Тайны горного Крыма

Кастель

Еще менее изучена почти столь же богатая древностями гора к востоку от Аю-дага, весьма схожая с ним в геологическом отношении — Кастель, некогда поразившая Дюбуа своей формой "плоского купола, обращенного вершиной и наибольшей крутизной к морю". [167] Укрепления на вершине Кастели — тройной ряд стен из огромных «гранитных» блоков, сложенных насухо — Дюбуа де Монпере приписывал таврам. "Верное своей системе, древнейшее население Тавриды воздвигло здесь одно из укреплений, которое татарская традиция окрестила именем Демир-капу, т. е. "железные ворота". [168] Развалины приписываемого таврам укрепления почти исчезли в последние годы, что затрудняет составить о нем сколько-нибудь ясное представление; однако на вершине горы и на ее юго-западном склоне прослеживаются остатки жилых домов, каменных крепид и оград, отдельные камни — остатки стены, опоясывавшей некогда поселение. Остатки амфор и пифосов датируются VIII–IX вв. Имелись тут и следы средневекового монастыря, водопровода из керамических труб, подводившего воду из источника, расположенного на расстоянии нескольких километров. На плане 1832 г. место это было помечено как монастырь св. Прокла, и кроме него на вершине горы указывались еще три церкви. [169]

Руины Кастели, поросшие мхом, обвитые плющом и одичалым виноградом связаны в народной памяти с одной из интереснейших легенд Крыма о Феодоре, владетельнице Сугдайи, "которой девственный и вместе мужественный образ вообще связан в народной легенде с недоступными вершинами Судака, Кастели, Аю-дага". [170] Феодору, давшую обет безбрачия, полюбили два брата. Один из них погиб, защищая вместе с царицей-воительницей крепость Сугдайю от генуэзцев. Феодора бежала в свой любимый древний замок Кастель и здесь, после кровопролитной и долгой осады, погибла геройской смертью, до конца защищая крепость, ворота которой второй брат предательски открыл врагу. Согласно легенде, скалы Кастели стали красными от крови, пролитой ее защитниками; и действительно, следы древних лишайников на скалах западных склонов горы придают им некоторое сходство с запекшейся кровью.

Замечания об исарах

Еще в прошлом веке возникли и по сей день продолжаются споры о происхождении укреплений южнобережного и горного Крыма — таврские они или средневековые? П. И. Кеппен, обследовавший большинство укреплений и "длинных стен" побережья, рассматривал их, прежде всего, как памятники "глухого и кровавого" крымского средневековья, интересуясь в первую очередь самой системой обороны. Энциклопедически образованный и много путешествовавший Дюбуа де Монпере подошел к вопросу с другой стороны: "крымские дольмены" — таврские каменные ящики-гробницы, иногда сопутствующие им менгиры — вертикально поставленные камни, — и кромлехи — круглые или прямоугольные ограды из врытых в землю камней — он связал с аналогичными памятниками Западной Европы, восходящими к мегалитической культуре эпохи бронзы (III–II тыс. до н. э.); с ними же он связывал и циклопическую кладку стен, различимую в основаниях многих исаров. Швейцарский путешественник высказал также мысль, разделяемую ныне большинством исследователей, что святилища таврской богини Девы могли существовать во многих местах, и при этом явно не походили на "храм Ифигении" в греческом стиле, поисками которого усердно занимались в начале века любители старины. [171]

Эти соображения Дюбуа де Монпере были развиты в прошлом веке в работах талантливой и высокообразованной исследовательницы Крыма Марии Александровны Сосногоровой. В 1875 г. вышла ее статья "Мегалитические памятники в Крыму", где проводилась мысль, что большинство исаров возникло в глубокой древности и что они носили не только оборонительный, но и культовый характер: в них находились святилища Девы. В статье были проведены параллели между другими мегалитическими сооружениями Крыма и аналогичными памятниками Европы, а также Прикаспия и Алтая.

