Лецзы (перевод Л.Д. Позднеевой)

— [Значит], еще не овладел {мастерством].

Лецзы ушел, упражнялся три года и снова {явился] с докладом. Страж Границы спросил:

— Знаешь ли ты, почему попал в цель?

— Знаю, — ответил Лецзы.

— [Теперь] овладел [мастерством]! Храни и не забывай! Поступай так, [изучая] не только стрельбу, но и себя самого и царство. Ибо мудрый человек познает не существование и гибель, а их причины.

Лецзы сказал:

— Полный красоты — горд, полный сил — необуздан, с ними нельзя говорить об учении. Поэтому [пока] не поседеют, [с ними] не стоит и говорить об учении, а еще менее — о его осуществлении. Необузданному люди не могут советовать. [Если же] люди не могут [ему] советовать, то [он] остается одиноким, без помощников. Умный полагается на людей, поэтому и в старости не дряхлеет, знания [у него] исчерпывающие и беспорядков не возникает. Трудность управления царством не в том, чтобы самому быть умным, а в том, чтобы находить умных.

Некий сунец {4} за три года вырезал из нефрита для своего государя лист дерева ну, такой совершенный — в зубчиках и со стебельком, в жилках и волосках, такой сложный и блестящий, что его нельзя было отличить от настоящих листьев дерева чу, даже смешав с ними. Этого человека за его мастерство стало кормить царство Сун.

Услышав об этом, учитель Лецзы сказал:

— Если бы небо и земля, порождая вещи, создавали за три года один лист, то растений с листьями было бы очень мало. Поэтому мудрый человек полагается не на знание и мастерство, а на естественный процесс развития.

Учитель Лецзы попал в нужду и отощал от голода {5}. [Какой-то] гость поведал об этом чжэнскому царю Цзыяну.

— Разве государь, — спросил он, — не прослывет врагом мужей, если постигший учение муж — Ле Защита Разбойников, бедствует в вашем царстве?

Чжэнский Цзыян тотчас велел служителю одарить Лецзы просом.

Учитель вышел к посланцу, дважды поклонился, но [проса] не принял. Посланец удалился.

Лецзы вошел [в дом]. Жена посмотрела на него, стала бить себя в грудь и сказала:

— Слышала [я], что семья человека, постигшего учение, обретает покой и радость. Мы же отощали от голода. Царь дарит [вам], Преждерожденному, зерна. Разве это не судьба? А [вы], Преждерожденный, отказываетесь!

Учитель Лецзы улыбнулся и ответил:

— Царь шлет в подарок просо, а сам меня не видел, знает обо мне лишь с чужих слов. Так с чужих слов он обвинит меня и в преступлении. Вот почему я не принял [дара].

А народ и вправду восстал и прикончил Цзыяна.

У [некоего] Ши из Лу было два сына. Один любил науку, другой — военное дело. Любивший науку домогался применить свое искусство у царя Ци. Циский царь взял его в наставники к сыновьям.

Любивший военное дело отправился в Чу и домогался применить свое искусство у чуского царя. Царю он понравился и был назначен военачальником. Жалованье [сыновей] обогатило семью Ши, их ранги принесли знатность всей родне.

У соседа Ши, Мэна, также было двое сыновей. Занимались они тем же, но жили в крайней нужде и завидовали достоянию семьи Ши. [Мэн] пошел к [Ши] узнать, как [сумели они] быстро возвыситься.

Оба сына [Ши] рассказали Мэну все по правде. Один из сыновей Мэна направился в Цинь, домогаясь применить свою науку у циньского царя.

— Ныне, когда цари всеми силами оспаривают первенство, должно заниматься лишь оружием и провиантом. Если же управлять моим царством с помощью милосердия и справедливости, это приведет его к гибели, — сказал циньский царь, а затем оскопил [пришельца] и прогнал.

Другой сын отправился в Вэй, домогаясь служить вэйскому царю своим военным искусством.

— Мое царство слабое, а должно держаться среди сильных. Стремясь к миру, я служу великим царствам и помогаю малым. Стоит опереться на военную силу, и [нас] встретит лишь гибель. Но если отпустить тебя невредимым, [ты] пойдешь в другое царство и беду мне принесешь немалую, — сказал вэйский царь и, отрубив [пришельцу] ногу, отправил {его] обратно в Лу.

Когда [оба сына] вернулись, Мэн с сыновьями стали бить себя в грудь и поносить Ши. Ши же сказал:

— Каждый, кто удачно выберет время, преуспеет! Каждый, кто упустит случай, пропадет!

Путь твоих [сыновей] был тот же, что и моих, плоды же — иные. Но просчет не в поступке, а в неудачном [выборе] времени. Ведь в мире не бывает законов, всегда правильных; нет дел, всегда неправильных. То, что годилось прежде, ныне, возможно, [следует] отбросить; то, что ныне отбросили, позже, возможно, пригодится. Для того, что пригодно, а что непригодно, нет неизменной истины. Нет [твердой] меры для того, как пользоваться удобным случаем, ловить момент, действовать по обстоятельствам. Это зависит от сообразительности. Если сообразительности недостаточно, так будь благородный муж таким же всезнающим, как Конфуций, таким же стратегом, как Тайгун, он окажется в тупике всюду, куда ни направится.

Гнев Мэна и его сыновей прошел. Они освободились от [чувства] обиды и сказали:

— Не повторяй! Мы все поняли.

Цзиньский царь Прекрасный {6} выступил на соединение [с союзниками], чтобы напасть на Вэй. Царевич Чу поглядел на небо и рассмеялся.

— Отчего смеешься? — спросил царь.

— [Я], ваш слуга, смеюсь над соседом, — ответил царевич. — [Он] проводил жену к ее родителям, а по дороге заметил женщину, собиравшую [листья] шелковицы. [Она] ему понравилась, и он стал с ней заигрывать. Но тут обернулся и поглядел вслед своей жене: и ее кто-то манил. Над ним ваш слуга и смеется.

Царь понял намек, остановил войско и повел его обратно. Не успел он дойти [до дому], как напали на северную окраину [его царства].

Царство Цзинь страдало от [нападений] разбойников. А жил там Ци Юн {7}, который умел распознать разбойника по внешнему виду. [Он] узнавал, что за человек, приглядываясь [к выражению глаз] между бровями и ресницами. Цзиньский царь послал [его] опознавать разбойников, и [он] не пропустил ни одного из сотни, из тысячи.

В большой радости цзиньский царь сказал Чжао Вэньцзы {8}:

— Зачем [мне] много [людей]? Я отыскал одного [такого] человека, что всем разбойникам в царстве придет конец!

— [Если] мой государь устраивает слежку за разбойниками, то разбойники не переведутся, — ответил Вэньцзы. — А Ци Юн, конечно, умрет не своей смертью.

И тут вдруг разбойники собрались на совет и решили:

— Ци Юн, вот кто довел нас до крайности! А затем все вместе его убили.

Услышав об этом, цзиньский царь пришел в ужас, тут же призвал Вэньцзы и сказал:

— Верно, [вышло] по-твоему. Ци Юн погиб. Как же захватить разбойников?

— Чжоуская пословица гласит: «Не высматривай рыбу в глубине, — накличешь беду; не считай, сколько людей скрывается, — накличешь гибель!». Ведь [если] государь желает, чтобы не было разбойников, лучше всего приближать умных и на них полагаться. Тогда верхи прозреют, а низы переменятся. Если народ обретет стыд и совесть, кто же пойдет в разбойники?

[Царь] взял в помощники Суй Хоя {9}, и шайки разбойников убежали в Цинь.

Возвращаясь из Вэй в Лу, Конфуций распряг коней и загляделся с моста на реку: струи спадают с высоты в тридцать жэнь, водоворот бурлит на девяносто ли. [Тут] не могут проплыть ни рыбы, ни морские черепахи, не могут жить ни речные черепахи, ни кайманы.

Какой-то человек собрался переходить [водопад] вброд. Конфуций послал учеников вдоль по берегу, чтобы остановить того человека и [ему] сказать: