История Спарты (период архаики и классики)

Из-за того, что уже в древности историческая Спарта и ее мифологизированная модель переплелись в сложную и запутанную комбинацию, выделить историческое зерно в предании о первоначальной реформе представляется нам достаточно сложной задачей. Для ее решения необходимо, прежде всего, оценить дошедшую до нас античную традицию о первоначальной реформе. В настоящем разделе мы и попытаемся дать оценку соответствующей традиции с точки зрения ее исторической достоверности.

Большинство древних авторов связывают древнейшее законодательство Спарты с именем Ликурга. Но само имя Ликурга как спартанского законодателя впервые упоминается только Геродотом, т. е. сравнительно поздно - не ранее середины V в. Весь круг источников до Геродота носит исключительно фрагментарный характер. Этим, по-видимому, объясняется то, что в дошедших до нас фрагментах Тиртея, Алкмана и других поэтов архаического периода, связанных со Спартой, имя Ликурга ни разу не встречается. Но тот факт, что в одном из фрагментов Тиртея излагается содержание Большой Ретры - главного законодательного документа первоначальной реформы (fr. 3 Diehl³), - свидетельствует о достоверности всего предания.

Перечислим основные источники по законодательству Ликурга в их хронологическом порядке. Стоит сразу сказать, что сведения Геродота о ранней истории Спарты представляют для нас исключительную ценность. Как верно отметил Ч. Старр, "Геродот знал Спарту, и притом очень хорошо, еще до того, как Пелопоннесская война замаячила на горизонте, т. е. до того, как афинские предубеждения и афинская идеализация внесли в эту картину серьезные искажения" [001_3]. Вот как описывает Геродот ситуацию в Спарте до и после Ликурга: "Прежде у лакедемонян были даже почти что самые дурные законы из всех эллинов (kakonomwvtatoi hsan scedo;n pavntwn JEllhvnwn), так как они не общались ни друг c другом, ни с чужеземными государствами. Свое теперешнее прекрасное государственное устройство (eujnomivhn) они получили вот каким образом. Ликург, знатный спартанец, прибыл в Дельфы вопросить оракул... По словам некоторых, Пифия... предрекла Ликургу даже все существующее ныне спартанское государственное устройство. Но, как утверждают сами лакедемоняне, Ликург принес эти нововведения из Крита... Как только Ликург стал опекуном царя, то изменил все законы и строго следил, чтобы их не преступали. Затем он издал указы о разделении войска на эномотии, установил триакады и сисситии. Кроме того, Ликург учредил должность эфоров и основал совет старейшин. Так-то лакедемоняне переменили свои дурные законы на хорошие (ou{tw me;n metabalovnte" eujnomhvqhsan)" (I, 65, 2-66, 1).

Как видно из вышеприведенного отрывка, Геродот со всей возможной определенностью заявляет, что именно от Ликурга спартанцы получили евномию (ujnomivhn), т. е. благозаконие. Геродот датирует это событие временем правления малолетнего царя Леобота (начало X в.), дядей и опекуном которого был Ликург. По словам Геродота, законы Ликурга носили главным образом политический характер. Он учредил герусию и эфорат и реорганизовал спартанскую армию. За образец Ликург взял устройство критских дорийских общин (I, 65).

У следующего крупного греческого историка Фукидида о Ликурге нет ни слова. В этом он, возможно, следовал за Геллаником. Эфор упрекал Гелланика как раз в том, что тот нигде в своих сочинениях не упоминает Ликурга, а его деяния приписывает другим лицам (ap. Strab. VIII, 5, 5, p. 366). Но краткая реплика Фукидида о древнейшей истории Спарты является, по сути дела, парафразой Геродота. Так, Фукидид пишет: "Лакедемон после его заселения дорийцами... больше всех городов... страдал от междоусобных распрей (tasiavsasa). Однако уже издревле город управлялся хорошими законами (hujnomhvqh) и никогда не был под властью тиранов" (I, 18, 1). Оба историка, и Геродот, и Фукидид, употребляют один и тот же глагол eujnomei'sqai'. Как отмечает Н. Хэммонд, этот глагол, особенно в форме аориста, слишком редок, чтобы его появление в одном и том же контексте у двух различных авторов было случайным. Eujnomei'sqai, по мнению Н. Хэммонда, возможно, является "техническим термином, употребленным здесь в конституционном смысле" [001_4]. Действительно, этот глагол отражает сущность реформ Ликурга - сознательно осуществленный и юридически оформленный переход от анархии к порядку.

