Необычайные похождения царевича Нараваханадатты

Так что, царевич, от тех, кто покорил свой гнев, бежит горе. Тому, кто разумен, несчастье не помеха, божественный. Даже у зверей разум ценится больше, чем доблесть. А в подтверждение того, что это так, послушай повесть

Жил где-то в каком-то городе богатый купеческий сын, и случилось ему однажды отправиться в город Матхуру торговать. По дороге туда бык Сандживака, тащивший его повозку, поскользнулся в грязи, образовавшейся от воды, текшей с горы, упал, и поломал себе ноги, и сломал ярмо. И что ни делал купеческий сын, чтобы поднять быка, ничего сделать не мог, и, отчаявшись, после долгих усилий бросил его, и пошел дальше.

А Сандживака по воле судьбы пришел постепенно в себя, пощипал молодой травки, стал на ноги, пошел на берег Ямуны, пасся, сколько ему хотелось, на зеленых лугах, поправился и набрал силы. Подобный Найди, быку Шивы, пасся он круторогий, с красивым горбом, время от времени сбивая постройки термитов и издавая могучий рев.

Неподалеку оттуда в лесу жил лев Пингалака, покоривший дебри силой своего мужества, и были у царя зверей два министра-шакала, и звали одного из них Даманака, а другого — Каратака. Случилось Пингалаке пойти однажды на берег Ямуны попить воды. Когда услыхал лев рев Сандживаки горбатого, никогда прежде не слышанный им и оглушивший все страны света, он подумал: «Чей же это такой рев? Видно, живет здесь какое-то могучее и благородное существо. Если увидит оно меня, так чего доброго убьет или из леса выгонит!» Так и не напившись, поспешил, таясь от своей свиты, перепуганный Пингалака вернуться в лес.

Тогда его мудрый министр шакал Даманака сказал Каратаке, другому министру: «Пошел наш господин воды попить, да поспешно вернулся, вряд ли губы омочив. Следовало бы, милый, спросить о причине этого». Возразил на это Каратака: «Да нам-то что за дело? Разве не слышал, что случилось с обезьяной, вытащившей клин? Послушай и

Где-то в каком-то городе некий купец собрался строить храм и привез много бревен. Стали рабочие распиливать одно бревно, да не допилили, а загнали в распил клин и ушли домой. Прискакала туда проказливая обезьяна и села она в распил, словно в разверстую пасть смерти, и безо всякого смысла-умысла вытащила клин, а как только она это сделала, обе части бревна так сдавили ее тело, что она подохла.

Кто не за свое дело берется, тот погибает. Так зачем нам знать, что за тревога у царя зверей?»

Выслушал Каратаку мудрый Даманака и возразил: «Разумным всегда следует знать обо всех изменениях настроения повелителя. Кто же думает только о том, чтобы брюхо набить?» Как сказал это Даманака, ответил ему добродетельный Каратака: «По своему желанию вмешиваться в дела царские — не дело слуги». Отвечал Даманака Каратаке на такие слова: «Не в этом дело! Всяк хочет то, что ему нравится, — собака и кости рада, льву и слона мало!» Выслушав это, молвил Каратака: «Даже если это и так, но, коли владыка сердится, что за особую награду ты получишь? Горы круты, недоступны, населены хищными зверями, а цари высокомерны и заносчивы и окружены коварными придворными». Ответил на это Даманака: «Это верно, но кто умен, проникает в душу повелителя и вскоре подчиняет его себе». И когда сказал Каратака: «Попробуй так сделать!» — Даманака пошел к своему повелителю.

С поклоном вошел Даманака к Пингалаке, встретившему его по-доброму, и тотчас же заговорил: «Предки мои, божественный, тебе служили, и я тебе верный слуга. Тот, кто верен тебе, пусть и чужой, годится в слуги, кто не верен тебе, хотя бы и свой, должен быть отвергнут. За деньги покупают кота у других людей и выращивают в доме, ибо полезен он, но мышь, хоть она и родилась в доме, должна быть истреблена, ибо приносит вред. Следует тем властителям, которые желают себе добра, слушать верных слуг, а слугам надлежит делать благо повелителю, хотя бы их и не просили. Коли доверяешь мне, повелитель, то не гневайся и не таись и, если спрошу я о чем-нибудь, не приходи в волнение». Ответил ему на это Пингалака: «Ты верен мне и достоин доверия — говори, что хочешь, ничего не опасаясь!» И когда кончил лев, спросил его шакал Даманака: «Мучила тебя жажда, божественный, и ходил ты на водопой, но почему же вернулся расстроенный, даже и не глотнув воды?»

