Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

– Не обижайте нас, дорогая, зайдите! – настаивала на своем госпожа Цяо и все-таки ввела Юэнян в гостиную.

Горели развешанные всюду фонари, на столе стояли фрукты и вино. Пирующих услаждали две певицы, но не о том пойдет речь.

Тем временем пир у ворот продолжался. Все сидели пьяные. Ин Боцзюэ и Се Сида ели целый день и были сыты по горло. Заметив, как клюет носом Симэнь, они перемигнулись, поспешно набили фруктами и сладостями рукава и удалились вместе с Хань Даого. Только Бэнь Дичуань не решался уходить и сидел наедине с Симэнем.

Накормили музыкантов, и Бэнь Дичуань помог хозяину с ними расплатиться. Музыкантов отпустили, слуги начали убирать со стола, а потом потушили фонари. Симэнь направился в дальние покои.

– Пора, сестрицы! – крикнул служанкам Пинъань, подойдя под окно Бэнь Дичуаня. – Батюшка в дальних покоях.

Юйсяо, Инчунь и Ланьсян пулей выскочили из-за стола и убежали, даже не попрощавшись с женой Бэня. Осталась Чуньмэй. Она поблагодарила хозяйку и, попрощавшись, не спеша вышла. У дальних покоев она поравнялась с Ланьсян. У той соскочила туфелька, и она отстала от подруг.

– Ишь понеслись, точно смерть за вами следом, – заругалась на нее Чуньмэй. – Туфли некогда обуть.

Симэнь был у Ли Цзяоэр, и все пошли туда. Мать наставница, завидев Симэня, удалилась из покоев Цзяоэр и пошла к Юэнян, где присоединилась к Сяоюй. Вошла Юйсяо и поклоном поприветствовала монахиню.

– Матушка за шубой присылала, а тебе и дела нет, – заворчала Сяоюй. – Я ведь даже не знаю, каким ключом открывать! Сколько мы мучались, а как открыли – там никакой шубы нет. Она, оказывается, совсем в другом шкафу! Сама убрала и не помнишь. Вот до чего вы там напились!

Румянец так и играл на щеках подвыпившей Юйсяо.

– Что, зло берет?! – говорила она Сяоюй. – Не пригласили тебя, негодницу, вот и бросаешься на всех, как собака.

– Только я и ждала приглашения от потаскухи! – ответила Сяоюй.

– Довольно, сестрицы! – уговаривала их монахиня. – Смотрите, батюшка услышит. И хозяюшки вот-вот придут. Лучше бы чай пока приготовили.

Вошел Циньтун с узлом в руке.

– Что, матушки воротились? – спросила Юйсяо.

– Да, – отвечал слуга. – Сейчас придут. Их свашенька Цяо к себе зазвала.

Служанки сразу примолкли. Вскоре Юэнян и остальные женщины подошли к воротам. Им навстречу вышла жена Бэнь Дичуаня, а Чэнь Цзинцзи с Бэнем поставили целую раму потешных огней. Когда Юэнян вошла в дом, ее приветствовали Ли Цзяоэр и старшая монахиня. Вышла и Сунь Сюээ. Она отвесила хозяйке земной поклон и приветствовала служанок.

– А где батюшка? – спросила Юэнян.

– У меня, – отвечала Ли Цзяоэр. – Я его спать уложила.

Юэнян промолчала.

Появились Чуньмэй, Инчунь, Юйсяо и Ланьсян и земным поклоном встретили хозяйку.

– Их тетушка Бэнь угощала, только что от нее пришли, – заметила Цзяоэр.

– Вот сукины дети! – после долгой паузы заругалась Юэнян. – Это еще к чему? Кто вам позволил?

– Они у батюшки спрашивались, – сказала Цзяоэр.

– Тоже распорядитель нашелся! – сердилась хозяйка. – Наш дом на храм предков стал похож: первого и пятнадцатого двери не закрываются – чтобы нечисть выходила.

– Матушка! О ком вы говорите! – вставила монахиня. – Поглядите, сестрицы – писаные красавицы.

– Писаные – недописаные! А к чему выпускать? Чтобы на них глаза пялили?

Поняв, что Юэнян не в духе, Юйлоу удалилась, а за ней вышли Пинъэр и дочь Симэня. Осталась одна монахиня, с которой Юэнян и легла спать.

Снег перестал только на четвертую ночную стражу.

Да,

На этом тот день и закончился.

На другой день Симэнь отправился в управу. Примерно к обеду Юэнян, Юйлоу и Пинъэр проводили монахиню и встали у ворот. К ним приблизилась повязанная черным платком старуха в выгоревшей кофте, синей холщовой юбке, с котомкой за плечами. Это была деревенская гадалка, использовавшая черепаху и символы-гуа. Юэнян велела слуге проводить ее во двор. Гадалка остановилась у внутренних ворот, разложила карты с символами-гуа и установила чудотворную черепаху [5].

– Погадай нам, – попросили женщины.

Гадалка упала перед ними на колени и отвесила четыре земных поклона.

– Сколько вам лет, сударыня? – спросила она Юэнян.

– Погадай рожденной в год дракона, – сказала Юэнян.

– Ежели в год большого дракона, – заговорила гадалка, – вам, стало быть, сорок два года, если малого – тридцать лет от роду [6].

– Мне тридцать, – подтвердила Юэнян. – Родилась в восьмой луне пятнадцатого дня, в полночный час первой стражи под знаком земной ветви цзы.

Гадалка крутанула черепаху, которая сделала один оборот и застыла на месте. Старуха подняла первую гадательную карту. На ней были изображены чиновник со своей женой, сидевшие на возвышении. По обеим сторонам от них сидели и стояли слуги, охранявшие кладовую с золотом, серебром и драгоценностями.

– Вы, сударыня, – хозяйка дома, – начала гадалка. – Родились в год моу-чэнь. А соседние знаки моу-чэнь и цзи-сы – это дерево большого леса [7]. Кто рожден в эти годы, тот человеколюбив и исполнен чувства долга, радушен и щедр, милосерден и добродетелен, набожен и склонен к благотворительности и помощи ближнему. Всю свою жизнь вы ведете хозяйство и страдаете за чужие грехи. Вам в одинаковой мере присущи и ласка, и гнев. Но вы недостаточно благоразумно поступаете с теми, кто находится у вас в подчинении. Поистине, «коль нравится –смеется от души, не любо – так готова все крушить». Когда другие до полудня нежатся в постели, вы с раннего утра отправляетесь к алтарю предков, дабы возжечь благовония, а потом следите, чтобы в чистоте содержались очаг и котлы. Вы можете вспылить, но мгновение ока – и вы отходите – мирно беседуете, смеетесь. Правда, над палатою напастей у вас взошла Звезда Наказаний – Венера. На вас будут роптать и наговаривать, но добросердечие поможет вам снести все напасти, и проживете вы семь десятков лет.

– А будет ли у сударыни потомство? – спросила Юйлоу.

– Не обижайтесь на старуху, – проговорила гадалка. – Вот что скажу. Над палатою потомства виднеется что-то бесплотное [8]. У вас появится сын, но он покинет мир суеты и станет монахом. Он и проводит вас в последний путь. И сколько бы ни было у вас детей, их вам не удастся вырастить.

– Слышишь? – толкнула Пинъэр веселая Юйлоу. – Про твоего сына У Инъюаня говорит. Ему ведь даосское имя дали.

– Теперь погадай ей, – попросила Юэнян, указывая на Юйлоу.

– Мне тридцать четыре года, – сказала Юйлоу. – Родилась в одиннадцатой луне двадцать седьмого дня, в предрассветный час третьей стражи под знаком земной ветви инь.

Гадалка снова раскинула карты с символами-гуа и крутанула чудотворную черепаху, которая, повернувшись, застыла над палатою судьбы. Подняла вторую карту. На ней была изображена женщина в обществе троих мужчин. Один, в маленькой шапочке, был одет купцом, другой – облаченный в красное чиновник и третий – ученый-сюцай. Была тут также охраняемая кладовая с золотом и серебром. По обе стороны толпились слуги.

– Вы, сударыня, родились в год цзя-цзы [9], – начала гадалка. – А соседние знаки цзя-цзы и и-чоу – это металл в море. Но судьбу вашу омрачают три наказания и шесть бедствий [10]. Их можно миновать, переборов супруга.