Послания Ивана Грозного

возвратитися. Тако же и воины многоподобныя, возвращения ради скораго,

остависте еже от сего много пролитья крови християнския бысть. Тако же

убо и в самое взятье града, аще бы не удержал вас, како напрасно хотесте

погубити православное воиньство, не в подобно время брань начати? Та же

убо по взятии града Божиим милосердием, вы же убо, вместо строения, на

грабление текосте! Тако ли убо царства разоряти, еже убо ты, безумием

дмяся, хвалишися? Иже ни единыя похвалы, аще истинною рещи,

достойно есть, понеже вся, яко раби, понужением сотвористе, а не

хотением, и паче же с роптанием. Се убо похвално есть, еже хотением

желания брани творити. Подручна же тако царствия сия сотвористе нам,

яко же множае седмь леты миж сих царств ( Так ХСУ; К царству. ) и нашего

государствия бранная лютость не преста! Егда же Олексеева и ваша

собацкая власть преста, тогда и тако царствия нашему государьствию во

всем послушны учиншиеся, и множае треюдесять тысящь бранных

50

исходит в помощь православию. Тако бо предгордые царства ( К царства

нет. ) разорили и подручны нам сотворили! Тако же нашь промысл,

попечение о православии и тако сопротивеы разум, по твоему злобесному

умышлению!

Сие убо от Казани; от Крыма ( Так ХСУ; К кроме.)) же и на пустых

местех, идеже зверие бяху были, и ту грады и села устроишася. Что же убо

и ваша ( Так ХСУ; К вашего. ) победа, яже Днепром и Доном? Колико убо

злая истощания и пагуба християном содеяшеся, сопротивным же не

малыя досады! Отдане же Шереметеве что изглаголати? Еже по вашему

злосоветию, а не по нашему хотению, случися такая пагуба православному

християньству. Се убо такова ваша вера и доброхотная служба, и тако

прегордая царства разоряете и подручны нам сотворяете, яко же выше

явихом (Егда же Олексеева и ваша собацкая власть преста, тогда и тако царствия

нашему государьствию во всем послушны учинишеся...яко же выше явихом. - Это

замечание царя обнаруживает разногласия по вопросам внешней политики, возникшие

во второй половине 50-х- начале 60-х годов между ним и «избранной радой». Если в

вопросе о необходимости завоевания Казани (как и Астрахани) царь и его «советники»

в общем не имели разногласий (царь обвиняет их только в недостаточном усердии в

этом вопросе, но не в сознательном противодействии), то после 1552 г. обнаружились

два возможных пути в русской внешней политике. Курбский и его единомышленники

были сторонниками решительного я чисто военного наступления на «бесермен».

Грозный считает именно их виновниками той гражданской войны, которая возникла в

Казанском ханстве после 1552 г. и длилась «множае седми лет» (характерно, что в

приписках к «Царственной книге» бояре как раз обвиняются в том, что вопреки приказу

царя, они «Казанское строение отложиша, и в те поры Луговая и Арская поотложилися

и многия беды христианству и крови наведоша», - ПСРЛ, XIII, 523). Сам царь,

наоборот, был сторонником привлечения «бесерменских сил» на русскую службу, и, по

его словам, после падения «избранной рады» мусульманские области стали поставлять

русскому войску «множае треюдесять тысящь бранных» [действительно, в ливонских

походах Грозного значительную роль играли татарские войска во главе с бывшим

казанским ханом Шах-Али; ср. в связи с этим известие современника, англичанина

Джерома Горсея, о «непреодолимой силе татар», поступивших на русскую службу

после завоевания Казани и Астрахани и второго брака царя (Горсей. Записки о

Московии. СПб., 1909, стр. 22)]. Еще более существенными оказались разногласия в

крымском вопросе. Как указывает Курбский, его единомышленники, «мужие храбрые и

мужественные, советовали и стужали, да подвижется сам [Иван IV], с своею главою, со

великими войсками на Перекопского [Крымского хана]». (Соч., стлб. 239). Плодом

этого, по выражению царя, «злосоветия» единомышленников Курбского были поход И.

