Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

– Зятюшка, дорогой мой! – заговорила она и потянула к себе Цзинцзи. – Зачем сердиться! Я ведь пошутила. – Убедившись, что рядом никого нет, она продолжала в доверительном тоне. – У тебя родилось желание – я тоже не без чувств.

И они, без лишних слов, обнялись и стали целоваться. Цзинцзи устремился языком к ней в уста и, точно удав, поймавший лакомую ласточку, едва касаясь кончика ее языка, стал нежно его ласкать.

– Будешь звать меня «дорогой мой», поверю, что любишь, – шептал он.

– Тише, не услыхали бы.

– А у меня шелков полджонки закуплено, – продолжал он. – У причала в Цинцзянпу. Я вот что хочу тебе предложить. Если согласна, нарядись нынче вечером слугой и выходи из дому. Сядем мы с тобой в джонку и поедем. Заживем как муж и жена. Кто нам помешает? А муж у тебя гражданского звания – неприятностей испугается. Розыск учинять не станет.

– Ну что ж, давай, – согласилась Юйлоу. – Тогда так условимся. Жди меня у дома за стеной. Я отберу золота, серебра, кое-что из одежды, навяжу узел и тебе через стену переброшу. Потом оденусь привратником и выйду из ворот. Сядем в джонку и в путь.

Послушай, дорогой читатель! И в самом деле, раз уж решит красавица, не удержит ее и стена в десять тысяч саженей, а не по душе придется чаровнице, и в объятьях у любовника сердце ее будет от него отделено тысячью горных хребтов. Будь у Юйлоу муж дурак, дело другое. Тогда Цзинцзи, может, и поймал бы рыбку. А то она наслаждалась любовью и счастьем с молодым приятной наружности баричем Ли, которого ожидала блестящая карьера. С какой же стати ей было связывать судьбу с Цзинцзи! Тем более, она с ним ничего не имела и раньше. А он, поклонник лопоухий, было видно, плохо кончит. Душа нараспашку – все бабе выболтал, и сам же ей на удочку попался.

Да,

На том они и порешили. Цзинцзи осушил еще несколько кубков и вскоре откланялся. Барич Ли проводил гостя за ворота, и Цзинцзи, сопровождаемый Чэнь Анем, удалился.

– Где остановился твой брат? – спросил барич Юйлоу. – Надо будет завтра же нанести ответный визит и чем-то одарить на дорогу.

– Какой он мне брат! – воскликнула Юйлоу. – Это же зять Симэнь Цина. Он приехал увлечь меня и склонить к побегу из дому. Мы с ним уговорились. Нынче в третью ночную стражу он будет ждать меня за стеной у дома. Надо было бы его самого поймать в силки, которые он другим расставляет. Схватить его как вора и тем вырвать зло с корнем. Что ты на это скажешь?

– Будь он проклят, негодяй! – заругался барич. – Да как он смеет, разбойник! Издревле повелось: достойный муж не может все сносить без возмущенья! Оставь его в покое – он и тебя самого в могилу сведет.

Барич Ли вышел от Юйлоу, крикнул своих самых верных и расторопных слуг и, пояснив, в чем дело, приказал быть наготове.

Чэнь Цзинцзи и не подозревал, как обернулось дело. Среди ночи, в третью стражу, он как ни в чем не бывало взял с собой Чэнь Аня и приблизился к дому барича. На его покашливание – их условный знак – за стеной послышался голос Юйлоу. Цзинцзи перекинул ей веревку, к которой сейчас же привязали огромный узел с серебром. А в том узле, надобно сказать, были завернуты две сотни лянов серебра, взятые из казенной кладовой, чтобы обвинить Цзинцзи в краже из казны. Только он успел передать Чэнь Аню узел и велел бежать, как раздался удар колотушки и из темноты с криками «Держи вора!» выскочили пятеро молодцов. Они связали Цзинцзи и Чэнь Аня, о чем доложили инспектору Ли. Тот распорядился бросить задержанных в острог, а утром учинить допрос.

Правителем Яньчжоу, надобно сказать, был в то время Сюй Фэн, происходивший из области Линьтао, в Шэньси. Он выдержал экзамен на степень цзиньши в году сорок седьмом, гэн-сюй [1701] и слыл человеком честным, неподкупным и стойким.