Выслушал его повелитель зверей и подумал: «Видел он меня, видно! Что же я от него, верного, буду скрывать?» И, подумав так, рассказал ему: «Слушай, нет ничего, что бы я скрыл от тебя! Спустившись к воде, услышал я необычайный рев и подумал тогда, что, видно, ревет это зверь больше и сильней меня, а потому и власть его больше моей. Ведь по голосу и сила зверя определяется — Праджапати-то сотворил разных зверей, и один род их больше другого. И уж раз такой зверь вторгся в мой лес, то ни тело мое, ни лес мне не принадлежат. Следует мне уйти в другой лес!» Так говорил лев, а Даманака молвил ему на это: «Ты, божественный, герой! Зачем хочешь ты покинуть лес? Вода ломает мосты, сплетня губит дружбу, несдержанность — политику, и только трусы пугаются звука. А звуки издаются и механизмами и прочими приспособлениями, и часто это звуки ужасные. Не следует пугаться, повелитель, не зная их подлинной цели. Соблаговоли выслушать рассказ

Давным-давно где-то в каком-то лесу в глуши жил шакал. В поисках пищи забрел он однажды на поле, где когда-то гремела битва, и, услышав глухой звук, сначала испугался, а потом, вглядевшись, увидел брошенные кем-то литавры. «Верно, это какое-то живое существо», — подумал он и приблизился к умолкшим литаврам, а когда рассмотрел, убедился, что это неживое существо. А потом понял он, что звук возникает, если по коже бьет куст тростника, колеблемый порывами ветра, и исчез у него страх. «Может, внутри найдется что-нибудь съедобное!» — решил он и, прорвав кожу, забрался внутрь, но не увидел там ничего, кроме кожи и дерева. Что ж так-то, божественный, бояться одного лишь звука? Если бы позволил ты, сходил бы я туда да разузнал, что да как».

Так говорил Даманака, и лев прорычал: «Что же, коли можешь, ступай!» И Даманака затрусил на берег Ямуны. Пришел он туда, пошел на рев и увидел того быка, щиплющего траву. Приблизился к нему Даманака и учтиво побеседовал с ним, а потом вернулся ко льву и все точно рассказал. «Коли видел ты этого быка-богатыря, уговори его прийти сюда. Посмотрю я, каков он!» — с этими словами обрадованный Пингалака-лев послал Даманаку снова к быку. «Зовет тебя радостный повелитель зверей, наш господин. Посети его!» — сказал шакал быку, но тот из страха не согласился, и тогда шакал снова вернулся в лес, и, получив от Пингалаки заверения, что быку ничего не грозит, пошел к Сандживаке снова, и, заверив того в безопасности, привел его к Пингалаке.

Увидев, как склонился перед ним Сандживака, оказал ему лев уважение и молвил: «Оставайся здесь со мной и ничего теперь не бойся!» Ответил на это бык: «Так тому и быть!» — стал жить вместе со львом и так со временем привлек к себе льва, что тот ото всех других отвернулся и слушался только его.

Вот однажды обратился Даманака к Каратаке, когда они были только вдвоем: «Смотри-ка, так увлечен Сандживакой наш повелитель, что нас не замечает. Свою добычу сжирает сам, а нам и кусочка не уделяет. Нынче слабоумного властителя нашего бык наставляет! Это я ошибку сделал, когда привел сюда Сандживаку. Теперь же я устрою так, что бык этот погибнет, а повелитель избавится от неуместного порока».

«Теперь-то, друг, даже твоя милость не сможет этого сделать», — ответил ему на это Каратака. Но Даманака настаивал: «Непременно достигну я этого с помощью хитрости! Кто в беде не теряет разума, чего тот не сможет сделать?! Расскажу я про то, как краб погубил журавля. Послушай