кровавые раны, и кровью пера отливаются доспехи мудрости. Да проклянет Аллах перо, почему дозволено ему ломать стальные наконечники копий, если так легко разгрызть его, зажав между зубами!»

РАССКАЗ ОБ АЛЬ-МУТАМИДЕ МУХАММАДЕ ИБН АББАДЕ

После смерти аль-Мутадида, отца Мухаммада ибн Аббада [155], власть в Севилье перешла к Мухаммаду. Его занимали лишь военные дела, и делил он свое время между копьем и мечом, ибо отец его в свое время заставлял его вращать жернов сражений и прибегал к его помощи всякий раз, как ломался посох его силы, так что наконец Мухаммад поднялся славой выше небесных звезд.

И в то же время Мухаммад ибн Аббад был связан крепкими узами с искусством красноречия и стрелы его знаний не летели мимо цели. Когда слушаешь его стихи, кажется, что распускаются цветы среди зеленых лугов, и если бы их сложил человек, избравший поэзию своим ремеслом и сделавший стихи своим уделом, то все говорили бы, что ему нет равных в этом искусстве, и дивились бы блеску и сладости его стихов. Что ты скажешь о человеке, который любил, всегда страдая, и проявлял серьезность, словно играючи? А ведь он в своих стихах мог убить наповал и никогда не промахивался, если уж замахнулся. Его стихи, всегда легкие и ясные, выражают его чувства, так что им можно отдать предпочтение среди множества других. Мы часто видим, что превозносят стихи, сложенные знатными и благородными людьми, только из-за высокого положения поэта, не принимая во внимание достоинства самих произведений. Так, Абу Бакр ас-Сули записал такие стихи и речения, сказанные халифами из рода Омайядов и Аббасидов, что если бы они принадлежали людям простым и незначительным, то их считали бы недостойными упоминания.

Сознаюсь, что и в моей книге встречается нечто, подобное тому, что есть у ас-Сули. Однако тут мои слова не относятся к аль-Мутамиду. Из облака его дарования проливались и стихи, и проза, и если он взывал к своему вдохновению, оно послушно откликалось, верное природе его таланта. Так было даже после того, как аль-Мутамид был свергнут, и когда каждый день казался ему вечностью.

Я привожу здесь некоторые его стихи. Там, где они хороши, ему нет равных, а если он сделал в чем-нибудь упущение, то кто же не извинит его за это!

Сказал аль-Мутамид, жалуясь на свою страсть:

Аль-Мутамид сказал также:

Одна из невольниц аль-Мутамида подала ему хрустальный кубок с вином, и в это время засверкала молния, и невольница испугалась. Аль-Мутамид тотчас сложил такие стихи:

Однажды вазир Абу Омар попросил аль-Мутамида оказать ему честь и посетить его в его дворце. У эмира собрались после вечерней молитвы его надимы [156], музыканты и певцы, чтобы сопровождать его. Но случилось так, что эмир приказал подать вина, и они стали пить, и ближайший друг аль-Мутамида, Ибн Аммар, сказал что-то неподобающее, чем разгневал эмира, и тот бросил в Ибн Аммара кувшином, а потом, опьянев, уснул. Отчаявшись и поняв, что эмир уже никуда не пойдет, все встали и отправились вместе с вазиром к нему во дворец. Когда аль-Мутамид проснулся и его опьянение прошло, ему рассказали, как было дело, и он написал вазиру такие стихи:

Из многочисленных стихов аль-Мутамида мы приведем те, в которых он обращается к своим оковам. Они сказаны после того, как он лишился власти и был заключен в темницу:

Рассказывают, что, когда в тот злосчастный день, во вторник середины месяца раджаба восемьдесят четвертого года [157], враги ворвались в Севилью, аль-Мутамид бросился в бой, защищая свои владения, свою жизнь и всех, кто был ему дорог, и проявил такую доблесть, бросаясь в пучины смерти, которой еще не было видано доныне, и никто не мог сравниться с ним. Он сложил об этом в темнице такие стихи: