Митридатовы войны

44. Когда оба крыла войска Архелая были уже обращены в бегство, то и центр не удержал своих рядов, и бегство стало всеобщим — и тут все, что предполагал Сулла, свалилось на головы врагов. Не имея удобного места, чтобы развернуться для новой атаки, ни равнины для бегства, они были притиснуты преследовавшими их римлянами к отвесным скалам, и одни из них падали мертвыми на этом месте, другие же, более благоразумные, бросились к лагерю. Но Архелай предупредил их, закрыв перед ними ворота, — это показало его полную неопытность при поражениях, — и велел им повернуться опять против неприятелей. Они охотно повернулись, но, не имея у себя ни военачальников, ни руководителей, чтобы выстроить их в порядке, не узнавая своих военных значков, брошенных, как это бывает в беспорядочном бегстве, они без труда были избиты: одни из них — врагами, так как не успели развернуться, против них, другие же — своими собственными товарищами, так как они в беспорядке метались в большом количестве на узком пространстве. Они вновь бросились к воротам лагеря и толпились вокруг них, упрекая тех, которые не впускали. С упреками они указывали им на их общих отеческих богов, на другие их близкие отношения, говоря, что они погибают не столько от врагов, сколько от тех, которые с таким презрением не хотят их принять к себе. Наконец, Архелай, позднее чем это было нужно, открыл ворота и принял их, вбежавших туда в полном беспорядке. Увидав это, римляне, усиленно побуждая друг друга, бегом бросились вслед за бегущими, ворвались в лагерь и тем окончательно закрепили победу. 45. Архелай и остальные, успевшие бежать, собрались в Халкиде в числе не более 10.000 из войска в 120.000. У римлян потери считались в 15 человек, из которых двое опять поправились.

Таков был конец битвы при Херонее для Суллы и для Архелая, главнокомандующего Митридата; и для того и для другого этот столь важный результат получился, главным образом, вследствие предусмотрительности Суллы и неразумия Архелая. Сулла, в руках которого оказалось много пленных, оружия и другой добычи, собрав все ненужное в кучи, сам подпоясанный, как это в обычае римлян, сжег в честь божества войны, и, дав войску короткий отдых, двинулся с легковооруженными против Архелая к Эврипу. Так как у римлян не было кораблей, то Архелай без всякой опасности для себя объезжал острова и грабил прибрежные местности. Выйдя на берег в Закинфе, он стал лагерем около города. Несколько римлян, проживавших там, ночью напали на него; тогда он быстро опять сел на корабли и отплыл в Халкиду, более похожий на морского разбойника, чем на ведущего настоящую войну.

46. Известие о таком поражении в первый момент поразило Митридата ужасом; его охватил страх, как обыкновенно бывает при таком событии. Однако со всей поспешностью он стал собирать другое войско со всех покорных ему племен. Считая, что некоторые из них под влиянием этого поражения нападут на него или теперь, или когда представится какой-либо другой благоприятный случай, он собрал всех подозрительных для себя лиц, прежде чем война примет более острые формы, и в первую очередь тетрархов галатов, которые пришли к нему как друзья и не были ему подчинены; он велел убить8 их всех с детьми и женами, кроме тех, которые успели бежать; одни из них были убиты из засады подосланными убийцами, другие погибли в одну ночь на пиру; Митридат считал, что ни один из них не сохранит ему верности, если приблизится Сулла. Он забрал себе все их имущество, ввел в города гарнизоны и поставил над этим племенем в качестве сатрапа Эвмаха. Но оставшиеся в живых тетрархи, собрав войско из сельских местностей, тотчас же изгнали его из Галатии вместе с гарнизонами. Таким образом, Митридату удалось получить от галатов одни только деньги. Теперь пришла очередь Хиоса. На хиосцев он сердился еще с того времени, когда один из их кораблей во время морской битвы у Родоса неосторожно ударил (носом) в царский корабль. Сначала он конфисковал имущество тех из хиосцев, которые бежали к Сулле, затем послал людей, чтобы они произвели расследование, кто является сторонником римлян9. И, в-третьих, наконец, Зенобий, ведя с собой войско, под предлогом, что он хочет перебросить его в Элладу, ночью захватил стены хиосцев и другие укрепленные места и, поставив у ворот стражу, велел объявить, чтобы иноземцы оставались спокойными, а хиосцы собирались на народное собрание, так как он намерен сообщить им нечто от имени царя. Когда они собрались, то он сказал им, что царь подозрительно относится к их городу из-за тех, которые держат сторону римлян, но что «он перестанет так относиться, если вы передадите оружие и в качестве заложников дадите детей виднейших из граждан». Хиосцы, видя, что их город взят, выполнили и то и другое требование. Зенобий отослал все это в Эритры, заявив, что царь пришлет хиосцам письменный приказ.

