Я познаю мир. Великие путешествия

Уже известный своим походом через Гренландию, Нансен задумал построить специальный корабль для дрейфа в арктических льдах, используя который можно было бы провести исследования в центральной области Северного Ледовитого океана, недоступной для свободного плавания. Ледовый дрейф всегда вынужден, он воспринимается как весьма нежелательное препятствие к достижению целей плавания. Нансен же решил сам дрейф сделать целью и построил судно, которое ледяной покров держал бы на своей поверхности без риска быть раздавленным. Включившись в естественное движение льдов в Арктике, «Фрам», по мысли Нансена, должен был пройти со льдами неподалеку от Северного полюса.

Была глубоко продумана не только конструкция судна, но и все снаряжение экспедиции, и состав людей. Тринадцать человек отправились в рискованнейшее плавание века. «Фрам» был кораблем науки, и суеверию на нем не было места. С Нансеном в этом был согласен и капитан Отто Свердруп, его старый товарищ по гренландскому переходу.

24 июня 1893 года «Фрам» начал свой путь. Оснащенный новейшим научным оборудованием, с запасом продовольствия на пять лет, а угля — всего на четыре месяца, корабль двинулся в Ледовитый океан. Весь мир повторял его название — «Вперед!» — «Фрам!». Крестной матерью уникального судна была жена отважного норвежского исследователя Эва Нансен, разбившая по традиции бутылку шампанского о борт корабля, когда его спускали со стапелей на воду.

Только в начале второй зимы «Фрам» достиг 82° северной широты. А незадолго перед этим, в октябре 1894 года, был отмечен день рождения Нансена — ему исполнилось 33 года. Все шло, как он и предполагал: «Фрам» двигался по направлению дрейфа льдов, качества судна оказались превосходными, все члены экипажа были здоровы и полны сил. Все шло по плану, все, кроме одного... Было очевидно, что льды пронесут корабль южнее полюса. Нансен стал задумываться над тем, чтобы оставить корабль и идти к полюсу с собачьей упряжкой.

1895 год начался с серьезного испытания для «Фрама». Льды обрушились на корабль, стена торосов с неумолимой силой наступала, заваливая палубу льдом, грозя раздавить «Фрам», как ореховую скорлупку. «Фрам» выдержал эту атаку, повреждены были только борт и стенки надстроек.

14 марта двое — Фритьоф Нансен и лейтенант Ялмар Юхансен, покинули «Фрам». Они пошли на лыжах с собачьими упряжками на север, к полюсу.

А полюс был близко...

Быстро неслись упряжки по снежной равнине. Пока нет торосов и полыней нужно пройти как можно дальше. Но как только скрылись из виду мачты «Фрама», торосы и бугры старого льда стали попадаться все чаще. Движение замедлилось, нарты цеплялись за неровности, иногда даже опрокидывались, и тогда с большим трудом приходилось их снова устанавливать на полозья. Особенно тяжело было собакам тащить нарты по старому бугристому льду. Погода стояла солнечная, только вот термометр падает все ниже и ниже — ртуть по ночам замерзает, а на спиртовом термометре подкрашенный столбик приближается уже к отметке -50° С. Утром готовили горячий завтрак на примусе, который тогда только что был изобретен — Нансен взял его в экспедицию на испытание.

Девять-десять часов продолжался каждый дневной переход. Он прерывался на обед, который был коротким и холодным. Присев на нарты, под леденящим ветром или кое-как спрятавшись от него за торосом, наспех глотали концентраты. Иной раз сидеть на холоде терпения не хватало и, несмотря на усталость, ели стоя, вернее, на ходу, шагая взад и вперед вдоль нарт.

Наконец, когда они прошли пол пути, Нансен решил, что никакой возможности продвинуться вперед, нет. Хаос торосов — до горизонта. Главное — их все время относит к югу, назад. Нет смысла идти дальше: затраты сил огромные, время уходит, а результат ничтожный. Они поворачивают к Земле Франца-Иосифа...

Нелегко было принять такое решение Нансену, принципиальному противнику отступлений. Но пришлось довольствоваться рекордом северной широты. Никто еще так близко к полюсу не подходил: 86 градусов, тринадцать минут, тридцать шесть секунд...

В мае ровные поля сменились нагромождениями торосов и бесчисленными полыньями. Все короче становились дневные переходы, часто приходилось пересаживаться в каяки и пускаться в плавание по широким полыньям. А когда ко всем препятствиям добавлялся туман, продвижение вперед становилось и вовсе невозможным.

И так день за днем...

Но вот...

Но увы! Земля, до которой, казалось, рукой подать, потребовала новых запасов терпения: путь занял две недели...

Вслед за первооткрывателями

В 1893 году, через 20 лет после открытия Земли Франца-Иосифа, к ней отправилась экспедиция, впервые поставившая перед собой цель комплексного научного исследования архипелага. Ее организовал английский путешественник Фредерик Джексон. Выпускник Эдинбургского университета, он участвовал в плавании китобоев, потом совершил санное путешествие длиной в три тысячи миль по тундре между Обью и Печорой, вернувшись из которого, стал готовить экспедицию на Землю Франца-Иосифа. Полярный «стаж» Джексона исчисляется восемью годами.

Научные результаты трех лет экспедиции Джексона были значительнее, чем у других экспедиций, работавших на архипелаге. Удовлетворенные сделанным, участники экспедиции уже готовились встретить корабль, с которым они вернутся на родину.

И не знали они, какой их ожидает сюрприз. Разве могли они предполагать, что последнюю полярную ночь на Земле Франца-Иосифа разделили с ними еще два человека...

Возвращение Фритьофа Нансена

Четыре месяца продолжался путь Нансена и Юхансена через льды, торосы и полыньи. Были опасные встречи с моржами, белыми медведями, провалы в ледяную воду, вынужденное сидение на месте в течение месяца, когда по тающему льду невозможно было двигаться ни на лыжах, ни в каяках. А однажды уплыл каяк с продовольствием, одеждой, ружьем. Нансен бросился в ледяную воду, догнал каяк и, обессиленный и замерзший, сумел забраться в него.

До земли дошли уже в конце лета, когда о плавании к Шпицбергену в каяках-лодчонках, обтянутых моржовыми шкурами, не могло быть и речи. Решили зимовать на Земле Франца-Иосифа. Устроились на одном из островов, соорудили из камней подобие хижины с крышей из моржовых шкур. Над очагом вырезали круглое отверстие, в которое пристроили трубы из снега и льда, а вход, похожий на лаз в нору, завесили шкурами. В качестве топлива применяли тюлений жир. Питались исключительно мясом белых медведей, тюленей, моржей. Из шкур сшили себе одежду. Это была настоящая «полярная робинзонада».