Сексуальная жизнь мужчины. Книга 2

Трансвестизм

Трансвестизм — стремление носить одежду и прическу противоположного пола и играть его роль, но без такого явного психического дискомфорта и стремления любым путем изменить свой пол, как у транссексуалов.

Трансвестизм может сочетаться с пассивным гомосексуализмом у мужчин и активным — у женщин, но может встречаться и в изолированном виде, без гомосексуальных контактов.

Однажды ко мне на прием пришел молодой человек в женском парике и в женской одежде (почему-то многие из переодетых в женскую одежду мужчин предпочитают мини-юбки, хотя вид волосатых и порой кривоватых мужских ног, даже обтянутых тонким нейлоном, мало привлекателен), весь увешанный цепочками, с огромными болтающимися серьгами почти до плеч, с унизанными кольцами пальцами и распространяя вокруг себя запах низкокачественной парфюмерии.

В те времена трансвестисты были ещё в диковинку, не то, что сейчас, и молодой человек рисковал попасться на глаза сотрудникам милиции. Тем более, что черты лица у него были явно мужские, и он даже был плохо выбрит. Сочетание щетины с пепельным париком, цепочками и прочими атрибутами женской одежды выглядело довольно забавно. Поглазеть на него сбежался весь средний медицинский персонал нашего медицинского центра.

Мужчины, ожидавшие приема у моего кабинета, посматривали на него недоуменно, а потом, как по команде, все встали и пересели в другой конец холла. Как объяснил мне потом один из них, ему было даже противно находиться рядом с таким, как он выразился, «бесполым субъектом». Другой пациент объяснил нежелание сидеть с ним рядом тем, что он за ним должна была заехать его девушка, и он боялся, что она подумает, будто он «голубой».

Сам же переодетый пациент, слегка рисуясь, рассказал, что ему интересно попробовать себя в женской роли, и ему очень хотелось посмотреть, как к этому отнесется психиатр. К тому, что прохожие смотрят на него с презрением и отвращением, ругаются и обзывают его, он уже привык, и ему даже нравится шокировать окружающих своим экстравагантным видом. Именно с этой целью, как выяснилось, он и не бреется — чтобы издалека было видно, что это мужчина, переодетый в женскую одежду.

Но на меня ему не удалось произвести шокирующего впечатления, я и не таких видела, поэтому он был очень разочарован. «Ну, давайте, воспитывайте меня, говорите, что я «грязный извращенец», что я психически больной», — уговаривал он меня. А когда я рассмеялась и сказала, что он ещё инфантилен и обладает истерическими чертами личности, он очень обиделся, надул губы, как капризный ребенок и сказал: «Вот-вот, все вы, психиатры такие, вам лишь бы клеймо на человека навесить.» Чем уж ему так не понравилось мое высказывание, и почему он предпочел бы, чтобы я назвала его «грязным извращенцем», — в тот раз мне выяснить не удалось, так как он тут же встал с видом оскорбленного до глубины души человека и вышел из кабинета.

Каково же было мое удивление, когда спустя примерно полгода я вновь увидела его в своем кабинете, но уже в обычной мужской одежде, с обычной прической и без запаха дешевой парфюмерии. «Вы меня не узнаете? — робко спросил он. На самом деле я с трудом узнала его. Он выглядел подавленным и несчастным. Извинился за свое поведение в предыдущий визит. Я рассмеялась и ответила, что если бы обижалась на своих пациентов, то мне не стоило бы работать психиатром, — и мир был восстановлен.

Он рассказал о себе. Звали его Олегом. Мать — типичный «большой начальник» и партийный лидер, занимала какой-то руководящий пост в партийных структурах. Отец был типичным «подкаблучником», и по мнению Олега, именно мать своим деспотизмом свела отца в могилу, он умер в возрасте 39 лет от инфаркта.

С самого детства мать воспитывала сына, как муштруют новобранцев — сядь туда, не стой там, не сутулься, что ты стоишь, как болван, сколько раз тебе говорить, займись делом, — и тому подобное.