В. Шереметева в 1555 г. (несмотря на героизм русских войск, он окончился неудачей, -

см. ПСРЛ, XIII, 256-257) и походы на Днепр и Дон запорожского атамана, перешедшего

на русскую службу, Димитрия Вишневецкого и брата Алексея Адашева - Даниила в

1558- 1559 гг. (ПСРЛ, XIII, 315, 318 и др.). С начала 60-х годов царь решительно

отказался от этих нападений на Крым и вступил в переговоры с ханом, прямо

подчеркивая изменение своей внешней политики: «А которые наши люди ближние

промеж нас с братом нашим з Девлет Киреем .царем ссорили, мы то сыскали, да на них

опалу свою положили есмя - иные померли, а иных разослали есмя, а иные ни в тех, ни

в сех ходят» (Центр. Гос. архив древних актов, Крымск. посольск. книга, № 10, л. 13 и

15; ниже царь называет прямо имена этих ближних людей: «Иван Шереметев, Алексей

Адашев, Иван Михайлов и иные», - там же, л. 98). «Курбский по трафарету объясняет

51

эту перемену политики влиянием «ласкателей, добрых и верных товарыщей трапез и

купков» (Соч. стлб. 240). В действительности царь стремился к стабилизации южной

границы ради использования всех сил в Ливонской войне.).

Выезд больной царицы Анастасии. Миниатюра из Синодального списка

Никоновской летописи

О ермоньских же градех глаголешь, яко тщанием разума ( Так ХСУ; К

яко разума. ) изменников наших от Бога нам дано. Но, яко же научение от

отца своего диявола, всею лжею глаголати и писати! Како убо, егда начася

брань, еже на гермоны, тогда посылали слугу своего царя Шигалея и

52

боярина своего князя Михаила Васильевича Глиньского с товарыщи,

гермона воевати, и от того времени от попа ( Так ХСУ; К папы. ).

Селивестра и от Олексея и от вас какова отягчения словесная пострадах,

ихже несть подробну глаголати! Еже како скорбная не сотворитца нам, то

вся сия германа ради случися! Егда же вас послахом на лето на

гермоньския грады (тобе тогда сущу в нашей отчине, во Пскове, своея ради

потребы, а не нашим посланием), мне же убо седми посланник наших к

боярину нашему и воеводе, ко князю Петру Ивановичю Шуйскому, и к тебе

послахом; вы же едва поидосте с малейшими людьми, и нашим многим

поминанием ( Так ХСУ; К наши напоминование. ) множае пятнадесять

градов взяша. Ино се ли убо тщанием разума вашего, еже нашим

посланием и напоминанием грады взяша, а не по своему разуму? Како же

убо воспомяну о гермонских градех супротивословые попа Селивестра и

Алексея и всех вас на всяко время, еже бы не ходити бранию, и како убо,

лукаваго ради напоминания Датцкого ( Испр.; К Датцого. ) короля, лето

цело ( Так ХСУ; К зело. ) даете безлепа рифлянтом збиратися ? (Како же убо

воспомяну о гермонских градех супротивословие попа Селивестра и Алексея и всех вас

на всяко время, еже бы не ходитй бранию, и како убо, лукавого ради напоминания

Датцкого короля лето цело даете безлепа рифлянтом збиратися? - Эта фраза,

разрезанная во всех до сих пор известных списках комментируемого послания вставкой

текста из заключительной части послания (см. Археографический обзор) и

восстанавливаемая по списку Археографической комиссии, очень точно указывает на

основной момент расхождений между царем и «избранной радой» во

внешнеполитических вопросах. Ливонская война началась в 1558 г.; уже в январе этого

года русские войска под командованием бывшего казанского хана Шах-Али и М. В.

Глинского вели в Ливонии военные действия карательного и разведывательного

характера (ПСРЛ, XIII, 289; Хроника Рюссова, Прибалт, сб., Ц, 358), в мае 1558 г.

русскими была взята Нарва (ПСРЛ, XIII, 293-295, - Никоновская летопись объясняет