Демонология Древнего Китая

«Янь мэй, — истолковывает один из источников данную статью, — означает свершение колдовства с помощью находящихся в подчинении призраков; например, рисование или вырезание человеческих образов с последующим протыканием их сердец, заколачиванием гвоздей в глаза или сковыванием рук и ног. "Амулеты" означают написание заклинаний или архаических иероглифов в колдовских целях, а также погребение написанного с тем, чтобы вызвать злых демонов; далее, это относится к сжиганию подобных вещей, ибо тем самым призракам отдаются приказания начинать исполнять их черные дела; а "заклинания" подразумевают практику записывания года, месяца и дня рождения человека и произнесение при этом магических формул».

Мы неоднократно отмечали, что именно с помощью амулетов, заклинаний, магических формул и чар, какое бы слово мы ни выбрали для обозначения «колдовского арсенала», маги склоняют к своей воле или даже превращают в послушных слуг призраков, являющихся только передаточным звеном в причинении зла; мы видели также, что порой для этих целей сжигаются амулеты. Таким образом, амулеты можно считать письменными посланиями в мир духов, вот почему на них, как и на «земных» приказах, обычно есть печать. Называются они фу, а также фу шу, «амулеты-записи», фу чжан, «амулеты-формулы». Заклинания — чжоу, чжу или цзу, «проклятия», тоже, несомненно, являются «приказаниями», их можно бормотать или напевать, или сопровождать гневными, исполненными ненависти восклицаниями, в зависимости от того, воплощают они магическую формулу либо исполненную задиристости фразу. Следовательно, можно утверждать, что амулеты и заклинания суть краеугольный камень колдовства, ведь без них призраки и демоны не начнут действовать.

Еще один весьма распространенный способ колдовства — соблазнить демонов жертвоприношениями и уж затем побудить нести зло людям. Жертвоприношения с колдовскими целями имели место, как мы помним, еще в первом веке новой эры; тогда магические формулы и заклинания, посредством коих котов-призраков натравливали не «объекты», сопровождались подношениями; подносили жертвы и гу, и золотым гусеницам. В Амое, как, впрочем, по-видимому, и везде, жертвоприношения с колдовскими целями, как правило, совершаются на могилах или перед поминальными табличками, уже лишившихся имен или их фрагментами. Как правило, колдун одновременно клянется, что, как только «объект» превратится в жертву и начнет страдать, он, колдун, вознаградит призрака, сожжет для него бумажные деньги и прочие вещи в количестве, обусловленном соглашением. В Амое подобный вид колдовства, сопровождаемый «взятками» в виде жертвенных подношений, называется «колдовством с обещанием бумаги». Чаще всего на подобную колдовскую удочку попадаются низшие духи, состоящие на службе у божества Стен и Рвов или божества Восточной горы, статуи которых находятся в храмах этих божеств; но ни один колдун не осмелится даже приблизиться с таким предложением к самим божествам либо к духам, занимающим высокое место в табели о рангах потустороннего мира, за исключением разве что случаев крайнего гнева, когда к божественной справедливости взывают жаждущие мщения. В таком случае жертвы порой открыто призывают духов и божеств любого ранга. Ведь это — последняя надежда обрести защиту, отчаянный крик с мольбой о спасении, обращенный ко всему миру божеств и людей; и потому стенания их рассматриваются отнюдь не как колдовство и даже не как нечто плохое и недостойное, но, наоборот, вызывают всеобщую симпатию и сочувствие.

В Амое к такому способу нередко прибегают беззащитные люди, задавленные и загнанные в угол беспощадными кредиторами или врагами. С распущенными волосами, с осунувшимся почерневшим от горя лицом, с полоской бумажных денег за каждым ухом бродит несчастный по улицам города целый день, а иногда и несколько дней подряд, понося своего недруга всеми бранными словами, какие он только знает, выливая на него поток ругательств и при этом перечисляя по именам всех известных духов земли и неба и прося их обрушить на голову злодея самые разные кары, какие только имеются в их пенитенциарном арсенале. В странном одеянии он сам похож на тех, к кому он взывает с просьбой отомстить. В одной руке он держит круглый плетеный поднос, обычно используемый для просеивания на ветру риса, украшенный по краю развевающимися полосками бумажных денег, и ударяет в него безменом. Отсюда и местное название такого «колдовства» — «бить в поднос-барабан».

В подтверждение глубины своей нищеты и горя человек этот одет в мешковину, как если бы он носил траур в связи с кончиной отца или матери. На спине его на куске бумаги или материи — имя виновника его бед и несчастий с кратким описанием его порочных деяний. Как минимум один раз он совершает визит в храм божества Восточной горы, и один раз — к божеству Стен и Рвов, где, павши ниц перед образами двух высших властителей божественной справедливости, он перечисляет все свои беды. Священнослужители храмов пытаются не пускать его внутрь, утешая при этом мягкими, успокаивающими речами, но они бессильны перед толпой, которая с веселым любопытством окружает несчастного. Апофеозом сцены является тот момент, когда последний добирается до большого храмового барабана и бьет в него изо всех сил, чтобы привлечь к себе внимание божества, или звонит в главный колокол, призывая всех духов и божеств в пределах слышимости. Но хуже всего для обличаемого будет, если просящий прикрепит к колоколу кусок бумаги с именем обидчика, ибо тогда имя его будет запечатываться в сознание божеств мести с каждым ударом все глубже и глубже.

