«Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация

В дальнейшем внутри партии эсеров вновь образовались «правое» и «левое» ответвления. Одни (В.М.Чернов, А.Ф.Керенский, ставшие впоследствии членами Временного правительства) взяли курс на реформы, коалицию с умеренными партиями, легальное давление на правительство посредством парламентских выступлений, агитацию в печати, организацию общественных протестов; вторые (М.А.Спиридонова, М.А.Натансон) – на революцию и социализацию, выступив против Временного правительства и Учредительного собрания, которым они противопоставили Советы. Попытки примирить «левое» крыло с «правым» не увенчались успехом, и «левые» социалисты-революционеры к 1917 г. оформились в отдельную партию и, поддержав большевистское революционное выступление, вошли в двухпартийное советское правительство. Однако уже в первые годы после Октябрьской революции прояснились принципиальные разногласия «левых эсеров» с большевиками по ряду вопросов: эсеры были против ограничения свободы печати, восстановления смертной казни, саботажа большевиками принятой земельной программы [83], превращения Советов в декоративное прикрытие однопартийной военно-бюрократической диктатуры – критика эсеров касалась именно тех вопросов, которые обеспечивали устойчивость и эффективность советского режима.

Главным пунктом, по которому «левые эсеры» бесповоротно разошлись с большевиками, стало заключение Брестского мира в 1918 г. Брестский мир нанес серьезный урон главной социальной опоре «левых эсеров» – крестьянам, у которых после потери хлебных территорий большевистские комбеды (комитеты бедноты) получили право отбирать зерно, согласно изданному декрету, предоставлявшему им всю власть в деревне, а дальнейшее введение «продразверстки» и «совхозов», по мнению эсеров, превращало крестьян в наемных рабочих большевистского государства и разрушало общину. Все эти разногласия привели к размежеванию эсеров: часть из них («Партия революционного коммунизма» во главе с М.А.Натансоном) слились с большевиками, часть («правые эсеры») стали вести вооруженную борьбу с большевиками, часть некоторое время продолжали действовать легально, но после ряда терактов [84] и Кронштадтского восстания 1921 г., выразившего настроения антибольшевистской оппозиции (в основном анархистов и «левых эсеров»), их деятельность перешла в подполье. Единственный оставшийся легальным народнический клуб «Объединение левого народничества» был запрещен в 1925 г. В 1936-1937 гг. произошли массовые аресты бывших эсеров, а к началу 40 х гг. ХХ в. погибли почти все бывшие вожди эсеровских партий.

Помимо социалистов-революционеров крупной немарксистской «левой» теорией оставался анархизм, с 70-х гг. ХIХ в. игравший определяющую роль в системе общественно-политических взглядов народников. Главным теоретиком этого направления мысли и в начале ХХ в. продолжал оставаться П.А. Кропоткин, чья концепция анархо-коммунизма к этому времени представляла цельное научное мировоззрение, противостоявшее марксизму. Категорически отвергая любые формы власти, анархисты последовательно выступали с леворадикальных позиций: против захвата власти революционной партией и против работы в таких учреждениях, как Государственная дума и Учредительное собрание, являвшихся атрибутом либеральных форм власти, серьезно препятствовавших революции. Из видов политической борьбы они выделяли прямое противостояние рабочих капиталу: бойкот, стачки, саботаж, революционное насилие, экспроприации, террор. Движение анархистов было многообразным и неоднородным [85], для иллюстрации чего следует выделить такие его направления, как анархо-синдикализм (Д.Новомирский), анархо-индивидуализм (А.А.Боровой), анархо-мистицизм (Г.И.Чулков), объединенные отрицанием государственности во имя социальной солидарности и личной свободы. Анархизм стал попыткой сохранения «левой идентичности» за организационными пределами партийного движения. Анархистов отличала апелляция к «первоначальным» «левым ценностям» и наиболее последовательная для «левых» тактика, оказавшаяся, однако, наименее эффективной для контакта с широкими массами в существовавших условиях создания социалистических партий, вступления социалистов в правительства и участия «левых» в парламентских заседаниях.

Тем не менее, во время гражданской войны анархистам удалось не только вести теоретическую полемику с большевиками, но и противопоставить им свой социальный эксперимент, воплотившийся в модели «вольных Советов», главными теоретиками и практиками которой стали Н.И.Махно и П.А.Аршинов. Фундаментом этой концепции стал институт общины как прообраз анархо-коммунистических форм социальной организации. Н.И. Махно выступил против государственной собственности на землю [86], установки на централизацию и диктатуры партийной верхушки, провозглашенных большевиками. Деятельность Н.И. Махно и его сторонников стала попыткой создания безгосударственных форм социальной организации (относительно эффективной в условиях гражданской войны), и этот анархистский эксперимент, фактически, оказался единственной политической альтернативой, противостоявшей как существовавшим большевистским, так и нацеленным на реставрацию консерватизма монархистским и декларировавших необходимость экономической вестернизации либеральным политическим моделям. Некоторые идеи Н.И.Махно нашли свое отражение в таком идейном течении российской анархисткой эмиграции, как «платформизм», выдвинувшим тезис о необходимости переходного этапа на пути к анархо-коммунистическому обществу в виде рабочих Советов.

В целом «левые взгляды» в России уже в начале ХХ в. представляли собой совокупность различных, а подчас диаметрально противоположных моделей политической модернизации. Противоречия, характерные для «левых» Европы, в начале ХХ в. были в полной мере присущи и русской «левой мысли». Практика неизбежно вносила свои коррективы в теорию, нарушая ее стройность и цельность. Различное отношение к методам политической борьбы, к возможности коалиции с другими политическими силами, к теории социалистической революции, к институту государства, – все это создавало «правые» и «центристские» фракции внутри «левых» партий и организаций. [87] Как и в Европе, еще одним фактором, способствовавшим расколу «левых», стала первая мировая война, разделившая «левые силы» России на два лагеря: «интернационалистов» («пораженцев») и «оборонцев». Среди поддержавших войну были такие «левые» теоретики, как, например, П.А.Кропоткин и Г.В.Плеханов (выдвинувший тезис о том, что во время войны борьба классов должна сменяться их сотрудничеством), а против военных действий выступили В.М.Чернов, Ю.О.Мартов, В.И.Ленин, возложившие ответственность за войну на империалистические правительства и партии, ее поддержавшие. Этот раскол способствовал дальнейшему усугублению противоречий внутри спектра «левых взглядов».

Размежевание коснулось и российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Значительная часть лидеров российской социал-демократии в начале ХХ в. находились в эмиграции, специфические условия которой генерировали взаимное отчуждение и во многом предопределили тактические и стратегические расхождения. Раскол на фракции большевиков и меньшевиков произошел в 1903 г. Разногласия у сторонников В.И.Ленина и Ю.О.Мартова возникли из-за неодинакового отношения к членству в партии, В.И.Ленин выдвинул тезис о необходимости принятия в партию только «профессиональных революционеров». Фактически, идейные разногласия были значительно глубже и касались, прежде всего, разных взглядов на осуществление социал-демократических программ «минимум» и «максимум».

Позиции меньшевиков отличались умеренностью, склонностью к реформизму. Основными их постулатами стали: постановка только тех задач, для которых уже созрели объективные условия; борьба за максимальное расширение состава социалистов, создание возможных блоков с другими партиями, включая либеральные; принятие всех легальных форм политической борьбы и отрицание ряда нелегальных (экспроприаций, террора) [88]; признание политического освобождения необходимым предварительным условием освобождения экономического.