Исторические записки (976 – 1087)

Тот, по обычной своей необдуманной дерзости, утверждал, что это просто толпа из Хлеата, вышедшая для грабежа. Таким образом, василевс остался в совершенном неведении, что султан с войском находится недалеко от его лагеря и хорошо управляет ходом войны. Желая завлечь василевса вперёд и заманить его в свои сети, он выслал передовые отряды, которые подъезжали к границе ромейского стана и тотчас отбегали, делая вид, что обращаются в бегство. Делая это часто, они схватили некоторых начальников, из коих первым был схвачен Василаки. Желая убедить василевса, что набеги эти делают не воины из персидского войска, а жители Хлеата, он испросил дозволение выйти за ограду стана, обнажил саблю, пришпорил лошадь, и без всяких предосторожностей устремился на неприятелей; да и окружавшие его следовали не в порядке, а кому как случилось. Неприятели, заметив, что они несутся в беспорядке, притворились бегущими; но когда увидели, что завлекли их далеко от границы стана, вдруг повернули коней и, напав на них порознь, разбили их наголову. Тут пало много воинов, так что почти не осталось, как говорится, и вестника, чтобы сказать о несчастье; тут же взят было в плен и Василаки.

15. Когда донесено было василевсу, что Василаки, вышедши за ограду стана, без порядка понесся на неприятелей, – он призвал Вриенния, дуку всего запада, командовавшего теперь левым крылом, и приказал, чтобы он, с вверенным ему войском, как можно скорее вышел и помог Василаки, если с ним случится что-нибудь опасное, и поддержал его при отступлении; – ибо начал уже предчувствовать беду. Вриенний пошёл и вывел войско за ограду, но, вышедши, никого не видел, – ни друзей, ни недругов. Потом, идя поспешно вперёд, стал замечать, что неприятели расположились около холмов; а, пройдя еще немного, нашёл и мертвые тела и недоумевал, что бы такое могло случиться с Василаки. В эту минуту наткнулся он на одного воина, еще дышавшего, и спросил его, куда девался Василаки и что значит видимое здесь. Пока тот все рассказывал, турки стали собираться со всех сторон и намеревались окружить фалангу. Заметив это, дука стал убеждать воинов явить себя доблестными и не делать ничего унизительного, недостойного героического духа ромеев. Затем повернул фалангу лицом к лагерю и пошёл в порядке, не обращая внимания на преследовавших. Подошедши же весьма близко к ограде, взял он часть фаланги и, приказав прочим оставаться на месте, внезапно понесся на преследовавших и легко обратил их в бегство; но, когда заметил, что и другие из неприятелей стекаются в огромном числе, – взял всех своих и опять начал отступать к фаланге.

Между тем турки надвинулись на него и окружили; он был уже ранен копьем в грудь и двумя стрелами в спину, но, подвизаясь героически, присоединился к фаланге и вместе с ней прибыл в лагерь. Придя к василевсу, он рассказал ему о случившемся и получил приказание оставаться в палатке и залечивать раны.

16. В ту пору он пошёл в палатку. Но лишь только рассвело и солнце поднялось на горизонт, его немедленно позвали к самодержцу, – и он, не обращая внимания на раны, отправился. Тут в совете предложено было два решения: выйти на войну, или держать войско внутри стана. Одни весьма умно полагали оставаться внутри ограды и обратно призвать полки от Хлеата; а льстецам показалось лучшим противное – потому ли, что они так и думали, сказать не могу, только советы худшие опять взяли верх.

Итак, войска были выведены, турки наступали с силой и в большом количестве. Произошло сражение, – и в бою пало много турок, а еще больше ромеев. Ранен был во многие места тела и сам Вриенний, но, будучи искусен в воинском деле, сохранил в целости большую часть своей фаланги. Видя, что турки сильно нападают, василевс сам вывел войска, как бы для сражения, и построил их перед оградой. Правое крыло вел Алиат, каппадокиец, человек близкий к василевсу, левое – Вриенний, а серединой управлял сам василевс; начальство же над задней частью войска поручено было сыну кесаря, [63] проэдру [64] Андронику, командовавшему полками союзников и архонтов, человеку и знатного рода, и отличному во всех отношениях; ибо он и по рассудительности был выше всех, и мужеством превосходил других, и хорошо знал воинское дело, но не очень был расположен к василевсу.