47. И вот от Митридата прибыло письмо, гласящее следующее: «Вы и теперь проявляете склонность к римлянам; и многие из вас и сейчас находятся у них, и вы пользуетесь имуществом римлян, не внося нам (приказанной) доли. Кроме того, в битве под Родосом ваша триэра ударила в мой корабль и причинила ему повреждение. Я сам (без вашей просьбы) вменил это в вину одним только кормчим, давая вам случай спастись и почувствовать мое великодушие. И вот лучших своих граждан вы тайно послали к Сулле, и ни на кого из них вы не указали и не донесли мне, что они это сделали не по общему решению, а это вы должны были бы сделать, если бы вы не были их соучастниками. Тех, которые злоумышляли против моей власти, злоумышляли на мою жизнь, мои друзья присудили к смерти, я же вас наказываю штрафом в 2000 талантов». Таково было (суровое) содержание письма. Хиосцы хотели отправить к Митридату посольство, но Зенобий им этого не позволил. Так как оружие у них было отобрано, дети виднейших граждан взяты в качестве заложников, столь значительное варварское войско стояло в их городе, то они, стеная, стали сносить украшения храмов и все женские драгоценности для выполнения приказа о 2000 талантов. Когда они выполнили и это, Зенобий, обвиняя их, что не хватает весу, собрал их всех в театр, и, поставив войско с обнаженными мечами вокруг театра, заняв дороги от театра до моря, он повел туда хиосцев, вызывая каждого в отдельности из театра, и посадил на корабли, отдельно мужчин, отдельно их женщин и детей, причем конвой по варварскому обычаю позволял себе по отношению к ним оскорбления. Когда затем они были доставлены к Митридату, они были отправлены им к Понту Эвксинскому.

48. Так было поступлено с хиосцами. Когда Зенобий с войском подошел к Эфесу, то жители этого города предложили ему сложить оружие у ворот и войти в город с небольшим количеством провожающих. Он послушался их и, войдя в город, пошел к Филопемену, отцу Монимы, любовницы Митридата, поставленному Митридатом в качестве наблюдателя над эфесцами, и объявил, чтобы эфесцы собрались к нему на собрание. Эфесцы, не ожидая себе от него ничего хорошего, перенесли это собрание на следующий день, ночью же, собираясь друг с другом и побуждая друг друга, бросили Зенобия в тюрьму и убили, заняли свои стены, распределили все население на отряды, собрали с полей все предметы питания и вообще поставили свой город на военное положение. Узнав об этом, жители Тралл, гипейбы, месополитяне (?)10 и некоторые другие, боясь такого же несчастия, какое постигло хиосцев, поступили так же, как жители Эфеса. Митридат послал войско против отпавших городов, и с теми, кого он захватил, он поступил со страшной жестокостью, но, боясь дальнейшего, он дал свободу греческим городам, объявил об уничтожении долгов, метеков в каждом городе сделал полноправными гражданами, а рабов— сводными, понадеявшись, как это и действительно случилось, что должники, метеки и рабы будут на его стороне, считая, что только под властью Митридата за ними неизменным останется дарованное право. В это время составили заговор против Митридата Миннион и Филотим из Смирны, Клисфен и Асклепиодот с Лесбоса; все они были люди, знакомые с царем, а Асклепиодот был даже некогда близким другом. Доносчиком этого заговора оказался сам Асклепиодот, и для того, чтобы не было сомнений, дал возможность11 из-под какого-то ложа услыхать речи Минниона. Когда заговор был открыт, они были казнены после страшных мучений. Подозрение в подобного рода намерениях нависло теперь над многими. Когда из числа жителей Пергама было арестовано 80 человек, составивших такой же заговор, и в других городах ряд лиц, то Митридат послал повсюду своих людей, которые по доносам, в которых каждый указывал на своего врага, казнили до 1600 человек. В скором времени эти доносчики были захвачены Суллой и казнены, другие уже заранее сами на себя наложили руки, иные же бежали в Понт, к самому Митридату.