Хотя Фукидид опускает имя Ликурга, тем не менее его указание на то, что Спарта уже более четырех веков пребывает в состоянии благозакония, дополняет и подтверждает древнюю традицию о ранней датировке Ликурга и его законодательства. Если у Геродота деятельность Ликурга падает на первую половину X в., то Фукидид прекращение стасиса и установление евномии датирует концом IX в. [001_5] Однако вполне очевидно, что и Фукидид, и Геродот говорят об одном и том же: в Спарте уже с незапамятных времен царило благозаконие (eujnomiva). Это особое качество отличало Спартанское государство от всех прочих греческих полисов. Как подчеркивает А. Гомм, слово eujnomiva имеет очень точное значение. Под евномией греки понимали две вещи: конституционное правление и внутренний мир, т. е. отсутствие стасиса. В Спарте, где гражданское согласие было гарантом самого существования государства, удалось избежать тирании и анархии. Это, безусловно, вызывало восхищение и зависть всей Греции [001_6]. Кстати говоря, Э. Эндрюс, слишком произвольно и широко толкуя Аристотеля, высказывался в том смысле, что "eujnomiva - это состояние государства, в котором граждане подчиняются законам, а не состояние государства, в котором хорошие законы" [001_7].

В том же примерно кратком и сухом стиле, что и Геродот, о Ликурге упоминает в своей "Лакедемонской политии" Ксенофонт [001_8]. К сожалению, "Лакедемонская полития" не является добротным очерком истории спартанского полиса или его институтов наподобие "Афинской политии" Аристотеля. Этот трактат Ксенофонта, написанный в жанре политического памфлета, имел острую политическую направленность и по-своему был ангажирован спартанским правительством. Ксенофонт в своей "Лакедемонской политии" главное внимание уделяет вовсе не политическим учреждениям Ликурга. Он подробно описывает уникальную в глазах греков систему спартанского воспитания и всей общественной жизни, благодаря которой в спартиатах успешно культивировалась такая важная, с точки зрения Ксенофонта, черта, как "гражданская добродетель" (politikh; ajrethv) (10, 7). О самом Ликурге Ксенофонт говорит очень мало, причем названные им детали иные, чем у его предшественника Геродота. Так, Ксенофонт относит Ликурга к более раннему периоду, чем кто-либо из античных писателей: он делает Ликурга современником Гераклидов (XI в.) (Lac. pol. 10, 8; Xen. ap. Plut. Lyc. 1, 5). Возможно, Ксенофонт скомбинировал две традиции: одну, идущую от Гелланика, а другую - от Геродота. У Гелланика государственное устройство Спарте дали Еврисфен и Прокл, первые спартанские цари (ap. Strab. VIII, 5, 5, p. 366), а у Геродота это сделал веком позже Ликург (I, 65). Критский вариант происхождения законодательства Ликурга Ксенофонт совершенно отбрасывает. По его версии, санкцию на введение в Спарте новых законов Ликург получил из Дельф, а не вывез с Крита, как думали спартанцы. Здесь Ксенофонт, конечно, только повторяет господствующую в его время официальную версию о дельфийском происхождении законов Ликурга.

В IV в. о Ликурге писал Эфор, в рассказе которого встречаются такие подробности, как путешествие Ликурга в Египет и на Хиос и встреча его с Гомером. У Эфора мы находим и комбинацию обеих версий о происхождении Ликургова законодательства. Согласно Эфору, Ликург был связан как с Критом, так и с Дельфами (ap. Strab. X, 4, 19, р. 482). Традиция, которой следует Эфор, сильно отличается от той, которую передавали более ранние авторы. Так, у Эфора Ликург уже не Агиад, как у Геродота, а Еврипонтид (ap. Strab. X, 4, 19, р. 482). Датирует он Ликурга примерно 870 г. Отдельные детали в рассказе Эфора, такие, как встреча Ликурга с Гомером, сразу же возбуждают недоверие к его показаниям. Неясное представление о древнейшей спартанской истории Эфор, по-видимому, восполнял более или менее произвольной реконструкцией исторического материала. Но, с другой стороны, при реконструкции ранней спартанской истории он пользовался источниками, непосредственно исходящими из самой Спарты, - произведениями Тиртея и Алкмана, спартанских поэтов еще архаического периода. Использовал Эфор, конечно, и богатую лаконофильскую литературу, у истоков которой стояли Критий и Платон. Авторы лаконофильских трактатов вовсе не были заинтересованы в точном отображении реалий спартанской истории. Они лишь создавали воображаемую модель для подражания, и в этом отношении их сочинения носили не столько исторический, сколько пропагандистский характер. Кроме лаконофильской литературы, созданной вне Спарты, одним из источников по спартанским древностям мог быть для Эфора трактат спартанского царя Павсания (ок. 395 г.), посвященный законодательству Ликурга (Ephor. ap. Strab. VIII, 5, 5, р. 365-366). Судя по частым ссылкам на Эфора у поздних писателей, большая часть наших сведений об архаической Спарте так или иначе восходят именно к нему.