Троецарствие (том 1)

Лу Су и Чжоу Юй продолжали спорить, а Чжугэ Лян сидел, заложив руки в рукава, и ухмылялся.

– Почему вы улыбаетесь? – спросил его Чжоу Юй.

– Мне смешно, что Лу Су не понимает требований времени…

– Как! Я не понимаю требований времени? И вы смеетесь надо мной! – вскричал Лу Су.

– Да. Мне тоже кажется, что план Чжоу Юя сдаться Цао Цао вполне благоразумен, – сказал Чжугэ Лян.

– Теперь вы согласитесь со мной? – спросил Чжоу Юй, обращаясь к Лу Су. – Чжугэ Лян – человек ученый, он понимает требования времени и поддерживает меня.

– Неужто вы тоже такого мнения? – горячился Лу Су.

– Да, я так думаю, – невозмутимо отвечал Чжугэ Лян. – Цао Цао блестящий полководец, и никто в Поднебесной против него не смеет выступить. Правда, с ним пытались бороться Люй Бу, Юань Шао, Юань Шу и Лю Бяо, но их уже нет в живых. Один Лю Бэй не понимает, что теперь нужно делать, и не желает покоряться. Но он одинок, и за судьбу его нельзя поручиться. А разве, по-вашему, Сунь Цюань неразумно поступает? Сдавшись Цао Цао, он убережет свою семью и благополучие государства!

– Неужели вы способны посоветовать нашему господину принять позор и преклонить колена перед государственным преступником? – гневно воскликнул Лу Су.

– Постойте! – вдруг прервал его Чжугэ Лян. – У меня есть план! Вам не придется посылать дары, уступать земли и самим ехать за реку – надо только на небольшой лодке отвезти туда двух человек, и войско Цао Цао свернет свои знамена и отступит не сражаясь!

– Кто же они, эти люди? – поинтересовался Чжоу Юй.

– Для Цзяндуна такая потеря будет так же незаметна, как для дерева, с которого ветер сорвет один листок, как для житницы, из котором пропадет одно зернышко, – продолжал Чжугэ Лян. – Но зато Цао Цао обрадуется и уйдет.

– Что же это за люди? – повторил свой вопрос Чжоу Юй.

– В бытность свою в Лунчжуне мне пришлось слышать, что Цао Цао построил на реке Чжанхэ величественную башню, которая называется башней Бронзового воробья, – сказал Чжугэ Лян. – И вот теперь Цао Цао по всей Поднебесной ищет необыкновенных красавиц, чтобы поселить их в этой башне. Ведь он большой любитель женской красоты! Он прознал, что у цзяндунского Цяо-гуна есть две дочери такой красоты, что перед ними меркнет луна и блекнут цветы. Старшую зовут Да-цяо, а младшую – Сяо-цяо. Цао Цао поклялся совершить в жизни своей два дела: во-первых, установить мир в стране и основать императорскую династию и, во-вторых, добыть двух сестер-красавиц Цяо из Цзяндуна. «Они будут мне утехой на старости лет, – сказал он, – тогда я смогу и умереть спокойно!» Он только делает вид, что ему нужен Цзяндун, а на самом деле он жаждет заполучить красавиц. Если хотите избавиться от угроз Цао Цао, купите у Цяо-гуна за каких-нибудь тысячу золотых этих девушек и отправьте их Цао Цао. Я уверен, что он будет очень доволен и уведет свои полчища! Это похоже на то, как Фань Ли подарил Си-ши. Только действовать надо быстро!

– А где доказательство, что Цао Цао хочет заполучить именно двух сестер Цяо? – спросил Чжоу Юй.

– Вы знаете, что младший сын Цао Цао – Цао Чжи – великий поэт. Стоит ему лишь взмахнуть кистью, и стихи готовы, – сказал Чжугэ Лян. – Так вот Цао Цао приказал ему сочинить оду, посвященную башне Бронзового воробья. В этой оде говорится о том, что род Цао будет править Поднебесной, и сам Цао Цао клянется обладать двумя красавицами Цяо!

– Не можете ли вы прочесть мне эту оду? – спросил Чжоу Юй.

– Разумеется! Я вообще люблю сочинения Цао Чжи за их красоту, и эту оду тоже записал себе на память.

– Попробуйте прочесть ее, – попросил Чжоу Юй.

И Чжугэ Лян прочел оду башне Бронзового воробья:

– Злодей! – закричал охваченный гневом Чжоу Юй, грозя кулаком на север. – Такого оскорбления я тебе не прощу!

– Что с вами? – удивился Чжугэ Лян. – Неужели вам так жалко двух простых женщин? Ханьский император не пожалел отдать шаньюю царевну, чтобы добиться мира с гуннами, когда те вторглись в страну, а вам ведь ничего отдавать не придется.

– Ничего? – распалился Чжоу Юй. – А известно ли вам, что старшая Цяо была женой Сунь Цэ, а младшая – моя жена?

– Простите меня, я ничего не знал! – испуганно воскликнул Чжугэ Лян. – Я сказал возмутительную глупость! Я виноват перед вами!

– Клянусь, что не жить нам под одним небом с этим старым злодеем! – бушевал Чжоу Юй.

– Но прежде вам следует все хладнокровно обдумать, чтобы потом не раскаиваться, – молвил Чжугэ Лян.

– Чтобы я склонился перед Цао Цао? – не унимался Чжоу Юй. – Не бывать этому! Не для того пользовался я доверием Сунь Цэ, чтобы предать его память! Мне просто хотелось вас испытать. Скажу больше: у меня уже была мысль о походе на север, когда я уезжал с озера Поянху! Намерения своего я не изменю, пусть хоть палач занесет топор над моей головой! Помогите мне немного, и мы вместе разгромим Цао Цао.

– Если вы не отвергаете меня, я готов служить вам так же преданно, как служат человеку собака и конь, – заверил Чжугэ Лян. – Может быть, и я что-нибудь вам посоветую.

– Завтра же я постараюсь убедить нашего повелителя выступить в поход, – пообещал Чжоу Юй, прощаясь с Чжугэ Ляном и Лу Су.

Наутро Сунь Цюань вошел в зал совещаний. Три десятка гражданских чинов во главе с Чжан Чжао и Гу Юном расположились по левую руку, а военные чины, возглавляемые Чэн Пу и Хуан Гаем, встали справа. Блистали парадные одежды, бряцали висевшие у пояса мечи. Все с нетерпением ждали прихода Чжоу Юя. Вскоре вошел и он. Осведомившись о здоровье Сунь Цюаня, Чжоу Юй сказал: