Исторические записки. Том 2

Вдова Вэнь-гуна была родом из Цинь, [поэтому] она стала просить за трех попавших в плен циньских военачальников, говоря: “Му-гун ненавидит этих трех человек до мозга костей. Я хотела бы, [чтобы вы] приказали этим трем [30] вернуться. Пусть мой [циньский] правитель, удовлетворяя свое желание, сварит их живыми”.

Правитель Цзинь согласился с этим и отпустил трех циньских военачальников. Когда трое военачальников прибыли [в Цинь], Му-гун, одетый в белые траурные одежды, встретил их в окрестностях столицы и, со слезами обращаясь к ним, сказал: “Из-за того, что я не последовал совету [ваших отцов] Байли Си и Цзянь-шу, я навлек позор на вас троих, в чем же ваша вина за это? [Но теперь] вы приложите все силы, чтобы смыть позор, не ленитесь в этом!”. После этого Му-гун восстановил всех троих в прежних званиях и стал относиться к ним с еще большей милостью.

На тридцать четвертом году правления Му-гуна (626 г.) старший сын правителя Чу Шан-чэн убил своего отца Чэн-вана и занял его место. Му-гун вновь послал Мэнмин Ши и других во главе войск напасть на княжество Цзинь. Бой произошел у Пэнъя. Сражение сложилось для Цинь неудачно, и [циньские военачальники] отвели войска обратно [76].

Правитель жунов отправил Ю-юя в Цинь. Предки Ю-юя были цзиньцами, которые бежали к жунам, поэтому (Ю-юй) умел разговаривать по-цзиньски. Прослышав о мудрости Му-гуна, правитель жунов послал Ю-юя ознакомиться с Цинь. Когда циньский Му-гун показал ему свои дворцовые палаты и собранные в них богатства, Ю-юй сказал: “Если вы заставляли духов все это сотворить, то утомили духов, а если заставляли людей создавать это, то просто замучили народ!”. Му-гун удивился этим словам и спросил: “Срединные государства осуществляют управление на основе стихов и [исторических] записей, обрядов и музыки, законов и установлений [77], но, несмотря на это, в них часто происходят беспорядки. Ныне у диких жунов ничего этого нет. Как же у них строится управление? Разве не возникает трудностей?”.

Ю-юй со смехом ответил: “Именно в этом причина беспорядков в срединных государствах, ведь с тех пор как мудрейший Хуан-ди выработал обряды и музыку, законы и установления, он лично подавал пример их исполнения, [31] почти не прибегая к управлению. Его же потомки день ото дня становились все более высокомерными и развращенными. Они строго надзирали за низшими и наказывали их, опираясь лишь на силу законов и установлений, [в результате] низшие уставали до крайности и, ратуя за человеколюбие и справедливость, начинали роптать на высших. Так между высшими и низшими возникала взаимная борьба из-за [нанесенных] обид. Взаимные убийства с целью захвата власти и даже уничтожения целых родов — все это порождено этой причиной. Совсем не так у жунов и и. Высшие, обладая простотой и добродетелью, применяют их в отношениях с низшими, а низшие, сохраняя искренность и преданность, служат высшим. Управление целым государством подобно управлению собственным телом, когда не думают, с помощью чего оно управляется, и это действительно управление мудрых” [78].

Удалившись из дворца, Му-гун затем спросил своего секретаря Ляо [79]: “Я слышал, что если в соседнем государстве живет мудрый человек, это — источник тревоги для соперничающего с ним княжества. Ныне мудрость Ю-юя опасна для меня. Как же мне поступить?”. Нэйши Ляо ответил: “Правитель жунов живет в глухих, отдаленных местах и еще не слышал музыки срединных государств. Вы, правитель, попробуйте послать ему ваших певичек, чтобы сломить его волю, попросите также разрешения [оставить] Ю-юя, чтобы отдалить их друг от друга. Задержите Ю-юя и не отпускайте его, чтобы он нарушил сроки [возвращения]. Правитель жунов удивится задержке и непременно заподозрит Ю-юя. А коли между государем и его чиновником появится трещина, можно держать его [нашим] пленником [80]. Притом, если правитель жунов увлечется певичками, он непременно забросит дела управления”. Му-гун сказал на это: “Превосходно!”. Вслед за этим он сел с Ю-юем на разостланные рядом циновки и стал его угощать, лично передавая ему блюда с едой [81].