На другой день рано утром Сюй Фэн открыл присутствие. По обеим сторонам рядами стояли служащие управы. Инспектор Ли взошел на свое место и расписался в регистрационной книге. Казначей представил дело о краже и объявил:

– Нынешней ночью в третью стражу двое неизвестных воров, коими, как было выяснено, оказались Чэнь Цзинцзи и Чэнь Ань, взломав замки, проникли в кладовую и выкрали из казны серебра на сумму двести лянов. Они перелезли через стену, но при попытке бежать были схвачены и теперь предстают перед судом вашего превосходительства.

– Подвести воров! – приказал правитель Сюй.

Охранники приволокли связанных Цзинцзи с Чэнь Анем и бросили их на пол перед возвышением, на котором восседал областной правитель. Обвиняемые встали на колени. Сюй Фэн обратил внимание на молодого и недурного собою Цзинцзи.

– Откуда он родом? Как проник в казенную кладовую? – вопрошал правитель. – Что заставило тебя ночью обворовывать казну? Выкрасть такую солидную сумму серебра?

Чэнь Цзинцзи только отбивал земные поклоны и молил о пощаде.

– Вору нет пощады! – воскликнул Сюй.

– Не извольте утруждать себя допросом, почтеннейший сударь, – склонившись в поклоне, проговорил находившийся рядом инспектор Ли. – Улики налицо. Совершена кража – дело совершенно ясное. Виновные подлежат наказанию.

Правитель Сюй приказал увести виновных и наказать двадцатью палочными ударами.

– Такую тварь палкой надо учить, – продолжал инспектор. – Иначе он опять пойдет воровать, разбойник.

Прислужники выволокли Цзинцзи с Чэнь Анем и начали избивать дубинками.

– Поймала меня в ловушку потаскуха Мэн, – ругался Цзинцзи. – Ой, больно! Пощадите!

Сюй Фэн был потомственным правителем, поэтому исходившие из уст Цзинцзи проклятия его насторожили.

– Хватит! – приказал он прислужникам после десятка палочных ударов. – Пока посадить под стражу! Допрос завтра возобновим.

– Почтеннейший сударь! – опять обратился инспектор Ли. – Советовал бы вам не затягивать дела. Как говорят, если в упорстве ты тверже железа, то да будет закон для тебя жарче горнила. Оставить его на ночь в покое, разумеется, можно. Но не стал бы он потом изворачиваться, другие показания давать?

– Ничего, – успокоил его Сюй. – Я знаю. что делаю.

Конвоиры отвели Цзинцзи с Чэнь Анем впредь до особого распоряжения обратно в острог. А Сюй Фэна мучило подозрение. Он позвал самого верного слугу и поведал ему, в чем дело.

– Ступай в острог и выведай у Цзинцзи, что и как заставило его совершить преступление, – наказал правитель. – Потом мне доложишь.

Слуга под видом арестованного проник в острог и, устроившись на ночлег на тех же нарах, что и Цзинцзи, спросил, как он попал под стражу.

– Смотрю на тебя, брат, – говорил подосланный, – ты такой еще молодой. Что-то ты на вора совсем не похож. Как это тебя сюда угораздило? Надо же было под суд угодить!

– И не говори! – отозвался Цзинцзи. – Всего сразу и не расскажешь! Я жил зятем в доме Симэнь Цина в уезде Цинхэ. А сын здешнего инспектора Ли женился недавно на Мэн Третьей – бывшей младшей жене моего тестя. У нас же с ней были близкие отношения. В приданое за ней были отданы десять сундуков золота, серебра и драгоценностей, которые в свое время поставил нам на хранение его превосходительство Ян Цзянь. Вот я и прибыл потребовать у нее добро, но оказался обманутым. Меня схватили как вора и под пытками вырвали признание. Должно быть, не видать мне больше ясного неба! Как тяжело!

Подосланный после закрытия присутствия доложил обо всем услышанном Сюй Фэну.

– Ну что! – воскликнул Сюй. – Я же говорил, не зря он просит пощады и упоминает Мэн.

На другой день правитель Сюй открыл заседание. По обе стороны выстроились нижние чины управы. По приказу Сюя в залу ввели Цзинцзи и Чэнь Аня.

Допрос позволил восстановить истину, и Сюй Фэн за отсутствием состава преступления дело закрыл.

– Освободить из-под стражи! – раздался его приказ.

Ничего не подозревавший инспектор Ли продолжал стоять на своем.