17. Видя, что василевс выстраивает войска не по фалангам и не по отрядам, и, не желая попасть ромеям в руки, турки притихли. [65] Султан, [66] стоя где-то вдалеке, устраивал все нужное для войны, а самое дело битвы поручил евнуху, человеку у него весьма сильному, по имени Таранга, вверив ему значительнейшую часть войска. Таранга, разделив войско на много частей, устроил места засад, скрытно расположил в них отряды и приказал, обойдя ромейские полки со всех сторон, пускать в них стрелы. Ромеи, видя, что их лошади падают, вынуждены были нападать на врагов, и когда те намеренно обращались в бегство, преследовали их, таким образом, попадали в их засады и терпели много вреда. Когда же василевс, желая за всех принять на себя всю беду, медленно пошёл вперёд в той надежде, где найдет фалангу турок, сразится с ней и тем окончит войну, – турки рассыпались во все стороны. Но потом, стремительно обратившись назад, с криком напали на ромеев и обратили в бегство правое крыло их. При этом отступило и заднее (арьергард) войско; а турки, окружив василевса, ударили на него со всех сторон. На защиту его устремилось, было, левое крыло, но не было допущено турками, которые, находясь в тылу царского отряда, окружили и это крыло, и принудили его к бегству. Будучи отрезан со всех сторон и лишен подкрепления, василевс обнажил меч на врагов, многих умертвил, а других заставил обратиться в бегство. Но окруженный множеством неприятелей, получил рану в руку и, узнанный, кто он такой, отовсюду охвачен был врагами.

При этом стрела поразила его коня, – и он, повалившись, уронил с собою и всадника. Таким образом, ромейский василевс (не знаю, по каким причинам так устроил божественный Промысел) делается пленником и связанный отводится к султану. При этом взята была в плен немалая часть и других военачальников; прочие же либо сделались добычей меча, либо спаслись бегством. Взяты были также – и весь лагерь, и царский шатер, и казна, и драгоценнейшие из царских знаков, между которыми находилась и знаменитая жемчужина, называвшаяся Сиротой. Спасшиеся же от поражения рассеялись кто куда, спеша добраться до своей родины. [67]

18. Спустя немного дней после того, кто-то из убежавших с поля сражения первый возвестил в (столичном) городе о несчастье, за ним тотчас другой, затем третий, четвертый, – но никто не мог как должно объяснить дела; рассказывали только о несчастие, и каждый толковал по-своему: одни утверждали, что василевс убит, другие – что он взят в плен, третьи – что сами видели его раненным и поверженным на землю, а иные, – что он был связан и отведен в стан врагов. Об этом доложили царице, – и немедленно позван (в столицу) кесарь, который, находясь в подозрении у василевса, проживал в Вифинии и занимался охотой. Еще не успел он прибыть, как царица уже рассматривала в совете вопрос, что теперь делать.

Все согласились оставить василевса, взят ли он в плен, или убит, и управлять царством ей и её детям. [68] Дело еще не было решено, как присоединился к совету и кесарь. Он одобрил это государственное постановление и прибавил, что в царствовании должны участвовать оба правительственные лица – мать и старший из её сыновей. Сын должен почитать свою мать, как родительницу, а мать вместе с сыном должна благоустраивать дела государства. Это понравилось и (избранному) василевсу Михаилу, и он легко согласился с желанием дяди. Но люди, желавшие поживиться за счет государственных дел и решить дело о царской власти по своим корыстным видам стали одну подстрекать к единовластию, а другого спешили вооружить против матери.