Аттические ночи. Книги I - X

(12) Если, как говорит Нигидий, все словообразования такого рода, как vinosus (склонный к пьянству), mulierosus (женолюбивый), morosus (своенравный), verbosus (многословный), famosus (позорный), означают избыточное и чрезмерное и потому порицаются, то почему ingeniosus (талантливый), formosus (прекрасный), officiosus (ревностный, преисполненный долга) и speciosus (выдающийся), образованные тем же способом от ingenium (ум), forma (красота), officium (долг), [860]— почему также disciplinosus (образованный), consiliosus (рассудительный), victoriosus (победоносный), как образовал по аналогии Марк Катон, [861]почему также facundiosus (красноречивый), каковое слово Семпроний Азеллион [862]в тринадцатой книге „Деяний“ употребил так: „Следует смотреть на свои деяния, а не на слова, если они менее красноречивы (facundiosa)“ [863]— почему, спрашиваю я, все это никогда не порицают, но хвалят, хотя они в равной степени означают чрезмерное увеличение своего [качества]? Не потому ли, что, по крайней мере, к тем [словам], которые я поместил сначала, неизбежно следует прилагать некоторую меру? (13) Ведь и милость, если она чрезмерна и неумеренна, и нрав, если он надоедлив и переменчив, и слова, если они постоянны, бесконечны и докучливы, и слава, если она велика, беспокойна и внушает зависть, ни похвалы не достойны, ни пользы не приносят; [864](14) однако талант, долг, красота, благоразумие, победа и красноречие, будучи сами вершинами добродетелей, никакими границами не сдерживаются, но чем более велики и значительны, тем больше заслуживают похвалы.

Как соблюдался порядок высказывания мнений в сенате, и ссора в сенате консула Гая Цезаря и Марка Катона, потратившего на речь [весь] день

(1) До закона о порядке заседания сената, [865]который соблюдается теперь, порядок высказывания мнений был различен.

(2) Иногда сначала спрашивали того, кто первым был поставлен цензорами в сенатском списке, иногда — тех, которые были избраны консулами на следующий год. (3) Некоторые из консулов, побуждаемые дружбой или какой-либо необходимостью, первыми спрашивали мнение того, кто в силу заслуг оказывался вне очереди. (4) Однако когда [опрос] происходил вне очереди, соблюдалось, чтобы первым вносил предложение кто-либо в статусе не ниже консуляра. (5) Говорят, Гай Цезарь во время консульства, которое он отправлял вместе с Марком Бибулом, [866]спрашивал мнение вне очереди только у четверых. Из этих четверых первым он спрашивал Марка Красса, но после того, как обручил дочь с Гнеем Помпеем, первым начал обращаться к Помпею. [867]

(6) Как со слов своего патрона передает вольноотпущенник Марка Цицерона Тирон Туллий, [868]он объяснил причину этого выбора сенату. (7) То же самое написал Капитон Атей [869]в книге, которую он назвал „Об обязанности сенатора“.

(8) В той же книге Капитона также написано следующее: „Гай Цезарь, — говорит он, — будучи консулом, спросил мнение Марка Катона. [870]Катон не хотел, чтобы вопрос, который обсуждался, был решен, поскольку ему казалось, что это не в интересах государства. [871]Для того чтобы затянуть это дело, он завел длинную речь и потратил на [ее] произнесение [весь] день. Ведь у сенатора было право, будучи спрошенным о мнении [по одному вопросу], говорить прежде все, что хочет, о другом, и столько, сколько хочет. Консул Цезарь послал гонца и, поскольку тот не заканчивал, приказал схватить говорящего и отвести в тюрьму. Сенат поднялся и последовал в тюрьму за Катоном. После этого проявления осуждения, — продолжает он, — Цезарь отступился и велел отпустить Катона“. [872]

О том, что за сведения оставил Аристоксен о Пифагоре как доподлинно известные; и что затем Плутарх таким же образом написал о том же самом Пифагоре

(1) Закрепилось и укоренилось ошибочное древнее мнение, будто философ Пифагор обыкновенно не ел мяса животных, а также воздерживался от бобов, которые греки называют κύαμος (боб). (2) В соответствии с этим представлением поэт Каллимах [873]написал:

(3) Согласно тому же самому мнению, Марк Цицерон [875]в первой книге „О дивинации“ поместил следующие слова:

„Итак, Платон предписывает отходить ко сну, подготовив тело так, чтобы не было ничего, что вводит душу в заблуждение и смятение. Считается, что поэтому пифагорейцам было запрещено есть бобы, поскольку от этой пищи сильно пучит, <что>, [876]как известно, [877]противопоказано ищущим спокойствия духа“. [878]

(4) Так, со своей стороны, [утверждает] Марк Цицерон. Но музыкант Аристоксен, [879]муж, весьма сведущий в [изучении] древних книг, слушатель философа Аристотеля, в книге „О Пифагоре“, которую он оставил [после себя], говорит, что Пифагор ни одно стручковое растение не употреблял чаще, чем бобы, поскольку эта пища постепенно очищает желудок и облегчает [пищеварение]. (5) Я привел ниже слова самого Аристоксена: „Пифагор же из стручковых растений особенно ценил бобы; ведь они смягчают и расслабляют; поэтому он употреблял их более всего“. [880]

(6) Тот же Аристоксен передает, что он воздерживался также от молочных поросят и молодых козлят. (7) Об этом он, кажется, узнал от пифагорейца Ксенофила, [881]своего друга, и от некоторых более старших по возрасту, которые <жили не намного позже> [882]века Пифагора. (8) И поэт Алексид [883]в комедии под названием „Пифагорействующая“ (Πυθαγορίζουσα) [884]говорит то же самое [об употреблении в пищу] животных. [885]

(9) Но кажется, что относительно воздержания от бобов причина ошибки в том, что в поэме Эмпедокла, [886]бывшего последователем пифагорейского учения, находится следующий стих: