Сказание о Юэ Фэе. Том 2

Ци Цзи-цзу покатывался со смеху.

— Ну, кто еще?

Никто не отзывался. У Лянь хотел было открыть рот, но Юэ Тин его одернул:

— Не торопись, брат! Сперва попробую я. Если не добьюсь победы, уступлю ее тебе.

Юэ Тин выбрался из толпы и одним прыжком вскочил на помост.

Чжан Го-цянь с пренебрежением посмотрел на худощавого подростка и спросил:

— Ну, а ты кто такой?

— Потом скажу! Сначала поборемся! — отвечал Юэ Тин.

Чжан Го-цянь распахнул на груди атласный халат и встал в позу «всадник с плетью». Юэ Тин избрал позу «всадник с копьем». На его выпад Чжан Го-цянь ответил приемом «Цзиньган топает ногой». Юэ Тин мгновенно принял позу «отрок кланяется богине Гуань-инь». Чжан Го-цянь начал горячиться и нанес противнику удар, который называется «черный тигр крадет сердце». Тогда Юэ Тин присел на корточки, схватил противника одной рукой за левую ногу, другой — за шиворот, поднял в воздух и сбросил вниз с помоста.

Толпа одобрительно загудела.

Чжан Го-цянь так ударился при падении, что потерял сознание. У Лянь подскочил к нему и изо всех сил ударил ногой под ложечку. Изо рта Чжан Го-цяня хлынула кровь, и он испустил дух.

Братья Ци хотели схватить Юэ Тина, но тот уже соскочил с помоста и скрылся в толпе, а Юй Лэй выхватил молоты и разбил помост.

Телохранители Чжан Го-цяня пытались преследовать Юэ Тина, но Чжэн Ши-бао сунул юноше меч, и они вступили в бой с врагами. Ци Гуан-цзу пытался зарубить Юэ Тина, но Юй Лэй ударом молота выбил из его рук оружие. Ци Цзи-цзу хотел было пустить в ход копье, но Хэ Фын взмахнул плетью, и копье отлетело в сторону.

Телохранители Чжан Го-цяня побежали к отцу погибшего, а толпа стала расходиться. Воспользовавшись суматохой, юноши благополучно выбрались из города. Братья уже ждали их на могиле Юэ Фэя. Четыре телохранителя расставили жертвенную утварь, юноши сожгли бумажные деньги и оплакали умерших.

После жертвоприношения Юэ Тин отправил телохранителей Цзун Фана обратно в Нинся, а сам вместе с братьями прямиком через горы двинулся в Юньнань.

Чжан Цзюнь, которому слуги донесли о гибели сына и бегстве братьев Ци, послал за ними в погоню два вооруженных отряда, но те вскоре вернулись ни с чем.

А сейчас пойдет речь о Ван Нэне и Ли Чжи, которые вот уже три года со дня гибели Юэ Фэя носили по нем траур, постились, жгли благовония и во всех храмах молились о мщении.

Время шло, а изменники по-прежнему оставались в силе. Тогда терпение богомольцев лопнуло — в гневе стали они громить храмы и проклинать святых.

Подошло восемнадцатое число восьмого месяца. В этот день река Цяньтан широко разливалась. Наблюдать за бушующей стихией было излюбленным зрелищем жителей Чжэцзяна. По этому поводу даже написаны стихи:

В этот день Ван Нэн сказал другу:

— В нашем мире изменники блаженствуют, а честные люди страдают. Жаловаться духам на несправедливость и молить Небо — бесполезно. Хоть помирай с досады! Давай посмотрим разлив, — может быть, на душе легче станет!

Ли Чжи согласился, и друзья отправились к берегу. Но, как назло, река в этот день не разлилась. Разочарованные Ван Нэн и Ли Чжи решили прогуляться по берегу. Прошли немного и вдруг увидели храм, с надписью над входом «Храм покровителя речных разливов».

— Мы уже молились всем богам, и только духа разливов не уважили, — сказал Ли Чжи. — Может быть, зайдем.

— Какой от этого толк? Кому только мы не кланялись, и никто не помог! Думаешь, этот дух лучше других?!

Друзья вошли в храм, огляделись. На алтаре стояла табличка с надписью: «Покровитель разливов — У Цзы-сюй».

— Вот этот святой нам и нужен! — воскликнул обрадованный Ван Нэн, — Великий дух, ты нас поймешь! Ты погиб от клеветы Бо Пи, но потом совершил чудо: когда злодей переправлялся через реку, ты поднял бурю и утопил его! Неужели ты не возмущаешься тем, что изменники погубили Юэ Фэя?

— Да что ты кланяешься этому истукану! — воскликнул рассерженный Ли Чжи, схватил камень и вдребезги разбил статую У Цзы-сюя.

Поистине:

— Вот! Теперь на душе стало легче! — перевел дух Ван Нэн.

Друзья покинули храм и зашагали дальше. Тут они почувствовали, что проголодались, и свернули к трактиру, расположенному у самой реки, в живописном месте. Поэт воспел его в стихах:

Оба зашли в трактир и сели за столик. Подошел слуга:

— Что прикажете, почтенные господа? Вы, должно быть, купцы?

— Мы не купцы и не господа, — отвечал Ван Нэн, — Подай нам вина и закусок — мы расплатимся!

Слуга накрыл на стол, и друзья принялись за еду. Попивая вино, они то смеялись, то плакали, то пели. Так и просидели до вечера.

Глядя на них, слуга пожимал плечами:

— Не везет мне! Попались какие-то сумасшедшие. Не поймешь их: то плачут, то смеются!

Наконец он потерял терпение и спросил:

— Господа, вы в городе живете или за городом?

Только теперь посетители вспомнили, что собирались в город. Они спустились с башни и бросили слуге слиток серебра:

— Вот, возьми! Лишнее оставь себе.

Когда охмелевшие друзья добрели до города, ворота уже оказались запертыми.

— Придется ночевать у холма Тысячелетних сосен! — сказал Ван Нэн.

Оба кое-как добрались до холма, повалились на траву и уснули. Вдруг откуда-то сверху прозвучал голос:

— Юэ Фэй, прими высочайший указ!

Ван Нэн и Ли Чжи раскрыли глаза и увидели перед собой Юэ Фэя. Он стоял на коленях, а У Цзы-сюй держал в руках развернутый указ и читал:

«Владыка яшмовых ворот на небесах объявляет: закон повелевает награждать людей честных и беспощадно карать изменников. Нечестивцы, что платят за добро черной неблагодарностью, будут наказаны в аду.