Первой решила, что петь пристойно стихом сиракузским, [48]
И средь лесов обитать не гнушалась наша Талия [49].
Стал воспевать я царей и бои, [50]но щипнул меня Кинфий [51]
За ухо, проговорив: «Пастуху полагается, Титир,
5Тучных овец пасти и петь негромкие песни!»
Стало быть (ибо всегда найдется, кто пожелает,
Вар, тебя восхвалять и петь о войнах прискорбных),
Сельский стану напев сочинять на тонкой тростинке.
Не без приказа пою. Но, Вар, кто мое сочиненье
10Будет с любовью читать, увидит: все наши рощи,
Верески все воспевают тебя! Нет Фебу приятней
В мире страницы, чем та, где есть посвящение Вару.
В путь, Пиериды мои!.. Хромид и Мназилл, мальчуганы,
Раз подсмотрели: Силен лежит, уснувший, в пещере. [52]
15С вечера был он хмелен, как обычно, — жилы надулись,
И, соскользнув с головы, плетеницы поодаль лежали.
Тут же тяжелый висел и канфар [53]на ручке потертой.
Тихо подкравшись (старик их обманывал часто обоих,
Петь им суля), на него плетениц накинули путы.
20К ним, робевшим еще, подходит союзницей Эгла,
Эгла, наяда красы несравненной, и только открыл он
Веки, она шелковицею лоб и виски его мажет.
Он же, их шутке смеясь: «Что меня оплетаете? — молвит. —
Дети, пустите меня! Сумели — так с вас и довольно.
25Песни, каких вы просили, спою, — но лишь вам, мальчуганы,
Ей же награду найду не такую». Сказал он и начал.
Ты увидал бы тогда, как пляшут фавны и звери
В такт и качают дубы непреклонными кронами, вторя.
Даже о Фебе не так веселятся утесы Парнаса,
30Исмар с Родопой — и те не столько дивятся Орфею. [54]
Петь же он начал о том, как в пустом безбрежном пространстве
Собраны были земли семена, и ветров, и моря,
Жидкого также огня; как зачатки эти, сплотившись,
Создали все; как мир молодой из них появился.
35Почва стала твердеть, отграничивать в море Нерея [55],
Разные формы вещей принимать начала понемногу.
Земли дивятся лучам дотоль неизвестного солнца,
И воспарению туч, с высоты низвергающих ливни,
И поражает их лес, впервые возросший, и звери
40Редкие, что по горам, дотоле неведомым, бродят.
Вот о камнях он Пирры [56]поет, о царстве Сатурна
И о кавказских орлах, о хищенье поет Прометея. [57]
Пел он, как, возле воды оставив юношу Гилла [58],
Звали его моряки. «Гилл! Гилл!» — неслось побережьем.
45Пел, как жилось хорошо — если б не было стад! — Пасифае [59],
Как ее страсть облегчил, полюбив ее, бык белоснежный.
Женщина бедная! Ах! Каким ты безумьем объята!
Дочери Прета и те по-коровьи в поле мычали, [60]—
Всё же из них ни одна не пошла на постыдное ложе
50Скотского брака, хотя и страшилась плуга на шею,
Хоть и частенько рогов на лбу своем ровном искала.
Женщина бедная! Ах! Теперь по горам ты блуждаешь.
Он же на мягком простер гиацинте свой бок белоснежный,
Бледную щиплет траву и жвачку жует под дремучим
55Ясенем иль на лугу за коровою гонится. Нимфы!
Нимфы диктейские! Рощ, молю, заградите опушки, —
Может быть, вам на глаза блуждающий вдруг попадется
След быка, если он травой увлечется зеленой
Или за стадом пойдет. Когда бы его проводили
60Сами к какому-нибудь гортинскому [61]хлеву коровы!
Деву, что яблок красой гесперидовых залюбовалась, [62]
Пел он, Фаэтонтиад [63]замшелою горькой корою
Стан облекал, из земли высоко подымал он деревья
Пел и о том, как шедшего вдоль по теченью Пермеса [64]
65Галла [65]одна из сестер увела в Аонийские горы.
Пел, как навстречу ему поднялся весь хор Аполлона,
Пел, как сказал ему Лин языком божественной песни, [66]
Кудри цветами убрав и душистою горькой травою:
«Эти тростинки тебе (возьми их!) Музы даруют.
70Ранее ими владел аскрейский старец; [67]нередко
Ясени стройные с гор их пением долу сводил он.
Им и поведай о том, как возникла Гринийская роща, [68]
Чтобы равно ни одна Аполлоном впредь не гордилась».
Что мне добавить? — он пел и о Нисовой Сцилле [69], чье лоно,
75Снега белей, говорят, опоясали чудища, лая;
Как Одиссея суда в пучину она заманила
И истерзала, увы, пловцов устрашенных морскими
Псами; припомнил потом превращенные члены Терея [70]
И Филомелой ему, как дар, поднесенные яства. [71]
80Вспомнил о бегстве ее и о том, как на крыльях нежданных,
Бедная, стала порхать над своею же собственной кровлей.
Все, что в оные дни замыслил Феб и блаженный
Слышал когда-то Эврот [72], что выучить лаврам велел он,
Все он поет и к звездам несут его голос долины, —
85Но уже вечер велит овец загонять по овчарням
И поголовье считать, наступив не по воле Олимпа.