По её мнению, основная её задача — вырастить из сына «настоящего человека». Что уж она под этим понимала, — одному богу или только ей самой известно. Когда она начинала читать сыну нотации, он зажимал ладонями уши и начинал напевать любимую песенку из репертуара «Rolling stones», вначале про себя, а потом все громче и громче, так как он знал, что мать терпеть не может современную рок-музыку вообще, и в частности, именно этот ансамбль, который любил Олег. Это выводило её из себя, и она начинала топать ногами и кричать, чтобы он немедленно прекратил. «Ну слава богу, и ты заткнулась», — удовлетворенно отвечал ей «любящий» сын и уходил в свою комнату.

Потом Олег обзавелся аудионаушниками, и как только мать с недовольным видом входила в его комнату, чтобы сделать замечание или прочесть очередную нотацию, он тут же демонстративно одевал наушники и сидел, «назло» матери сделав выражение лица «клинического идиота», отбивал ритм ногой, подпевал, намеренно вскрикивая «козлиным голосом», а иногда «врубал музыку на всю катушку», и мать с перекошенным от бешенства лицом, пулей вылетала из его комнаты.

Олег с детства обладает некоторыми истерическими чертами характера. Он любит привлекать к себе внимание, чем угодно, даже экстравагантными выходками или одеждой, любит, когда вокруг «зрители». Он болезненно самолюбив и не переносит, когда задевают его самолюбие.

Эмоционально Олег незрел, инфантилен, но чрезвычайно высокого мнения о себе и своих способностях. Как все истерические личности, он переоценивает свои способности. Олег считает, что у него задатки великого актера (в чем уж они выражаются, я так и не поняла, так как даже роль женщины в первое свое посещение он не сумел сыграть достоверно), но не захотел участвовать в СТЭМе (Студенческом театре эстрадных миниатюр), так как, по его мнению, там собрались одни «завистники» и «бездарности», ему все равно бы не дали главных ролей, а второстепенные он играть не желал. В общем, жажда признания и никем не понятый и не признанный гений, — типичные черты истерической личности.

Но несмотря на его выходки и попытки сопротивляться деспотизму матери, она все же оказала на сына негативное воздействие. Олег несамостоятелен, все решения за него принимает мать. ВУЗ тоже выбрала за него мать, она же настояла, чтобы Олег занимался с репетиторами, так как в школе он плохо учился по всем предметам. По-видимому, она использовала и какие-то иные рычаги, чтобы сын поступил в Университет, так как Олег сдал вступительные экзамены на одни тройки, а сочинение написал всего на поллиста. Сам Олег мечтал поступить во ВГИК, но по мнению его матери, профессия актера, — это лицедейство, и Олегу нечего там делать. По сути он не способен противостоять матери. В его поведении — одно лишь позерство, бахвальство и мальчишеская бравада.

Хотя ему к тому времени исполнилось 25 лет, и он закончил Университет три года назад, но он ещё толком и не работал — нигде ему не нравится. Живет он на иждивении матери и не стесняется брать у неё деньги, хоть и заявляет, что её ненавидит. То, что он не работает, Олег мотивирует тем, что мать настаивает, чтобы он тоже пошел по партийной линии, а он не хочет быть «партайгеноссе», поэтому в знак протеста решил вообще не работать.

Но уже в процессе беседы он изменил свое мнение и неуверенно сказал, что, пожалуй, согласится работать где-нибудь в обкоме или райисполкоме (в те времена они ещё были), на «теплом» месте. И тут с же сам воодушевился от такой перспективы: «Вот-вот, точно, пойду к коммунистам и буду распределять среди них пайки — тебе большой паек, потому что ты маленький начальник, а тебе — маленький паек, ты и так большой начальник!» Уже по одной этой фразе видно, насколько инфантилен (психически незрел) этот 25-летний мужчина.

Однако, как выяснилось, мужчиной его назвать было трудно, и именно это его ко мне привело повторно. Оказалось, что несмотря на все его самомнение, развязность и цинизм, он был ещё девственником и очень боялся сексуальных отношений.

С подростковых лет, с его собственных слов, мать так его «пасла», что и на пушечный выстрел не подпускала к девочкам. Одноклассницы Олега и сами недолюбливали, а во дворе Олег гулял только в сопровождении бабушки даже будучи подростком. Бабушка по линии отца Олега, она добрая и мягкая женщина (как и его умерший отец), но властная невестка её полностью поработила, и она боялась её ослушаться.