Однако авторы прошлого и начала нынешнего века, при всем их великолепном знании античных и средневековых текстов, практически не располагали данными археологии. Сегодня же состояние исследований позволяет определить возраст каждого конкретного поселения. Именно лопата археолога сумела выявить, что наряду с исарами с "несомненным таврским прошлым" — на Ай-Тодоре, Кошке, на Крестовой горе над Алупкой и одноименной горе над Ореандой, на горе Кастель — существовало немало исаров средневекового происхождения. Внешнее сходство тех и других порой может быть обманчивым, ибо, по мнению исследователей, фортификационная примитивность и внешняя дикость построек, архаичность строительных приемов — качества крайне стойкие и потому неприемлемые как безоговорочно датирующие признаки.

Над Ялтой, в парке Ливадии берет начало семикилометровая Солнечная тропа, расположенная на значительной высоте над морем. Прогулка по ней знакомит с живописнейшим участком южного берега от Ливадии до Ай-Тодора и, кроме того, дает возможность осмотреть укрывшееся среди скал средневековое городище в урочище Верхняя Ореанда и связанный с ним замок, находившийся в полутора километрах северо-западнее на обрывистом мысу Хачла-каясы. В замке сохранились развалины оборонительной стены с башней-донжоном, капеллы с фамильной усыпальницей, остатки жилых домов между скальными глыбами.

Алупка-исар

На горе Крестовой (примерно в двух километрах от Ливадии, следуя по Солнечной тропе, свернуть влево) сохранились остатки оборонительной стены, которая охватывала северную сторону вершины, концами примыкая к обрывам, обращенным к морю. Нижняя кладка стены (местами на известковом растворе), относится к VIII-Х вв., верхняя (сложенная на глине) — к XIV–XV вв. Все внутреннее пространство загромождено скальными глыбами, между которыми лепились жилища. Укрепление было вначале построено в качестве убежища для жителей открытого поселения, находившегося на западном склоне горы. Оно неоднократно разрушалось и восстанавливалось, а между XI–XIV вв. было расширено: с восточной стороны новая стена огибала искусственно выровненную площадку, узкие ворота в ней выводили на северный склон, по которому шла дорога на запад в сторону замка на скале Хачла-каясы.

Положение южнобережных укреплений было неодинаково; одни стояли непосредственно над морем, другие — в среднегорной полосе между морем и обрывами Главной гряды. Судя по имеющемуся археологическому материалу, крепости предгорной полосы появились или были радикально перестроены в XIV в. и почти все они располагались у дорог и горных проходов, связывавших Южнобережье с остальной частью Крыма. Именно в этот период усилилась конкуренция генуэзцев с князьями Феодоро за обладание укреплениями прибрежной полосы. Генуэзцы стремились прибрать их к рукам и подчинить "Капитанству Готии" — военно-административному учреждению, призванному обеспечить безопасность каботажного плавания между Чембало и Боспором. Независимые от генуэзцев укрепления среднегорной полосы явно были предназначены сдерживать их стремления овладеть всем южным Крымом, сохраняя важнейшие дороги и перевалы этого района под котролем "господ Готии".

Эта система хорошо прослеживается на укреплениях «треугольника» Ай-Тодор — Алупка — Симеиз: их руины, расположенные в красивейших уголках Южнобережья и сравнительно легко доступные для обозрения, помогают мысленно реконструировать важный участок системы укреплений со всеми его особенностями. Мы употребили выражение «треугольник» неслучайно: он повторен здесь, как минимум, дважды: по вертикали — это треугольник, созданный самой природой в очертаниях Главной гряды, возносящихся к самой высокой ее точке — зубчатой короне Ай-Петри; горизонтально, на местности, его вершину образует укрепление Алупка-исар на горе Крестовой, стоящей непосредственно под Ай-Петри, а углы основания — укрепления Ай-Тодора и Симеиза, расположенные на выдающихся в море и хорошо просматривающихся в обе стороны с Алупки-исара мысах.