Расспросив у Ю-юя подробно о характере местности и военной силе жунов, [Му-гун] приказал своему секретарю [32] Ляо отправить правителю жунов шестнадцать певичек. Правитель жунов, получив их, очень обрадовался и целый год не возвращал [певичек].

Тогда циньский правитель вернул Ю-юя домой. [Вернувшись], Ю-юй многократно увещевал [правителя жунов],но тот не слушал его. Му-гун в то же время несколько раз посылал людей [к жунам],которые, пользуясь каждым случаем, просили послать Ю-юя [в Цинь]. В конце концов Ю-юй бежал и перешел на сторону Цинь. Му-гун оказывал ему почести как гостю и расспрашивал о возможностях нападения на жунов [82].

На тридцать шестом году правления (624 г.) Му-гун вновь усилил свое благорасположение к Мэнмину и другим [военачальникам] и послал их во главе войск напасть на княжество Цзинь. Переправившись через Хуанхэ, они сожгли [за собою] лодки и затем нанесли сильное поражение цзиньцам, захватив Вангуань и Хао [83] и отплатив этим за [неудачное] сражение у горы Сяошань. Цзиньцы укрылись за стенами городов и не осмеливались выходить [из-под их защиты].

Затем Му-гун сам переправился через Хуанхэ у Маоцзиня, у горы Сяошань был насыпан холм над останками [погибших воинов]. Он объявил траур и оплакивал погибших три дня, вслед за чем поклялся перед войсками, говоря: “О воины, слушайте [меня] и не шумите! Я клянусь и говорю вам: древние правители [всегда] советовались с храбрыми, убеленными сединами мужами [84] и поэтому не совершали ошибок. Неоднократно вспоминая о том, что я не последовал советам Цзянь-шу и Байли Си, я составил эту клятву. Пусть потомки помнят об этой моей ошибке”.

Все благородные мужи, услышав эти слова, плакали и говорили: “О! Как циньский Му-гун знает людей! [85]. Наконец-то он получил радостную весть от Мэнмина!”.

На тридцать седьмом году (623 г.) Цинь по плану Ю-юя напало на правителя жунов, присоединило к себе двенадцать царств, устроило земли на расстоянии в тысячу ли и стало главенствовать над западными жунами. Сын Неба [33] послал Чжао-гуна Го поздравить Му-гуна и вручить ему гонги и барабаны [86].

На тридцать девятом году правления (621 г.) Му-гун умер и был похоронен в Юн. С ним [принесли в жертву и] захоронили сто семьдесят семь человек. В числе захороненных с покойным находились трое верных слуг дома Цинь из рода Цзы-юй — Янь-си, Чжун-хан и Чжэнь-ху. Циньцы, скорбя об ушедших, сложили в их честь песню “Иволга” [87]. А благородные мужи сказали: “Циньский Му-гун расширил земли и увеличил число наших владений, на востоке он подчинил сильное княжество Цзинь, на западе установил господство над жунами. Но то, что он не стал главой союза владетельных князей, также сообразуется [с обстоятельствами]. Ведь [он] умер, покинув свой народ, [более того], взял еще и своих верных чиновников [с собой] в могилу. Между тем прежние ваны, умирая, оставляли все-таки [потомкам] моральные нормы, завещали [выработанные ими] законы. Как же [Му-гун] мог взять [в могилу] лучших людей и верных слуг, тех, по ком так скорбят байсины? Вот почему ясно, что Цинь не сможет повторить свой поход на восток” [88].