Однажды мне довелось видеть в Амое трех замужних женщин, «честных» торговцев людьми, которые все вместе били в «поднос-барабан», призывая проклятья на голову неведомого мне человека, похитившего у них девушку, которую они хотели продать, и на голову самой девушки, чье бегство запятнало безукоризненную репутацию «фирмы», заставив покупателей живого товара думать, что их обманывают.

Несомненно, существуют и многие другие формы анимистического колдовства, о которых мы не упомянули в этой главе. Так, например, натравить злобного демона на человека можно, обмазав его «маслом трупа», если, конечно, реально допускать, что в таком масле содержится субстанция души умершего.

Глава четвертая

Колдовство посредством душ предметов

Мы уже говорили о весьма древней китайской идее, согласно которой, даже те вещи, которые мы называем безжизненными, на самом деле одушевлены, особенно если они обладают формой человеческой или напоминающей таковую. Естественно, доктрина эта ведет к положению, что такие вещи могут быть призраками и делать опасными для человека те места, где они лежат или спрятаны.

Подобные представления, прочно укрепившиеся в сознании китайцев, невероятно облегчают колдовское искусство; его может практиковать каждый, причем сотнями разных способов. Требуется лишь спрятать в доме предполагаемой жертвы либо поблизости от нее какой-нибудь образ или просто любую вещь с тем, чтобы заключенная в ней душа могла начать действовать. Колдовские инструменты, несомненно, принадлежат к янь мэй, «призракам в подчинении», о которых мы говорили в предыдущей главе; именно так их и называют.

Обладающими черной силой вещами могут быть статуи, которые в последний, обагренный кровью многих людей период царствования ханьского императора У-ди якобы закапывали на дорогах, по которым он проезжал, и которые нашли во дворце наследника престола. Это могли быть изображения самого владыки, сделанные для определенных целей, о чем мы расскажем в следующей главе. Практика прятать изображения и образы с коварными намерениями настолько часто описывается в книгах, что у нас не может быть никаких сомнений — она широко распространена в Китае с глубокой древности и вплоть до наших дней. Вот что пишет, например, автор, живший в четырнадцатом веке.

«Невежественных людей часто обманывают колдуны-у. Хотя власти строго запрещают их практики, ничто не может сдержать их. На морском побережье жила одна богатая семья, которая не верила ни в колдунов, ни в ведьм; однажды, когда они построили дом, один колдун посоветовал плотнику сделать из дерева статую человека и положить ее внутрь столба; а когда члены семьи, после нескольких лет болезней, пришли за советом к этому самому колдуну, он заявил, что в их доме есть какая-то "вещь в подчинении" и что она спрятана в столбе; столб сломали и действительно внутри него нашли статую человека. Но, когда они спросили плотника, он признался, что сделать это его научил колдун. Семья доложила властям, и колдун был наказан. События эти послужили поводом к тому, чтобы начальник уезда Хэ Цзы-чжэн запретил с того времени все еретические жертвоприношения, а также колдунов и ведьм» [120]. В «Цзы бу юй» тоже упоминаются подобные колдовские хитрости. «В Цзычуань (пров. Шаньдун) правнук Секретаря Палаты Гао Нянь-дуна, сюцай высшего разряда, говорил мне, что в юности, после того как он осушил свадебный кубок, у него внезапно заболела голова и он в обморочном состоянии рухнул на землю, не осознавая ни людей, ни вещей вокруг. Спустя несколько дней ему постоянно чудилось, как чей-то голос нашептывает ему в уши что-то типа "лэ-лэ", а по прошествии еще несколько дней ему привиделся ребенок, ростом не более чем в один чи. С того дня он начал худеть и слабеть, и вскоре не мог уже подняться с постели. Его семья, будучи уверенной, что он попал под действие колдовства, позвала мага, но все его попытки изгнать призрака закончились безрезультатно. Тогда в изголовье его кровати тайком спрятали меч, и тогда, когда бы больной ни просыпался, он видел, как оттуда быстро убегает маленький ребенок и прячется под деревянной лавкой. Под лавкой поставили медный таз, наполненный водой, и как-то в полдень, когда больной очнулся от сна, он в очередной раз увидел убегающего ребенка и, схватив меч, стал размахивать им, да так, что тот с резким звуком плюхнулся в воду. В тазу домочадцы нашли деревянную фигурку ребенка в красной одежде, с красной ленточкой вокруг шеи, за которую он тянул обеими руками с такой силой, словно хотел задушить себя. Фигурку бросили в огонь и так положили конец колдовству. Потом им сказали, что в тот же день в деревне умер один ремесленник. Правда была в том, что, когда ученый женился и поселился в доме жены в качестве зятя, тесть его починил крышу, а выполнявший работу человек из-за того, что получил в чем-то отказ от тестя, прибег к колдовству янь мэй; но как только с колдовством было покончено, он сам расстался с жизнью» (Дополнительные главы к «Цзы бу юй», гл. 7).