Панчатантра

Поэтому я выдам ее за равного. Сказано ведь:

Также:

Поэтому, если ей нравится, я призову блаженное солнце и выдам за него». Она сказала: «Где же здесь грех? Сделай это». Тогда отшельник призвал Савитара [382]. И немедленно явившись, тот сказал: «Блаженный! Зачем ты позвал меня?» Он ответил: «Вот стоит моя дочь. Возьми ее в жены». И сказав это, он обратился к своей дочери: «Дитя! Нравится ли тебе этот блаженный, озаряющий три мира?» Дочка сказала: «Отец! Он слишком жгуч по природе. Не хочу я его. Так позови кого-нибудь другого, лучше его». И услышав ее слова, отшельник сказал светилу: «Блаженный! Есть ли кто-нибудь сильнее тебя?» Светило сказало: «Сильнее меня — облако. Когда оно покрывает меня, я скрываюсь из вида». Тогда отшельник призвал облако и сказал девушке: «Дочка! Я выдам тебя за него». Та ответила: «Оно черное и холодное по природе. Так вместо него выдай меня за другого, получше». Тогда отшельник спросил облако: «О облако! Есть ли кто-нибудь сильнее тебя?» Оно ответило: «Сильнее меня — ветер». Тогда, призвав ветер, он сказал: «Дочка! Я выдам тебя за него». Та ответила: «Отец! Он слишком непостоянен. Так приведи кого-нибудь сильнее его». Отшельник сказал: «О ветер! Есть ли кто-нибудь сильнее тебя?» Вихрь ответил: «Сильнее меня — утес». Тогда отшельник призвал утес и сказал девушке: «Дочка! Я выдам тебя за него». Та сказала: «Отец! Он тверд по природе и неподвижен. Так выдай меня за другого». Отшельник спросил утес: «О царь гор! Есть ли кто-нибудь сильнее тебя?» Утес сказал: «Сильнее меня — мыши». Отшельник призвал мышонка, показал ей и сказал: «Дочка! Нравится ли тебе этот мышонок?» А та, увидя его и подумав: «Он — мой сородич!», сказала с поднявшимися на теле волосками: «Отец! Преврати меня в мышку и выдай за него, чтобы я исполняла обязанности хозяйки, установленные для моего рода». И силой своей святости он превратил ее в мышку и выдал за него.

Поэтому я и говорю: «Отвергнув солнце, облако...».

И затем, не обратив внимания на слова Рактакши, они ввели Стхирадживина в свою крепость на погибель собственного рода. И когда его ввели, Стхирадживин подумал, смеясь про себя:

Поэтому, если бы они послушались его, даже маленькое несчастье не постигло бы их». И вот, достигнув входа в крепость, Аримардана сказал: «Эй, эй! Предоставьте этому доброжелателю Стхирадживину то место, какое он захочет». Услышав это, Стхирадживин подумал: «Я ведь должеи найти средство погубить их и не смогу достичь этого, находясь внутри, потому что они изучат все мои повадки и будут внимательны. Поселившись же у входа в крепость, я исполню задуманное». Решив так, он сказал царю сов: «Божественный! Хорошо то, что сказал господин. Однако и я знаком с разумным поведением и желаю тебе добра. Даже тот, кто предан и чист, все равно не должен жить в крепости. Поэтому, оставшись здесь, у ворот крепости, я каждый день буду нести службу, очищая тело прахом от твоих ног, подобных лотосам». И когда с этим согласились, слуги повелителя сов каждый день, вдоволь насытившись, по приказанию царя сов приносили Стхирадживину превосходную мясную пищу. Так через несколько дней oн стал сильным, как павлин. И видя откормленного Стхирадживина, Рактакша с изумлением сказал собранию министров и царю: «Увы! Глупцы все эти министры и ты сам. Таково мое мнение. Сказано ведь:

Те спросили: «Как это?» Рактакша рассказал:

Рассказ четырнадцатый

«В окрестностях одной горы росло большое дерево. Жила там одна птица, помет которой превращался в золото. Как-то раз пришел в ту местность некий охотник. И птица эта выпустила перед ним помет, который в момент падения превратился в золото. Видя это, удивленный охотник подумал: «Да! С самого детства занимаюсь я ловлей птиц и за восемьдесят лет ни разу не видел золота в птичьем помете». И он привязал сеть к этому дереву. А та глупая птица, полная доверия, села туда, как всегда, и в то же мгновение попалась в сеть. Тогда охотник освободил ее из сети, посадил в клетку и, принеся к себе домой, подумал: «Что мне делать с ней, несущей опасность? Ведь если кто-нибудь когда-нибудь узнает, какая она, и скажет царю, то, несомненно, жизнь моя подвергнется опасности. Поэтому я сам расскажу царю о птице». Решив это, он так и сделал. А царь, чьи глаза при виде этой птицы уподобились распустившимся лотосам, достиг высшей радости и сказал: «Эй, стражники! Хорошенько охраняйте эту птицу. Давайте ей еду, питье и все, что она захочет». Тогда советник сказал: «К чему эта птица, которую мы взяли, вняв одним лишь словам охотника, недостойного доверия? Разве бывает когда-нибудь золото в птичьем помете? Так освободите эту птицу из плена клетки». Когда же вслед за словами министра царь освободил ее, она уселась на высокую створку двери и выпустила золотой помет. И затем, прочтя стих: «Сначала я была глупа...», улетела по воздушному пути куда ей хотелось.

Поэтому я и говорю: «Сначала я...». Но даже и тогда, гонимые враждебной судьбой, они опять не обратили внимания на полезную речь Рактакши и продолжали давать тому много мяса и другой разнообразной пищи.

Тогда Рактакша тайно собрал своих приверженцев и сказал: «Увы! Конец приходит благополучию нашего владыки и его крепости. Я наставлял его так, как подобает наследственному советнику. Давайте же отправимся теперь в другую горную крепость. Сказано ведь:

Те спросили: «Как это?» Рактакша рассказал:

Рассказ пятнадцатый

«Жил в окрестностях одного леса лев по имени Кхаранакхара [383]. Как-то, бродя взад и вперед с исхудавшей от голода шеей, он не нашел никакой добычи. И достигнув к вечеру большой горной пещеры, он вошел в нее и подумал: «Несомненно, ночью в эту пещеру должно прийти какое-нибудь существо. Поэтому я останусь здесь, спрятавшись». И вот хозяин пещеры, шакал по имени Дадхимукха [384], начал кричать у входа: «Эй, нора! Эй, нора!» Сказав это, он замолчал и снова произнес: Эй, разве ты забыла, что мы с тобой заключили договор? Когда я возвращаюсь, то должен снаружи окликнуть тебя, а тебе следует меня позвать. Раз ты не зовешь меня сегодня, я пойду в другую нору, которая будет потом звать меня». И услышав это, лев подумал: «Несомненно, нора эта всегда приветствует его, когда он возвращается. Сегодня же из страха передо мной она молчит. Ведь сказано по этому поводу: